длиннющую трубку. На другой постели лежала девица в джинсах.
Парень мотнул головой в сторону вошедшего. Мыслительный процесс требовал от него гигантского напряжения.
— Мне нужен Найлс Джекоби.
Парень не понимал, чего хочет Грэхем. Тому пришлось вырубить магнитофон.
— Я ищу Найлса Джекоби.
— Не встревай, мужик, видишь, я делаю ингаляцию. Астма проклятая замучила. Тебя что, стучать не научили?
— Где Найлс Джекоби?
— А хрен его знает где. На кой он тебе?
Грэхем продемонстрировал бляху сотрудника ФБР.
— Напряги мозги. Где он?
— Трам-тарарам! — изрекла девица.
— Чертова трава! Слушай, мужик, я сейчас языком не ворочаю. Сам видишь.
— Ничего, разговоришься. Где Джекоби?
Девица оказалась сообразительнее.
— Сейчас узнаю, — пробормотала она и шмыгнула за дверь.
Грэхем подождал, пока она прошлась по всем комнатам этажа.
Единственным предметом в этой комнате, напоминавшим о родных Найлса Джекоби, была семейная фотография на шкафчике перед зеркалом. Грэхем снял с нее запотевший стакан со льдом, протер влажное пятно на снимке обшлагом рукава.
Девица возвратилась.
— Попробуйте зайти в «Злющую змею», — сказала она.
Выкрашенные в мрачно зеленый цвет окна бара «Злющая змея» выходили на улицу. Транспорт на стоянке возле бара собрался самый разнообразный. Здесь стояли неуклюжие грузовики, казавшиеся кургузыми без своих длинных прицепов, рядом с ними прилепились крохотные, почти игрушечные, легковушки, старые «доджи» и «шевроле» и четыре новеньких «харли-дэвидсона».
Кондиционер над входом отфыркивался брызгами. Грэхем быстро проскочил под ним и вошел в зал. Было душно, пахло дезинфекцией. Барменша, рослая, могучего сложения женщина, с закатанными рукавами, протянула Грэхему через головы сидящих у стойки колу. Кроме нее женщин здесь не было.
Найлс Джекоби, темноволосый, тощий, как спичка, крутился возле музыкального автомата. Он бросал в щель монетки, а нажимал на кнопки его приятель.
Джекоби походил на ученика-шалопая, зато по виду его товарища было сразу ясно, что никакого отношения к школе тот давным-давно не имеет. Странный тип: лицо еще совсем юное, мальчишеское, а по фигуре — сильной, мускулистой, — взрослый мужчина. Крупные, ширококостные руки-клешни. Поведет плечом, и налитые бицепсы так и играют под кожей. Одет в майку и джинсы с отвисшими, переполненными карманами. Грэхем сразу догадался, что у этого парня в карманах. На левой руке профессионально вытатуированная надпись «Рожден для секса», а вот лаконичная татуировка справа, похоже, наколота любителем и напоминает тюремную кличку — «Рэнди». По-тюремному остриженные волосы отрастали неровными прядями. Когда парень потянулся к верхней кнопке автомата, на руке возле локтя мелькнула выбритая полоска кожи.
Грэхем похолодел.
Найлс Джекоби и Рэнди через весь зал отправились в свою кабинку. Грэхем пошел за ними и остановился прямо перед их столиком.
— Найлс, меня зовут Уилл Грэхем. Мне нужно потолковать с тобой.
Рэнди поднял на него недобрый взгляд и хамовато ухмыльнулся. Грэхем обратил внимание, что у него нет переднего зуба.
— Я тебя знаю? — осведомился Рэнди.
— Найлс, мне нужно поговорить с тобой.
Найлс вопросительно поднял брови. Грэхем думал о том, каково пришлось этому мальчишке в исправительной тюрьме Чино.
— У нас тут свой разговор. Вали отсюда, — процедил Рэнди.
Грэхем сосредоточенно изучал его мощные, обнаженные руки. Пятнышко на внутреннем сгибе локтя, где был налеплен медицинский пластырь. Выскобленная полоска кожи — это так Рэнди по привычке уголовников проверял остроту лезвия.
«Ты боишься его. Или при на него сам или давай полный назад».
— Ты что, оглох? Я сказал: вали отсюда, — повторил Рэнди.
Грэхем расстегнул пиджак, вынул из внутреннего кармана фэбээровское удостоверение и положил его на стол.
— А теперь сидеть тихо, Рэнди.
Только попробуй встать — получишь пулю.
— Виноват, сэр.
В голосе Рэнди зазвучала привычная показная покорность, с какой заключенные отвечают надзирателю.
— Рэнди, сделай для меня кое-что. Вначале сунь два пальца в левый задний карман. Я сказал два пальца! Там ты найдешь пятидюймовый ножичек.
Положи его сюда… Спасибо, Рэнди.
Грэхем спрятал ножик в карман пиджака. Залапанная рукоятка лоснилась.
— Теперь, Рэнди, посмотрим в другом кармане. Там у тебя бумажник. Вытаскивай. Ты сдавал сегодня кровь?
— А что?
— Покажи справку, которую тебе выдали. Разверни ее.
Группа крови не сходится, черт бы его побрал, этого Рэнди.
— Ты когда освободился?
— Три недели назад.
— У кого ты на учете в полиции?
— Я не состою на учете.
— Это еще проверить надо.
Грэхем нарочно заводил Рэнди. Сейчас ничего не стоило привлечь его за ношение холодного оружия с длиной лезвия выше установленной. Если он освободился досрочно и состоит на учете, уже одно то, что он, сидит в баре, где продают спиртное, может обернуться для него серьезными неприятностями. Грэхем понимал, что злится не столько на Рэнди, сколько на самого себя, за то, что почувствовал страх.
— Рэнди!
— Да?
— А теперь вали отсюда.
Пока они ехали в интернат в машине Грэхема, Найлс признался:
— Я даже не знаю, что вам рассказать. Отца я толком не помню. Он ушел от матери, когда мне было три года. Потом я его не видел. Мать не позволяла.
— Но прошлой весной он сам навещал тебя.
— Да.
— В Чино.
— Вы и это знаете?
— Мне полагается знать все. И как там все было?
— Ну, он приехал, когда пускали посетителей. Стоял очень напряженный, старался ни на кого не смотреть. Знаете, некоторые туда приходят как в зоопарк. Мать мне много чего о нем говорила, но он оказался никаким не злодеем. Обыкновенный человек. Пиджак такой модный, спортивный.
— Что он тебе говорил?
— Я-то думал он или орать на меня начнет или будет изображать виноватого. Многие из родственников, кто туда приходят, так и делают. А он только спросил, буду ли я учиться. Сказал, что если я
