был неподалеку. Пришлось опустить, например, рассказ московской домохозяйки, «летавшей» к другой звездной системе с попутчиками-пришельцами, которые предложили на обратном пути «подсадить» ее прямо на балкон 14-го этажа. Тут у нас появились, прямо скажем, некоторые сомнения, хотя, кто знает, могло быть и так. Или же слова одного юноши, который описывал, как из космической машины вышли «стройные и красивые», «во всем похожие на нас» мужчина и женщина, а также историю одного бразильца, которого пришельцы побудили вступить в интимную связь с их «космической» женщиной.
Пришлось обойтись и без повествований контактеров, готовых часами рассказывать о своих мысленных путешествиях в сверхдальние части Галактики, рисовать участки незнакомого нам звездного неба и передавать назидания их дальнего знакомого Нгомо, похожего на свифтовского Куинбуса Флестрина из Лапутии, призывающего нас крепить мир и решать проблемы по-человечески. Неужто нам нужны столь банальные советы?! Стоило ли выходить ради этого «в астрал»?
Видимо, если иноземные гости, которые нас решили плотно «пасти» и изучать, особенно в медицинской части, продолжат свои опыты, мы о них узнаем побольше. А пока остается больше вопросов, чем ответов. И все же отметим несколько моментов, характерных для всех подобных рассказов.
Инопланетяне предпочитают сами выбирать свои «жертвы». Они их доводят, как правило, до состояния запуганности (Ян Вольский не в счет), порой обмороков, из которых сами и выводят, при условии, что их клиенты в дальнейшем будут вести себя мирно.
В большинстве случаев с них как бы берется «подписка о неразглашении», сопровождаемая гипнозом. Стало быть, «гостям» не хотелось бы, чтобы мы узнали о них что-то конкретное.
Большинству загипнотизированных становилось плохо, когда они попадали под расгипнотизирование либо самостоятельно обретали ясность памяти (Муди, Барни). У некоторых вступавших с инопланетянами в близкое общение расстраивалась психика, появлялись признаки заболеваний, вызванных, по-видимому, облучением либо действием «успокоительных» средств, плохо приспособленных к организму землян. Иными словами, контакты эти не безвредны, равно как и близость к их машинам, обладающим сильнодействующими излучателями и магнитами.
Поведение пришельцев свидетельствует об их снисходительности к землянам, но меры предосторожности, применяемые к клиентам, говорят о том, что «гости» учитывают степень развития испытуемых, а также их темперамент.
Тем не менее контакт возможен и даже нужен для выяснения ИХ намерений и налаживания понимания. Они находят способы речевого общения с нами, то ли телепатического, когда в мозгу ясно звучит речь, то ли путем чревовещания, что менее вероятно.
Вполне возможно, что энлонавты уже располагают на Земле постоянными собеседниками, готовыми рассказывать о том, что их интересует в первую очередь, или даже действовать в их интересах. Здесь возможно воздействие на сознание и подсознание разными способами. Не будем применять к этим людям привычные для спецслужб термины «агенты» или «агенты влияния», но это что-то близкое. Если заботиться о «космической безопасности», этот фактор тоже нужно принимать во внимание. И вообще следует обратить внимание на возможности инопланетян по использованию психотронных и информационных средств для диктовки «наведенных» мыслей и действий. Впрочем, можно надеяться, что американский проект «Сигма» по установлению контактов с инопланетянами это учитывает, если, конечно, не сводится только к получению от них подобных средств для влияния на реальных и воображаемых противников США.
Уточним, что еще в 1974 году около города Остина в штате Техас американцы соорудили космический причал, который должен был служить приманкой для инопланетян. Рядом с ним возвели небольшой город без жителей, где наши «гости» могут разместиться, если не побоятся. А на близком расстоянии создали аппаратурный комплекс диаметром 300 метров, по окружности которого стоят 100 мощных прожекторов. Если НЛО будут подлетать сюда, эти установки позволят снять с них некоторые физические характеристики.
Неизвестно, клюнули пришельцы на город-манок или сообразили, что лучше встречаться на своих условиях в более безопасной обстановке. Это, наверное, и происходит. Ряд источников указывает на то, что в этой зоне, так называемой «зоне 51», построено большое количество подземных помещений, где будто бы кипит работа по освоению контактов с инопланетянами, а также изучению их техники. Все это вполне вероятно, учитывая то обстоятельство, насколько тщательно США засекретили эту местность.
Сами американцы, думается, не всегда представляют себе последствия этих контактов и особенно применения инопланетной техники, которые могут быть в высшей степени отрицательными для них же самих. Однако от этих пока еще гадательных категорий перейдем к весьма конкретным и отслеженным явлениям, связанным с действиями НЛО на нашей планете.
Лицом к лицу лица не увидать
Мы разговариваем с женщиной, которая пострадала от внимания пришельцев.
– Мария Ивановна, что же с вами произошло?
– Никогда я не верила в колдунов, приметы, «тарелки». Когда смотрела передачу «Третий глаз», где рекламировали амулеты, вели разговоры с умершими, думала, что у них, как бы это сказать, крыша поехала. А тут со мной такое приключилось, что нарочно не придумаешь.
В 1993 году умерла мама, оставила нам свой дом. Он находится в селе Максы Сараевского района Рязанской области. Стоит он в дальнем конце села, в лощине. Мы поехали туда с моей двоюродной сестрой Анной Семеновной. Надо было привести дом в порядок, за садом поухаживать. Нам это понравилось, и в 1995 году мы снова туда поехали. Тогда это и произошло. Был конец июня. Под вечер мы гуляли с Анной по шоссе, вдоль речки. А за селом – возвышенность. Выходили мы – солнце садилось. Хороший такой закат. Сестра мне говорит: «Посмотри, что это там?»
Я оглянулась. А над возвышенностью что-то объемное, ярко-белое зависло. Я подумала, что это солнце в чем-то отразилось. Но солнце желтое. А это белое-белое. На прожектор не похоже. А потом, у нас там тихо. Нет предприятий, особого освещения в этих местах. Ну, мы ничего не поняли. Возвратились. Через неделю гуляем там же. Оглянулись на возвышенность. И на том же самом месте стоит что-то серого блестящего цвета. И впереди у этого сооружения, или, как его назвать, прожектора, вроде как поросячий пятачок. И это пошло двигаться на нас. А было еще светло. Мы ждали машину из Москвы, вышли ее встречать.
А тут эта черепашка идет на нас и как бы ноги, лучи светящиеся, шесть штук, одну за другой выбрасывает. Сестра говорит: «Смотри, тарелка идет за нами». Мы остановились. Что делать? Дом-то недалеко. Мы как побежим! А она за нами летит, да так быстро. И зависла над лугом, рядом с домом. Зависла и светит нам в окна. Мы выждали час примерно. Сестра вышла, вернулась: «Висит». Мы легли, но не спали. В часа три ночи стало светать. Смотрим, ее уже нет.
Сестра потом уехала, а я осталась одна. Часов в девять вечера пошла к соседке посмотреть программу «Время». Еще засветло. Возвращаюсь, спускаюсь к дому. Смотрю – опять тарелка с большой скоростью навстречу стремится и щупальца свои выбрасывает. Я успела дойти до дому и под одеяло. Приоткрыла перед этим занавеску – все кругом светло. Ни один фонарь с такой силой не горит. Так до утра и лежала, открыв глаза. На рассвете, минут за двадцать до восхода солнца, этот свет на улице погас.
Уехала в Москву. Сестре рассказала. Она говорит: «Ты не очень-то всем рассказывай. Мало что подумают».
Два года туда ездила. Эта история не повторялась. Повторилась она вновь в 1997 году. Сидим с Анной на террасе, разговариваем. Было начало июля. Она в шутку и говорит: «Чего-то нас тарелки покинули». Я на нее рукой махнула: «Еще накличешь». Стемнело. Мы свет на террасе выключили и пошли в дом. Входим в спальню. «Маша, тарелка». Я думала, Анна шутит. Шторы были занавешены. Я приоткрыла их, а у дома на большой площади все залито ярко-белым светом. Легла, закрылась одеялом. Говорю: «Никуда не пойду». Сама читаю молитву. Сестра смеется. Вдруг через стекло луч вошел. Он прошел через правое плечо и ногу. Нога немеет, в теле слабость. В глаза словно песок насыпали – режет. И тут сердце застучало громко, как труба. Гляжу, второй пучок света пробирается со второго окна и сквозь штору – на Анну. А мой луч неподвижно стоит. Я ей говорю, она отвечает: «Вижу». У нее те же симптомы появились. А на боку остался потом ожог. У меня не было.
