— Короче, — сказал я. — Кто убил Ратникова?
— Я вижу, вы настаиваете на своей версии, — сдержанно произнес Скачков, — но признайтесь, для этого нет оснований.
— Почему же, — возразил благодушный заместитель начальника. — Все могло быть, знаете ли.
Обновив прежний состав управления, новички были не прочь раскопать против прежних побольше компромата. Их, как и всех гэбэшников, терзал неизжитый комплекс неполноценности.
— Есть, — сказал Сережа без эмоций.
Я с нетерпением ждал, пока появится из принтера новый лист. Это оказался документ, перечисляющий выявленные неблаговидные дела некоего начальника отдела, чьи подчиненные были уличены в прямой уголовщине. Инкриминировалось ему и использование в качестве агентов различных аморальных личностей, к примеру Виктора Юхновича, кличка Щербатый. Этот начальник отдела заблаговременно отравился, но его подчиненные пошли под нож.
— Сережа, — сказал я взволнованно, — ныряй в личные дела!
— Ну вряд ли это возможно, — усмехнулся Скачков. Сережа Семенихин фыркнул и стал манипулировать компьютерной мышью. Я всегда с большим интересом наблюдал, как он это делает. В этом было, я должен признаться, что-то творческое. Если бы он еще перестал ритмично двигать челюстями, я бы назвал его в такие моменты вдохновенным. По-своему, разумеется.
— Г-хм, — пробормотал майор Скачков, и я понял, что Сережа преодолел их секретные барьеры. — Похоже, полковник, нам надо пересмотреть наши допуски.
— Могу вас уверить, у нас все по уставу, — сказал полковник
—Александр Борисович, нашел, — объявил Сережа, и я услышал в его голосе торжество, что было для него не характерно — эмоции он выражал чрезвычайно редко.
— Нашел убийц? — спросил я, взволнованный не меньше его.
— Ну уж, так сразу и убийц, — пробормотал Скачков.
— Да, — сказал Сережа. — Это пока только подозреваемые. Сейчас я выведу их на принтер.
— Кто же это? — занервничал и полковник
— Успокойтесь, Андрей Федорович,— сказал Скачков, широко улыбаясь. — Речь идет о выявлении лиц, чье участие в том деле могло быть вероятно.
Принтер вывел четыре страницы, на каждой из которых были выдержки из личных дел сотрудников краевого управления службы безопасности. Все четверо представляли собой фигуры крайне несимпатичные, и на каждого из них было навешано по нескольку обвинений в совершении преступлений разной тяжести. Убийство капитана Ратникова инкриминировано им не было, о нем в досье второй, президентской комиссии не было и речи.
— Они все уже уволены из рядов, — не без облегчения заметил полковник.
— Это делает вам честь, — сказал я.
— Успокойтесь, Александр Борисович,— мягко сказал мне Скачков. — Мы хотим вам помочь, вы же видите. Покажите-ка.
Он взял принтерные выписки из личных дел, перебрал их, рассматривая чуть на расстоянии, как все, страдающие дальнозоркостью.
— Кошмарные фигуры, — сказал он. — Вы что же, Александр Борисович, полагаете, что кто-то из них входит в команду пресловутого Суда Народной Совести?
— Это не исключено, — сказал я, менее всего собираясь давать им какие-то объяснения.
— Да, — сказал Скачков. — Я верю, такие могут убить кого угодно. Мы можем узнать их дальнейшую судьбу, Андрей Федорович?
Полковник, в свою очередь просмотрев листы, пожал плечами.
— Тут же сказано, материалы переданы в прокуратуру. Наверное, там надо спросить.
— Как странно, — улыбнулся Скачков. — Мы возвращаемся к прокуратуре. Я надеюсь, Александр Борисович, что там моя помощь вам уже не потребуется.
— Спасибо, Николай Витальевич, — ответил я ему так же вежливо.— Вы нам очень помогли. Откуда можно позвонить?
— Я вас провожу, — поднялся полковник с готовностью.
— Господин полковник, — подал голос герой дня Сережа Семенихин. — Вы мне позволите еще немного поработать с вашим банком?
Полковник на мгновение растерялся, но, натолкнувшись на выразительный взгляд майора Скачкова, ответил:
— Конечно, пожалуйста. Вам поможет наш сотрудник старший лейтенант Харченко. Витя, помоги товарищу, если понадобится.
Молодой человек в белом халате, работавший неподалеку, неохотно оторвался от своего компьютера и ответил:
— Есть, товарищ полковник.
Чем-то он мне очень напомнил самого Сережу.
Я позвонил в Москву Меркулову, вызнал у него про местного краевого прокурора и лишь после этого позвонил в родственное заведение. Мой звонок перепугал местных работников, и для встречи со мной краевой прокурор приехал на работу, поднявшись чуть ли не с больничной койки.
Прежде всего я их успокоил, отрекся от всякой инспекционной миссии и попросил поднять давнишние дела о расследовании дел сотрудников краевого управления службы безопасности. Прокурор, закутанный в мохеровый шарф, несмотря на явную весну, беседуя со мной, говорил:
— Я хорошо помню ту шумиху, Александр Борисович. Надо было примерно наказать, и в то же время не заронить сомнений. Официальные лица настояли на закрытом судебном заседании, что еще более придало делу дух сенсационности.
— Каков был приговор? Прокурор пожал плечами.
— Сначала дело вернули на доследование. Следствие было спешным и очень поверхностным, кампания, так сказать, по отстрелу кагэбистов. А судьи прежней закалки, для них КГБ — ум, честь и совесть правопорядка. Двум дали по два года условно, а еще троих просто оправдали за отсутствием улик. Понимаете, они просто заволокитили дело и, когда Соснов уехал, спустили его на тормозах.
— Но управление-то разогнали!..
— Это Вадима Сергеевича работа, — сказал прокурор с удовлетворением. — Он сюда самого министра безопасности привозил. Да, хороший сквознячок тогда пронесся... — После упоминания о сквозняке он закашлялся, уткнувшись в платок.
Собственно, прокурор кратко и ясно рассказал мне все, что было нужно. Их, группу гэбистов, судили за валютные махинации, рэкет и шантаж должностных лиц, одним словом, за злоупотребление служебным положением. Никто не связывал это дело о злоупотреблениях с убийством капитана Ратникова и его семьи. Я поблагодарил коллег за выданную информацию, раскланялся и ушел в гостиницу.
Из номера я позвонил своему знакомому по прежнему приезду майору Деменку из управления внутренних дел, и он меня сразу вспомнил.
— Мне уже доложили о вашем прибытии,— сообщил он. — Но на этот раз, как мне сказали, вы по линии контрразведчиков, да?
Я не стал перед ним отчитываться о проделанной работе, только спросил, не известно ли ему что- нибудь о судьбе лиц, выявленных нами в кадровом архиве службы безопасности. Он записал все фамилии и обещал назавтра перезвонить.
28
Всю ночь Аня не могла уснуть. Неожиданный уход Нины и ее отсутствие без всякого предупреждения очень беспокоил ее. Она просто не находила себе места, а наутро даже решила не идти на работу, потому
