деле наш человек. Кому подчиняется капитан – я не знаю, знать не хочу и тебе знать не советую. Кстати, особисту в кунг доступ все равно запрещен. Нам велено делать все, что ты скажешь и научить тебя всему, что необходимо для роли простого погранца-ЗаССовца. С селектурой учиться работать лучше завтра, днем будет учебное разворачивание. Мачту с антеннами поставим, провода раскинем, и все такое. Пока рекомендую потереться около экипажей, поглазеть. А как поедем – садись к Доктору в кабину и снова гляди. Такие, брат, дела.
Арчи сдержанно кивнул и осмотрелся. Релейный, значит генератор. В реально несуществующей оболочке. Втиснули зародыш старенькой селектурки в наспех сбряцанную оболочку видом позаковыристее, и нате: якобы сверхсекретная лаборатория. Ну, ушлый народ в отделе у Коршуновича! Это же надо такую куклу воткнуть сибирякам в погранчасти! И с чистым сердцем заворачивать из кунга пограничное начальство!
«И поделом, – мстительно подумал Арчи о сибиряках. – Развели, понимаешь, секретность, никто ни хрена не знает. Вот пусть теперь и расхлебывают…»
Прикрытие это явно делалось наспех, но по заранее подготовленному сценарию, так что с недельку все должно идти гладко. Трое суток – на марш к волчьим местам, и столько же – на операцию. А дольше это все и не продлится. Ну, а потом – ищи-свищи оператора секретной лаборатории!
– Ладно, – сказал Арчи. – Полезли, что-ли, наружу? Перед маршем-то, поди, все на травке полежать норовят?
– Эт' точно! – подтвердил Рожнов. – Норовят. Ты, прям, прирожденный погранец, проницательный – дальше некуда. Гоша, включай дурилку!
Гоша чем-то щелкнул на продолговатой панели; один из глазков немедленно зарделся эдаким вкрадчивым сигаретным огоньком. И зазвучал в кунге нудный диалог с уклоном в спецдисциплины.
– Мы тут у себя жучка изловили, – шепнул Рожнов Арчи. – Так в нужный момент мы его усыпляем, а когда есть пустое время – кормим его сказками. Пусть местные особисты поломают головы у себя в управе!
Рожнов довольно ухмыльнулся.
«Гм… – насторожился Арчи. – Все-таки с жучком. Как бы это все быстрее не раскрылось. Да в неподходящий (по вреднющему закону подлости) момент.»
Снаружи было жарковато, жарче чем в кунге. Пограничники бродили меж экипажей, курили, собравшись кружками, кое-где почти в открытую пили и злорадно прохаживались по водилам, которым спиртное было заказано. Кто-то орал в микрофон портативной рации: «Борячинского ко мне!»
Приглядевшись, Арчи понял, что на площади собраны в основном экипажи подразделений обеспечения – связистов, хозяйственников, ремонтников, саперов – словом, кого угодно, кроме собственно хранителей сибирских границ. Потом Арчи вспомнил, что Алзамай оцеплен. И стало понятно – кем оцеплен. Внутри города патрули, скорее всего, европейские. Спецназовские. А вот по периметру – точно погранцы. Их ведь в таком невеликом городке и разместить толком негде.
Вскоре к «лаборатории» явились остальные «ЗаССовцы» – бульдог-лейтенант, аморф Карпо и сержант- ротвейлер. Они тоже моментально «обрадовались» возвращению Арчи, позубоскалили минут пять, тихонечко опрокинули еще по полста грамм, а там и команда «К маршу» подоспела. Сержант немедленно скомандовал построение. Отделение немедленно образовало довольно ровную шеренгу с водилой Куликовым на правом фланге и невысоким питбулем-Гошей на левом. Арчи встал предпоследним, рядом с Гошей, и не ошибся – остальные были выше его.
– Ну, орлы, на крыло! – лейтенант, тоже низенький, но зато мускулистый и подвижный, будто склепанный из пружинок, прошелся перед строем и потянулся к кожаному подсумку, что хлопал его бедру. – Маршевое расписание: лаборатория – старший экипажа я, Рожнов в кабину, Агупов – в кунг. Такелаг – старший экипажа Похил, Пасечный в кабину, Карпов в кунг. Позывные: лаборатория – «Рупор-девять», такелаг – «Рупор-десять». Следуем за командно-штабным «Изюбром», во-он тем, сорок два-двенадцать. Интервал – десять метров. Похил, получи карту.
Он вручил сержанту закатанный в пластик квадрат, испещренный топографическими пометками.
– Вопросы? Нету? По экипажам!
Арчи, машинально поправив игломет за плечом и подсумок на поясе, побежал к кабине такелага вслед за сержантом.
– Ты – с краешку, – сообщил сержант, влезая в кабину первым. – И дай-ка мне гарнитуру…
Над площадью висело многоголосое урчание десятков экипажей.
Двинулись только через четверть часа, когда большая часть площади уже очистилась. Пограничные экипажи один за другим втягивались на мостовую узенького бульварчика и колонной уползали к окраине. По иронии судьбы колонна проехала улицей Распадной, прямо мимо дедовского дома. Арчи на всякий случай отвернулся и утвердил на нижнем срезе открытого окна согнутую руку, чтоб никто из близких его ненароком не узнал.
Ведь провожать колонну вышел, казалось, весь город.
Летающая машина волков падала прямо на тайгу. Варга глядел в маленькое круглое оконце, и не замечал никаких признаков жилья, пусть даже и временного. Сплошное зеленое марево, дикая тайга. Как волки собирались садить свою машину – не на кроны же? Но потом внизу произошло какое-то неясное движение, овальный участок тайги вдруг всколыхнулся, словно потревоженный ветром, и сдвинулся, открывая дыру, видимо, в подземелье. Искусственное подземелье. Машина отвесно пошла вниз, в этот подозрительный провал. Легкое, как вздох, касание – и все, финиш. Дверцу рядом с пилотской кабиной уже открывали.
Когда Варга вышел из машины, над головой обнаружился только составленный из квадратных плит потолок. Незыблемая, как закон всемирного тяготения, твердь. Уровнем выше, над квадратными плитами, надо понимать, шумела тайга.
Варга огляделся – они находились в просторном ангаре, прекрасно освещенном. Некоторые плиты на потолке являлись одновременно и светильниками, причем светильники эти были разбросаны настолько беспорядочно, что Варга стал подозревать в способности светиться просто каждую плиту. В ангаре стояло еще три машины, похожих на только что прилетевшую, около одной копошились люди. Точнее, волки. Люди-волки. Его цель и его мечта. Команда невидимок, сейчас, впрочем, вполне видимых, неторопливо выгружалась. Бряцало непривычного вида оружие.
