ему помочь. Когда человек сам собою даст или принесет тебе что, — прими с благодарением, если нуждаешься, как посланное от Бога; если же не нуждаешься, то никак не принимай: может быть, и враг тебя искушает, чтоб ты принял то, в чем не нуждаешься. Приучи себя не смотреть на чье-либо тело, если же можно, то ниже на свое. Если Бог даст тебе плач и умиление, то, плача, не помышляй в себе, что ты делаешь что-либо великое, — тем более смиряйся и укоряй себя. Когда Бог видит, что человек хвалится о слезах в сердце своем, тогда {стр. 389} взимает от него плач, и бывает сердце его жестоко как камень: Бог оставляет его, чтоб он смирился и познал всю немощь. Если не имеешь смирения в душе, то стяжи телесное; от тела оно перейдет к душе. Если вопрошаешь о чем-либо твоего отца и слышишь от него слово Божие, то постарайся исполнить то, что ты услышал; если же вскоре ослабеешь или забудешь и не исполнишь, то не преставай по этому поводу вопрошать: вопрошающий, слышащий и неделающий зазирает себе и смиряется, а от сего получает некоторую милость от Бога. Невопрошающий не слышит, не прислушивается, не смиряется, не обретает милости. Если похвалит тебя человек в лицо, — ты немедленно вспомни грехи твои и скажи ему: «Брат! ради Господа не хвали меня: я окаянен и не достоин похвалы». Если хвалящий тебя человек знаменитый, то скажи так: «Прости меня, владыко!» А в себе молись Богу, говоря: Господи! покрой и избавь меня от ложной похвалы человеческой. Если впадешь в любодеяние и будет близко место жительства того лица, с которым ты пал, то уйди из этого места, потому что, живя в этом месте, не будешь иметь возможности покаяться. Если видишь собственными твоими очами брата блудодействующим или соделывающим другой какой грех, то не осуди его, но помолись Богу о нем, говоря: Господи! сохрани брата моего и меня от обольщения демонами! К этому присовокупи: проклят будь ты, диавол! это твое дело; брат мой не сделал бы его сам по себе, — и наблюдай сердце твое, чтоб оно не осудило брата и не отступил от тебя Святой Дух. Если пред тобою брат будет оклеветывать брата: то не скажи и ты; да, точно так; но или молчи, или скажи: брат! я сам грешен: будучи в числе осужденных, никак не могу судить другого. Так спасешь и себя и душу говорящего с тобою от осуждения. Если впадешь в болезнь и попросишь у кого какой вещи, тебе нужной, а он не даст тебе просимого, то не опечалься на него в сердце твоем, напротив того, скажи: если б я был достоин получить, Бог вложил бы в сердце брату моему, и он дал бы мне. По отношению к принятию монашествующие разделяются на три чина. Отцы наши, достигшие совершенства, не скоро принимали от кого что-либо. Средние не просили ни у кого ничего; если же кто от себя давал им, то принимали с благодарением, как посланное от Бога. Мы же, если недостаточны в силах, чтоб трудами приобретать нужное себе, то просим со смирением, зазирая себя непрестанно и укоряя как немощ{стр. 390}ных. — Когда Бог пошлет плач и умиление душе твоей или на краткое время, или на многие дни, тогда оставь всякое рукоделие, пребывай в том плаче и умилении, как в делании самонужнейшем. Может быть, близок день твоей смерти, и по этой причине Бог послал тебе плач и умиление, чтобы посредством их ты обрел милость. Как диавол, видя приближающийся конец жития человеческого, особенно старается погубить человека, так и Бог при кончине посылает какое-либо особенное средство к спасению [1842].
25. Некоторый монах имел сестру по плоти, монахиню. Услышав, что она больна, он пришел в монастырь ее, чтоб посетить болящую. Она была раба Божия, великая в святом подвижничестве. Не допуская мужчин; к свиданию с собою, она отказалась принять и брата, чтоб не дать повода мужчинам входить в женский монастырь. Монахиня приказала сказать монаху: «Иди, господин брат, в келлию свою, и молись о мне: по благодати Бога и Спасителя нашего увижу тебя в будущем веке, в Царстве Господа нашего Иисуса Христа» [1843].
26. Монах встретился на пути с монахинями. Увидев их, он свернул с дороги в сторону. Тогда игумения сказала ему: «Если б ты был совершенный монах, то, увидев нас, не увидел бы в нас женщин» [1844].
27. Два брата, монахи, пришли в соседний город, чтоб там продать работу свою целого года, и остановились в гостинице. По продаже рукоделия один пошел закупить нужное для них, а другой остался в гостинице и по наущению диавола впал в {стр. 391} любодеяние. Уходивший брат, возвратись, сказал оставшемуся: «Вот! мы запаслись всем нужным, — возвратимся в келлию». Другой брат отвечал: «Я не могу возвратиться». Когда же брат начал упрашивать его, чтоб он возвратился, говоря: «Почему тебе не возвратиться в келлию?» Этот исповедал ему грех свой. «Я, — сказал он, — когда ты ушел от меня, впал в любодеяние, и потому не хочу возвратиться. Брат, желая приобрести и спасти душу брата, сказал ему с клятвою: «И я, отлучившись от тебя, подобным образом впал в любодеяние; однако воротимся в келлию и вдадимся в покаяние. Богу все возможно: возможно Ему даровать нам прощение за покаяние наше и избавить муки в огне вечном, казней во аде и тартаре, где нет места покаянию, где огнь неугасаюший и жестокие пытки находятся в непрестанном действии». Они возвратились в келлию свою. Потом пошли к святым Отцам, пали к стопам их, стеня и воздыхая, проливая обильные слезы, исповедали им падение, которому подверглись. Святые старцы наставили их на делание покаяния и дали заповеди, которые они исполнили тщательно. Несогрешивший брат приносил покаяние, как бы сам согрешил, за согрешившего, по великой любви, которую имел к нему. Господь призрел на подвиг любви: открыл святым Отцам тайну, и что, за любовь того, кто не согрешил, а подверг себя труду покаяния для спасения брата, даровано прощение и согрешившему. В этом событии исполнились слова Писания:
28. В некотором общежительном монастыре был монах, уже старый и самой благочестивой жизни. Сокрушенный тяжким, невыносимым недугом, он провел долгое время в великих страданиях. Братия не могли придумать, чем помочь ему в болезни его, потому что тех средств, которые требовались для врачевания его, не было в монастыре. Услышала некоторая раба Божия о затруднительном положении болящего и начала просить отца киновии (общежительного монастыря), чтоб дозволил ей взять болящего в свою келлию, находившуюся в городе. Она намеревалась ухаживать за ним, а более желала сделать это по той причине, что в городе удобнее было получать нужное для него по болезни. Отец приказал братиям отнести {стр. 392} болящего в келлию рабы Божией. С великим уважением она приняла старца, начала служить ему ради имени Господня и для стяжания награды в вечности, которую она веровала получить от Христа Спасителя нашего. По прошествии трех лет и более служения ее неблагомыслящие люди, сообразно собственному нравственному расстройству, начали выражать подозрение о чистоте отношений старца к служившей ему деве. Услышал это старец и молил Господа Иисуса Христа так: «Ты, Господь Бог наш, един ведающий все, видишь множество болезней недуга моего и нищеты моей и милостиво взираешь на горестное положение, в которое привела меня немощь моя, угнетающая меня столь долгое время и столь сокрушившая меня, что сделалось мне необходимым служение этой рабы Твоей, служащей мне ради имени Твоего. Воздай ей, Господь и Бог мой, достойную награду в вечной жизни, как Ты благоволил обетовать эту награду во благости Твоей тем, которые ради имени Твоего будут услуживать нищим и немощным». Когда приблизился день кончины его, сошлись к нему очень многие святые Отцы и братия из монастыря, и он сказал им: «Прошу вас, владыки, отцы и братия: по кончине моей возьмите жезл мой и воткните его в насыпь могилы моей. Если он пустит корни и даст плод, то знайте, что совесть моя чиста в отношении к рабе Божией, служившей мне. Если же жезл не оживет, — знайте, что я осквернился падением». Человек Божий скончался. Тогда, по завещанию его, отцы воткнули жезл на могиле его, и жезл ожил, пустил листья, а в свое время принес и плод. Все удивились и прославили Бога. К созерцанию чуда стекались многие даже из соседних стран и возвеличивали благодать Спасителя. «И мы видели это деревцо, — свидетельствуют писатели повести, — и благословили Господа, покрывающего Божественным Промыслом Своим всех
