Человек, лежащий на кровати, мгновенно был забыт. Джеймс никак не мог оторвать жадного взгляда от серебряной шкатулки, которую все еще держал в руках. Он благоговейно провел пальцем по украшенному изящным орнаментом скошенному краю крышки. На его лице появилось откровенно алчное выражение. В центре крышки внутри небольшого овала было выгравировано какое-то слово. Но читать он не умел, и слово это мало что могло ему сказать. Его зло сжатые губы медленно расползлись в улыбке, больше похожей на волчий оскал. Он разразился отрывистым хохотом. От этого жуткого кудахтающего звука любого бы бросило в дрожь.
– Чертовски просто, – давясь от смеха, с трудом выговорил Джеймс. – Куда уж проще…
Ни к только что скончавшемуся графу, ни к его вдове и осиротевшей семье Эллиот не испытывал никакой жалости. Как и стыда за то, что собирался сделать.
Джон Эллиот был человеком, не знающим жалости. Чувство стыда ему тоже было неведомо.
Угрызениями совести он никогда не мучился.
Час спустя он ввалился в свою крохотную лачугу, расположенную в самом начале грязного проулка. Джустина, его жена, притулившаяся около очага, в котором едва теплился огонь, подняла навстречу мужу злобный взгляд и встала, зябко кутаясь в грязную шаль.
– Где тебя черти носят, а? Ужин подгорел, и в этом, само собой разумеется, виновата я. Короче говоря, Джеймс Эллиот, коли ты останешься сегодня голодным, то только по своей вине и ни по чьей другой. Будь я проклята, если буду все это еще раз подогревать.
Эллиот оскалился, открыв ряд неровных пожелтевших зубов.
– Да пошла ты со своим ужином, – грубо отрезал он и гордо поднял над головой матерчатый саквояжик. – Завтра к вечеру мы закатим настоящий пир, или я не Джеймс Эллиот!
Услышав такое, Джустина уперла руки в крутые бока и вся подобралась, подозрительно оглядывая мужа с ног до головы. Глаза ее настороженно сузились.
– О чем это ты? – притворно ласково поинтересовалась она. – Никак собрался пировать на те жалкие гроши, что тебе платят из милости? А может, Джеймс Эллиот вместо работы удачно поохотился в лесу и наловил дичи?
В ответ Джеймс молча, сунул руку в саквояжик, извлек оттуда серебряную шкатулку и с торжествующим видом поставил ее на грязный колченогий стол. Джустина заворожено уставилась на нее. Маленькая девочка с черными лохматыми волосами неловко подковыляла к столу, уцепилась за ногу отца и с любопытством потянулась тоненьким пальчиком к серебристо поблескивающему чуду.
– А ну не тронь, гадина! – рыкнул любящий отец и с видимым удовольствием залепил дочери пощечину. Та кубарем полетела на пол. С ее задрожавших губ не слетело ни звука. Эллиот свирепо смотрел на свою дочь. Отвратительная маленькая дрянь! Господи, почему только она появилась на свет!
Все произошедшее ничуть не тронуло Джустину.
– Марш спать! – грубо приказала она. – И чтоб до утра тебя не видели и не слышали!
Девочка торопливо подползла к соломенной подстилке в углу комнаты и, вся дрожа, свернулась там маленьким жалким комочком. Мать и отец тут же забыли о ней.
– Вот это действительно вещь, Джеймс, – кивнула в сторону шкатулки Джустина. – Как она к тебе попала?
– Помнишь того графа, за которым я ухаживал? Скажем, пожалуй, что я освободил его от кое-каких вещей чуть раньше, чем следовало. – Эллиот самодовольно улыбнулся. – Это шкатулка с драгоценностями.
– Да ты что! – ахнула Джустина, чуть не упав со стула. Жадно схватив шкатулку, она торопливо подняла крышку. Пусто. Ошеломленная Джустина в ярости уставилась на Эллиота:
– Ты что, придурок? Там же ни черта нет!
– А ну, попридержи язык! – выпятив челюсть, угрожающе произнес он.
Джустина вызывающе посмотрела на мужа, явно собираясь продолжить перепалку. Однако что-то удержало ее от этого, и она нехотя проговорила:
– Ладно, не кипятись. Кажись, за нее можно получить хорошие деньги.
– И не думай. Мы не будем ее продавать! – возразил Эллиот. – По крайней мере, в ближайшее время.
В глубоко запавших глазах Джустины вспыхнули злые огоньки.
– А почему это? Штука не такая уж жутко дорогая – граф-то мог бы разукрасить ее драгоценными камнями! Но за нее точно можно выручить не меньше половины того, что тебе платят за год!
С лица Эллиота медленно сползла улыбка.
– Если ты не прекратишь свое нытье, я ничего не буду тебе объяснять! Вот что сказал мне граф перед смертью: «
Джустина долгим взглядом посмотрела на мужа, потом перевела глаза на шкатулку.
– Как это? – озадаченно спросила она. – Ты имеешь в виду, что внутри нее спрятано сокровище?
– Вот именно!
– А что это? Золото? Брильянты? – Она с трудом сдерживала возбуждение.
– Да какая разница? – пренебрежительно ответил Эллиот. – Главное – этому сокровищу нет цены! Хо- хо, попадись оно только мне в руки! – Он буквально пожирал глазами шкатулку. – Джустина, мы станем богатыми. Ты представь – мы будем богачами!
