- Вадим? Ты что, действительно собираешься тут остаться? - растерялась Мира.
Улыбнулся одними глазами, чуть ослабил хватку, тем самым давая ей больше свободы:
- Если ты еще не поняла, я здесь из-за тебя, а чтобы ты в это поверила, готов хоть к черту на рога. И потом, - он шевельнул плечами, за которыми снова расправились крылья. - Это так здорово...
Пожалуй да. Крылья - это действительно было здорово. И все же Мирослава не могла не спросить, ощущая ответственность:
- А как же твой бизнес? А наследство? Альбина...
Он улыбнулся во весь рот. Счастливо и свободно улыбнулся. О, женщины! Говоришь с ними о делах, хотят любви. Начнешь о любви, они про дела.
- С Альбиной я развожусь, Мира.
- Но как же... Наследство... Ох, Илья Владимирович, и зачем он все счета на тот браслет...
При упоминании о наследстве отца Вадим досадливо поморщился:
- Вот еще одна причина, по которой я не хочу возвращаться. Во всяком случае, не теперь.
- Если ты не пойдешь, странник, то и мы остаемся, - проговорил Эрвиг.
- Что ты говоришь?! Тебе обязательно надо в клинику! - заволновалась Мирослава.
- Бог со мной, миледи, - ответил воин. - Столько жил так, проживу и дальше.
- Мы остаемся, миледи, - подтвердила Одри.
Вадим не знал в чем дело, ему о проблемах телохранителя королевы ничего известно не было, но видя смятение Мирославы, понял, эти люди для нее очень важны. Да и сам был им бесконечно благодарен, что уберегли ее в этом полном опасностей мире. Потому и решение принял оптимальное:
- Тут найдется, чем писать?
А вот с этим действительно была проблема.
В конце концов, титаническими усилиями на белой льняной салфетке с помощью кинжала и осадка от красного вина, оставшегося на дне графина, было составлено послание. Вадим подписал его кровью и велел Селиму :
- Это вместе с браслетом надо передать лично моему адвокату Гершину Игорю Наумовичу. Запомнил имя? Повтори.
Селим повторил мудреное имя несколько раз, закатывая глаза и загибая пальцы для верности.
- Браслет отдашь ему лично в руки. Пусть распорядится им, как отец написал в завещании. Кроме того. Пусть даст ход моему завещанию. Он знает. И пусть примет меры, чтобы приняли двоих гостей отсюда, - он показал на Эрвига и Одри. - Это все есть в письме. Ясно?
- Ясно, господин, - устало повторил Селим, понимая, что свободы ему не видать еще долго.
А потом исчез так же внезапно, как и появился.
***
Странное состояние. Столько разных чувств, столько невероятных событий. Словно огромный страшный смерч поднял и закрутил всех, а потом вдруг отпустил на свободу. Душа переполнена, как-то внезапно нахлынуло утомление.
Миру вымотал этот всплеск, она едва держалась на ногах. Вадим, видя ее усталость, подхватил на руки и понес. Она не стала протестовать, сил не осталось, спросила только:
- Вадим, а он не обманет? - помнила, при каких обстоятельствах произошло ее знакомство с Селимом.
- Нет, - просто ответил мужчина.
И она поверила, успокоилась. Положила голову ему на грудь, слушая стук сердца. А его сердце вдруг забилось чаще, мужчина заговорил сбивчиво, спросил, словно через силу:
- Ты... не жалеешь, что я не отпустил тебя?
- Нет. Там я все равно никому не нужна, - ответила Мира, вспомнив свое вечное одиночество среди людей, окружавших ее.
Наверное, всегда была там не от мира сего. Потом добавила:
- Правда, белье тут варварское. Да и сантехника...
- Не проблема, - негромко хмыкнул Вадим. - Сходишь на шопинг, это можно устроить. И сантехнику тебе сюда какую хочешь доставим.
Потом неожиданно потерся подбородком о ее макушку, бережно прижимая к груди, и проговорил с какой-то жутковатой первобытной страстью:
- Прости. Я не умею любить, не умею быть нежным. Не знаю, как это... Я такой, какой есть. Но Мира! Ты только скажи, я весь мир положу к твоим ногам!
В этот момент они как раз дошли до ее комнаты. Вадим остановился, осторожно опустил Миру на пол и сказал:
- Спи, моя королева.
А потом поклонился и ушел. Она вошла, прислонилась спиной к двери.
- Оххх... а рыцарь-то вернулся, - подумала, закатывая глаза, и улыбнулась.
Он конечно безумно противоречивый, тяжелый и странный, и он совсем не такой, как Илья Владимирович. Но сейчас Вадим точно не проигрывал в сравнении, сейчас он был даже лучше. Наверное... И как теперь быть?
Запретив себе делать поспешные выводы, она решила подумать об этом завтра.
Но это не мешало всю ночь видеть странные сны.
***
Может ли девица высокого рода, воспитанная, чтобы повелевать, гордая, заносчивая, надменная, с младых ногтей впитавшая в себя мысль, что непременно должна сделаться королевой, позволить себе кого-то полюбить?
Проще было бы поставить вопрос так. Способна ли она кого-то любить, или, возможно, воспитание и врожденное высокомерие выжгли из нее все прочие чувства, кроме гордыни и жажды поклонения?
Оказывается, возможно. Сердце женщины безмерно и бессмертно, в нем всегда есть место любви, особенно, перед лицом горькой, невозвратимой утраты.
Леди Элвина Балфор с самого детства была инструментом в руках отца. Он многократно планировал ее выгодное замужество, выбирая лучшие партии, тасуя кандидатов, как карты в колоде. А когда подросла и вошла в пору девичества, отец словно помешался, решил непременно сделать ее королевой.
Она была достаточно умна. Всегда понимала, что замышлял отец. А главное, на что тот был способен. Глава королевского совета ждал, что она подарит королю наследника, а потом все было бы просто. Себя он видел регентом при малолетнем внуке, а ее...
Ей бы досталась участь вдовствующей королевы-матери. Почетно, богато. А также безумно тоскливо и одиноко. Пробавляться тайными связями? Элвина для этого была слишком горда. Ее совершенно не устраивал такой расклад. Но и бороться с отцом, идти поперек его замыслов она бы никогда не посмела.
Однако поперек замыслов ее отца неожиданно пошла сама судьба. И король Гордиан, который по плану лорда Балфора должен был жениться на его дочери, неожиданно женился на девушке из постоялого двора. На Линевре.
Боже... Как Элвина завидовала ей...
Даже не тому, что та стала королевой. Нет она безумно завидовала той любви, которую Гордиан не скрывал. Печально осознавать, что тебя никогда не полюбят вот так, просто по велению сердца. Потому что в ее собственном будущем все строилось на дальнем расчете, любви там вовсе не отводилось никакого места.
А потом лорд Балфор перенес свой взор, а вместе с ним и амбиции на младшего принца и затянул эту многолетнюю, многоходовую интригу, итогом которой все равно должно было стать осуществление его плана. А Элвина вдруг поняла, что могла бы любить Джонаха. Младший принц был мерзким мальчишкой, имел множество отвратительных привычек, но таким он ей нравился. Потому что был дерзким и необычным, притягательным для нее.
Когда Джонах открыто показал свой интерес к вдове Гордина, все той же Линевре, для леди Элвины это был тяжелый удар. Всю душу ей перевернула ревность. А когда тот неожиданно и так трагически погиб... Как горько она его оплакивала, но даже не смела подать вида.
Подозревал ли лорд Балфор, что его дочь любила младшего принца? Нет, конечно. Да и в любом случае, ему было на ее чувства наплевать. Балфор просто заявил дочери, что смерть Джонаха весьма кстати, теперь она выйдет замуж за короля Рихарта и станет королевой.
Как инициируются ведьмы?
Сильные переживания, чувства на грани. Боль, горечь, ревность, страсть, несправедливость. Горе, страдания. Вот что способно пробудить дремлющую внутри силу, заставить ее вырваться на свободу.
Подозревал ли лорд Балфор, что его дочь тоже ведьма? Огненная ведьма?
Нет, конечно. Он вообще многого о ней не знал, ибо не интересовался. Иначе не оставил бы без присмотра в своем кабинете некую старинную книгу, где были описаны древние темные ритуалы. Лорд был слишком занят своими новыми планами и открытиями.
