— Ты каждый раз это говоришь, а потом принимаешься скакать, как дикий сарим, — с улыбкой в голосе проговорил Эйсон и вздохнул, погрузившись до конца. — Что на мне, что подо мной… Сожми меня… Драконовы боги!
— Ты уж определись — кролик, маргай или сарим, — проворчал Яннис и укусил Эйсона за сосок.
— Ай! — смеясь, вскрикнул тот и мстительно двинул бедрами, выходя из Янниса, а после вбиваясь в него до основания. — Ты и кролик, и маргай, и сарим… Всё вместе. Ты пастух, Яннис. И иногда мне кажется, я начинаю понимать, что это на самом деле значит. И что это значит лично для меня.
— Еще, — попросил Яннис и положил руку на ягодицу мужа, притягивая его к себе еще ближе.
— Так?
Эйсон неторопливо и длинно задвигался, одновременно продолжая развивать свою мысль.
— У каждого дракона — всадник. А у каждого пастуха… Ну, назовем это так — его посох. То, на что он всегда может опереться, то, что поможет ему в пути, не подведет и… да, наверно, как и в случае со всадниками, поддержит, если сам пастух вдруг потеряет равновесие.
— В древних книгах, которые я честно пытался изучить, ни слова ни о каком посохе нет, Эйсон. Но мне это твое рассуждение нравится. Посох, — Яннис толкнулся навстречу движениям супруга, чувствуя, как нарастает возбуждение. — Посох — это звучит весомо… И очень сексуально. У тебя, Эйсон, совершенно фантастический посох. Только не кончай в меня.
— Почему?
— Там и так уже полно.
— Ты же говорил, что в этом особый кайф — трахать мужчину, чувствуя, как его сперма вытекает из твоей собственной задницы.
— Говорил, — подтвердил Яннис. — Но сегодня у меня другие планы. Ох! Эйсон. Погоди, давай теперь не так.
Яннис выкрутился из объятий супруга. Улегся на спину, раздвинув согнутые в коленях ноги.
— Хочу видеть тебя всего и смотреть за тем, как ты меня берешь. Как твой член входит в меня, любовь моя.
Эйсон устроился на коленях между ног Янниса и, подсунув ладони под его маленькие крепкие ягодицы, вновь пристроился к его покрасневшему и раскрытому анусу.
— Никогда не думал, что это может быть так красиво и так возбуждающе, — пробормотал он, то немного погружаясь, то вновь полностью выскальзывая из тела Янниса.
Тот, улыбнувшись, прикрыл глаза, целиком отдаваясь ощущениям. Оргазм плавал где-то рядом, нежно касаясь его существа жарким боком, словно большой кит, и тут же вновь отступая.
— Жаль, что у тебя не получается так, как у меня, без рук, — Яннис почувствовал, как ладонь Эйсона охватила его вздыбленный член и вздохнул счастливо. — Но мы ведь еще работаем над этим?
— Хватит болтать! Двигайся!
— Медленно-медленно?
— Эйсон!
— Попроси вежливо.
— Ну пожа-а-а-алуйста!
Эйсон, со свистом втянув воздух через зубы, задвигался быстрее, одновременно лаская мужа рукой. Огромный кит оргазма наконец-то оказался совсем близко, и Яннис кончил, вскрикивая и выгибаясь так, что все его тело опиралось лишь на член любовника и на запрокинутую назад голову.
— Я тоже сейчас, — задушенно проскулил Эйсон, и Яннис — совершенно пьяный от полноты полученного удовольствия — вяло завозился, переворачиваясь лицом к его паху.
Эйсон излился в тот самый миг, когда губы супруга обхватили головку его члена. Сглотнув, а после рассмеявшись, Яннис вновь вернулся к задуманному — продолжил полировать естество Эйсона то языком, то губами.
— Если ты не в курсе, он только что из твоей задницы, — пробормотал тот, следя за его действиями полуприкрытыми в томной неге глазами.
— Я люблю твой член. И я люблю свою задницу. В чем проблема?
Эйсон рассмеялся и, ухватив Янниса за волосы на макушке, оторвал его от своего пениса и потащил вверх — к своим губам.
— А я лю… — начал он…
И ровно в этот момент в дверь их комнаты настойчиво забарабанили. Яннис, зарычав разъяренным кадехо, вывернулся из рук мужа и уставился на створки. Его внутренний радар подсказывал, что за ними… За ними было многолюдно. И все эти гады, явившиеся в столь неудачный момент, были сильно взволнованы. Что за? Вот спрашивается: и с чего он решил, что будет хорошей идеей навестить дядю Дитриха в Новый год? Дома бы никому и в голову не пришло лезть к ним в спальню об эту пору*. Ну разве что Альфу или Луте…
Мысль о детях в очередной раз что-то зацепила у него в душе, но ее смыло и увело на второй план предчувствие. То самое, что посетило его еще тогда, когда он ехал в замок Моберг вскоре после своей неудавшейся кончины от магического истощения. Впрочем, это ожидание чего-то важного возникало всегда, как он приезжал сюда, но в этот раз… Да что такое случилось-то? Яннис тревожно глянул на Эйсона, поднялся и, натянув штаны прямо на голое тело, отправился открывать.
В коридоре за дверью обнаружился дядя Дитрих, взбудораженные кадехо, вездесущий Жиробас, радостный Титус с обслюнявленной печенькой, зажатой в кулаке, и несколько слуг. В руках у одного из них Яннис увидел большую плоскую корзину, которая почему-то встревожила его до необычайности. Она пугала его и манила одновременно.
Оттеснив с дороги Янниса, дядя Дитрих — совершенно потерянный и выглядевший дико и взъерошено — вошел в комнату, а за ним потянулись остальные. Титус тут же забрался в шкаф и прикрыл створку, выглядывая наружу через щель. Остальные столпились у кровати, на которую была поставлена корзина. Эйсон — несколько смущенный и даже рассерженный подобным вторжением, подтянул повыше простыню и сел, опершись спиной о подушки.
— Дядя? — спросил Яннис, вздергивая брови. — Что?..
— Яннис, мальчик мой, тебе… эм… письмо. Вот. Его… нуу… оставили, — Дитрих махнул рукой куда-то в сторону и вниз, — у ворот замка. Ты… эм… почитай, а мы пока пойдем. Титус! Титус, иди сюда, негодник! Опять ты за свое!
Дор Дитрих выволок сына из шкафа и утащил его за собой. За ним, оглядываясь и перешептываясь, ушли все остальные, кроме Жиробаса и Черта с Ангелой. Кадехо уселись по бокам от кровати, Жиробас вспрыгнул на нее и подошел… Черт! Они оставили корзину! Яннис смотрел на нее вопросительно. Корзина была действительно большой, а сверху ее прикрывала чистая белая салфетка или скатерть. Жиробас ходил вокруг этого плетеного монстра кругами, урчал, словно у него внутри был маленький дизельный мотор, и отирался боками и головой. Какая-нибудь жратва, решил Яннис и перевел взгляд на письмо у себя в руке.
Это был сложенный пополам плотный лист, который Яннис по старой привычке предпочитал называть бумагой.
«Здравствуй, благородный дор Яннис Моберг!» — значилось на самом верху, и Яннис удивленно вскинул брови. Тот, кто писал письмо, явно отстал от жизни, ведь Яннис был Несландом уже, считай, ровно год. Пожав плечами, он стал читать дальше.
«Наконец-то мне удалось найти тебя. Ты был скрытным, и твоя фамилия стала мне известна только чудом. Надеюсь, ты меня помнишь. Я Николь. Я работала в твоем агентстве, и мы с тобой провели немало приятных минут в задней комнате».
Яннис тревожно покосился на Эйсона и вновь вернулся к чтению. Его знаменитая интуиция выла тревожной сиреной, предрекая крупные неприятности. Поди доказывай, что последний раз эти самые «приятные минуты» у него приключились еще до свадьбы.
«Я ушла из твоего агентства, как ты, возможно, помнишь, в связи с тем, что собиралась выходить замуж. Однако планы мои сорвались. Во многом из-за тебя. Но я тебя ни в чем не виню. В конце концов, поначалу удовольствие наше оставалось обоюдным. Потом проблемы и ответственность были у меня. Теперь — твоя очередь. Это, я считаю, будет справедливо. Как говорится: любишь кататься, люби и саночки возить. Сама я уезжаю на родину. Это далеко. И там у меня не будет никакой возможности и дальше ухаживать за нашими милыми крошками, дор Яннис. Уверена, что у тебя возможностей обеспечить им хорошие условия значительно больше. Засим прощаюсь. Любящая тебя Николь Ларюс. Р.S. Придумай им имена сам».
— Что?! — заорал Яннис, и в корзине, все еще тихо стоявшей посреди кровати рядом с ногами Эйсона, кто-то зашевелился. — Что? — страшным шепотом повторил Яннис, и перепуганный Эйсон подтянул к себе колени, чтобы оказаться дальше от плетеной емкости, ставшей вдруг опасной.
