А если – правда? Могла?
Хорошо, что ее сейчас никто не видел. Потому что по лицу графини расползалась совершенно идиотская ухмылка.
Если она залетит – значит, судьба точно женщина. Никому другому такой кошмар просто не придумать.
Ричард, насильно лишенный грелки и подстилки, застонал и открыл глаза. А может, поспособствовала и хлопнувшая дверь. Выглядел он жутко. А чувствовал себя еще хуже.
Причем и физически и морально.
Воспоминания о вчерашнем дне – и ночи – возвращались. И не радовали.
Тошнило, голова болела, в глаза словно песку насыпали, а еще…
Как он мог?! Нет, как у него только ума хватило?!
Чуть ли не на могиле друга, с его вдовой…
Ричард заметил предусмотрительно поставленную на пол бутылку, дотянулся и глотнул прямо из горлышка. Стало чуть полегче, и принц смог через пару минут подняться. Сначала – как гордый лев, на четвереньки. Потом и сесть удалось без опасений, что голова разлетится на кусочки.
Нет, ну как его вчера накрыло…
А в принципе ничего тут удивительного нет.
Вчера умер его друг, ему было тошно, плохо, холодно и одиноко. Не подвернись Лилиан – была бы любая другая. Но именно она, вдова друга, Альдонай милосердный…
А что будет дальше?
Так, подумаем об этом чуть позже, после разговора с Лилиан. Судя по тому, что она ушла, не разбудив его, она тоже восторга не испытывает.
Поговорим, посмотрим…
Вот вечером после похорон и…
А сейчас надо взять себя в руки, подняться, одеться и хоть немного привести себя в порядок.
Лиле невероятно повезло. Ей никто не встретился в коридорах – и в покои Алисии она проскользнула, оглядываясь как воровка.
– Хороша-а-а… – протянула Алисия, посмотрев на невестку.
Лиля вздохнула и привалилась к двери.
– Не то слово.
– Как ночь прошла? – язвительно поинтересовалась Алисия.
– Не знаю, – призналась Лиля. – Я просто напилась до свинского состояния.
– И с кем это произошло и где? – Голос «гадюки» был полон яда.
– Так заметно?
– Губы как подушки, и на шее засос. И глаза красные. – Церемониться Алисия не собиралась.
Лиля чертыхнулась.
– Отлично. И как теперь жить?
– Примочку на губы, засос закрыть воротником и списать все на бессонную ночь в слезах, – ровным тоном посоветовала Алисия. – Так кто это был?
– Ричард, – призналась Лиля.
– С ума сошли!
Лиля покачала головой.
– Нет. Просто так получилось. Ему нужно было забыться, мне нужно было забыться…
– То есть это больше не повторится?
Лиля пожала плечами.
– Сейчас у меня нет сил об этом думать.
– Тогда приводи себя в порядок. Примочку я принесу. Одежда в спальне.
Лиля поблагодарила и отправилась в спальню. Миранда еще спала – и то слава богу.
Умывшись и причесавшись, Лиля оделась. Траурно-зеленое платье с таким же кружевом. Ни единой белой ниточки. Зеленый кружевной платок укрывает волосы. Высокий воротник надежно закрывает засос. Поблескивают графские изумруды… «Прости меня, Джерисон. Я с самого начала просто пользовалась, ничего не давая взамен. Или не прощай. Чего уж там, оба виноваты. По твоей вине ушла Лилиан Брокленд, кстати – тоже от яда. По моей вине ушел ты. Жестокое равновесие жизни. И круги замыкаются, просто какие-то раньше, а какие-то позже…»
Лиля еще раз взглянула на себя в зеркало и вышла из спальни в гостиную, где, нетерпеливо расхаживая по комнате, ее ждала Алисия. «Гадюка» с удовольствием отметила, что невестка выглядит более чем достойно, а бледность и круги под глазами – это бывает. И похуже бывает, если от горя. А того, кто посмеет усомниться, она лично уничтожит!
– Как? – поинтересовалась Лиля.
Женщина кивнула:
– Более чем достойно.
– А где Миранда? Похороны…
Лиля недоговорила, но они ведь обе понимали, что это тяжкое испытание для ребенка. И лучше девочке быть рядом с матерью, с бабушкой…
– За ней приедет твой отец. Он собирается забрать ее к себе и на закате привезет на похороны. А вот выслушивать целый день соболезнования девочке не стоит.
– Да, для нее это будет тяжело. А я справлюсь.
– Я буду рядом.
– Спасибо. Откуда платье?
– Твоих вирман попросила.
– Спасибо.
Алисия протянула ей примочку.
– Нам надо будет поговорить через пару дней.
Лиля опустила глаза:
– Обещаю.
– Не вини себя.
– Что?!
– Я тебя знаю. Сейчас будешь переживать, что не спасла, не помогла… не надо. Джес сам выбирал свою дорогу.
– Я не смогла разобраться с ядом…
– А ты и не Альдонай. Не бери на себя больше возможного.
Лиля отняла примочку от губ и посмотрела на Алисию.
– Куда мне надо идти?
– В те покои, где он умер. Тело там. Будете молиться вместе с альдоном.
– Альдоном?
– Альдон Роман приехал. Сказал, что сочувствует тебе в твоем горе. И проведет службу сам.
Лиля кивнула и вышла за дверь.
Осуждала ли Алисия невестку?
И да, и нет. С одной стороны – у Лили умер муж. Умер на ее руках. С другой… муж объелся груш. И иначе не скажешь.
Любовь? Привязанность? Уважение?
У них об этом даже речь не шла. Джес жену и в грош не ставил, а Лилиан ему за это не была благодарна. Их связывали Миранда и фамилия, больше ничего. Так стоит ли упрекать?
Алисия поправила прядь волос и отправилась вслед за невесткой. Молиться и плакать.
Похороны были на закате, как принято в Ативерне. Когда бы ни умер человек – в течение следующего дня с ним прощаются, а на закате тело опускают в могилу или в склеп. Разумеется, когда тела изуродованы, их хоронят практически сразу.
По обычаю Джеса надо было бы отвезти в его дом, чтобы там все желающие могли проститься с ним. Но Эдоард распорядился оставить его во дворце.
Перед комнатой, где вчера умер ее супруг, Лиля на миг задержалась, поежилась, но потом решительно толкнула дверь.
У тела молился патер (да-да, с недавнего времени патер) Воплер. Рядом с ним стоял альдон Роман. Лиля прошла в комнату, привычно опустилась на колени, и день потянулся. Тоскливый, унылый, мрачный…
Приходили люди, выражали соболезнования, женщины плакали, мужчины целовали ей руку, и все это безумно раздражало.
Неискренние соболезнования, взгляды, перешептывания: «Как она страдает!» – «Что удивительного?» – «Беременна или нет?»
Потом все подходили к Алисии, где повторялось то же самое.
Пришел и Ричард. Бледный и с красными глазами. Сказал Лилиан о своей печали и принес соболезнования.
Лиля подумала, что неприятного разговора не избежать. Ну и пусть. Одним больше, одним меньше. Не в разговоре дело. Просто… противно.
Она все смотрела на лицо Джеса. Кроткое и умиротворенное в смерти. В жизни она его никогда таким спокойным не видела.
«Могли мы быть счастливы?
Нет. Я не стану другой, ты не станешь другим. И все же – прости меня за то, в чем я не виновата. Я просто старалась выжить. Если бы я получила помощь, поддержку, если бы мне подставили плечо, если бы…
Если бы я тогда умерла – было бы кому-то лучше?»
Лиля не знала ответа. Да и кто его может знать? Альдонай? Увы, он ни с кем не поделится сведениями…
Алые лучи заката. Склеп. Не родовой, нет. Джайс Иртон был первым его жителем, Джес – вторым.
Лиля стояла как каменная, лишь по щекам катились слезинки, Алисия была рядом и чуть за спиной, как бы поддерживая невестку, Август поддерживал Алисию, Миранда плакала, альдон молился, придворные изображали массовку, Рик страдал…
Эдоард на церемонии не присутствовал. Не было и Тахира. Его величество слег в постель, и лекарь вынужден был постоянно находиться при нем.
Из вовсе уж посторонних были Лидия с братьями. Принцесса опять преобразилась. Да, Лиля смогла сделать из нее красотку. Но сейчас это была та же серая мышка. То есть зеленая. Цвет траура, цвет печали.
