синеватого лицемору и подложить серой саржей — и верх и подкладка шелковые. Все это можно взять у Степанушки; вели так сделать, чтоб не более как на две четверти он был ниже колен и пошли по почте, адресуя посылку Его Высокобл<агородию> Николаю Никандровичу Жадовскому [219] в Яросл<авль> с передачею мне. Тот подрясник, который на мне, очень рвется, а других, т. е. суконных и на вате шелковых носить не могу — непременно холодный. Это следствие здешнего воздуха, который гораздо легче Петербургского. И в комнатах держал гораздо свежее до начатия декокта. Теперь очень слаб, а аппетит гораздо лучше. Христос с тобой.
Твой преданнейший друг
Также вели по моим колодкам сапожнику, который шил обыкновенно мне сапоги, сделать две пары с пробковыми подошвами и пришли по почте.
{стр. 356}
№ 13
Истинный друг мой,
Отец Игнатий!
Благодарю тебя за постоянное уведомление о себе и о обители. Слава Господу Богу, что у Вас идет все благополучно. Мое здоровье поправляется, но крайне слаб от действия декокта. Захватил же я жестокую простуду в Петербурге, и она была замаскирована, как говорил мне наш добрый Иван Васильевич. Теперь от действия декокта выходит простуда, а вместе с тем пропадают те болезненные припадки, которые я прежде признавал чисто геморроидальными. Лицо и глаза очень переменились — посвежели.
Послушника Кирилловского согласись принять, также и чиновника из Опекунского совета. А плац- адъютанту Иготину скажи, что от печали не должно идти в монастырь, в который можно вступать только по призванию. Все, сколько их знаю, поступившие в монастырь по каким-либо обстоятельствам внешним, а не по призванию, бывают очень непрочны и непременно оставляют монастырь с большими неприятностями для монастыря и для себя. А потому решительно откажи. Пол в Яковлевской церкви переправьте — доброе дело. К К<нягине> Горчаковой я писал; в то же почти время, как она вспомнила о мне, и я вспомнил о ней.
Татьяне Борисовне <Потемкиной> я тоже писал. При свидании скажи мой усерднейший поклон. Не пишу им потому, что ужасно слаб, — все лежу, никуда не выхожу из комнаты с 5-го сентября. Степану получше; когда я кончу курс декокта, то и его хочу заставить попить: потому что по пробе оказалось полезным. Не время ли представлять его в мантию. Если время, то вели приготовить нужные бумаги и прислать сюда к подписанию.
Относительно дела с Пафнутием будь осторожен и терпелив; так нужно вести себя относительно людей лукавых. Пожалуй, сделают по желанию твоему; а потом этим обстоятельством, как фактом, будут доказывать, что ты неоснователен в твоих действиях. А много ли надо, чтоб уверить дураков в чем-нибудь. Пусть Пафнутий действует как хочет и скучает как хочет: потому что он, несмотря на все мои убеждения, начал сам действовать вопреки всем моим истинно дружеским и благонамеренным советам.
Я и прежде думал, также и тебе говорил, что хотелось бы О<тца> Марка сделать келарем и поручить ему огороды или то, что было у О<тца> Израиля. А то у них огороды поупали. За {стр. 357} огородником нужны глаза. Приедет Данило Петрович в Петербург, то вы меня уведомьте немедленно о его приезде; мне надо написать к нему и поблагодарить его за всю дружбу его ко мне. Пожалуйста же, не забудь об этом. Ты не пишешь: послал ли три экземпляра Валаамского М<онастыря> в Бородинский монастырь. Если не послал, пошли, пожалуйста; если ко мне не послал, тоже пошли; еще пошли два экземпляра в Вологду на имя Ее Превосх<одительства> Елизаветы Александровны Паренсовой [220].
Прилагаемый при сем конверт запечатав, доставь по надписи. Тут вложена коротенькая брошюрка поэтическая: Воспоминание о Бород<инском> Монастыре. — Прочитай. Если напечатают и тебе представят несколько листочков: то штук двадцать отправь в Бородинский М<онастырь>, несколько ко мне, а прочий раздели по братии и знакомым. А мне бы хотелось, чтоб напечатали.
Всем кланяюсь и братии и знакомым. Христос с Вами.
Побывай у В<еры> Иван<овны> Анненк<овой>. И свези просфорок и булок. — Лучше всего в 12-й час пополудни.
№ 14
Истинный друг мой Отец Игнатий!
Извещаю тебя, что здоровье мое лучше и лучше; лицо и глаза совсем переменились; только от декокта чувствую себя временем слабым и должен много лежать. Ногам тоже гораздо лучше. Приложенный при сем конверт, запечатав, доставь А. А. Александровой [221]. Тут маленькое мое сочинение для них; прочитай его, только другим не давай. Степану тоже гораздо лучше. Когда Сисой совсем поправится, то хочу заставить Степана попить декокт; потому что от нескольких его приемов ему сделалось лучше.
Христос с тобою. Тебе преданнейший друг
{стр. 358}
№ 15
Поздравляю тебя, истинный друг мой, с праздником Богоспасаемой обители нашей. Дай Бог, чтоб Вы провели этот день в радости и благополучно. Надеюсь, что милосердый Господь устроит это. К нашей обители есть милость Божия: потому что в ней, хотя и не столько, сколько следовало бы, есть люди, имеющие намерение быть приятными Богу. Господь посылает и искушения: кому посылаются скорби, тот, значит, есть часть Божия; а кому идет все как по маслу — тот часть диавола. А когда Господь восхощет взять его из части диаволовой, то взимает посланием скорбей. Скорби — чаша Христова на земли. Кто на земли участник чаши Христовой — тот и на небе будет участником этой чаши. Там она — непрестающее наслаждение. Четырнадцать лет, как мы с тобою плывем вместе по житейскому морю. Не видать, как они прошли; не увидаем, как и остальная жизнь пройдет. Временная жизнь, когда в нее вглядишься, только льстит. Блезир, как Русские говорят, — не более того.
Лечусь; всего перебирает; чувствую облегчение; но ослаб, должен долго лежать.
Присылаю письмо кронштадтского плац-Адъютанта, как оно ко мне пришло. Согласись, что очень
