контролироваться ими же.
Из-за молчания и нежелания портить взаимоотношения с Маленковым и Берия (многие члены Президиума ЦК того времени, конечно, могли разоблачить эту пару) чаще всего этот обман сходил с рук. Кто же пытался возражать Берия и Маленкову, убирался, дискредитировался или арестовывался.
Вот другой факт взаимной выручки, в 1945 г., когда на фактах ВВС было доказано, что Маленков лжец, доверие к нему было поколеблено, и он был освобожден от должности секретаря ЦК. Но из-за заступничества Берия — окончательное разоблачение Маленкова не удалось. Я ни в коей мере не сторонник умалять вину Шахурина и Новикова, этих холуев Маленкова, но их арест выручил Маленкова. Этим арестом Маленков как бы отошел на задний план и вывернулся, свалив все на этих людей, отведя вину от себя. В 1953 году, реабилитируя Шахурина и Новикова, Маленков полностью предал это дело забвению — извратив суть дела и выставив всю эту группу (и самого себя) как невинно пострадавших. Это гнусная ложь! Маленков был наказан верно, но недостаточно.
Странно, что Серов, знавший это дело, на следствии взвалил на меня вину в желании дискредитировать честного Маленкова…?! Хороша честность! Эта хитрая комбинация (в 1945 г.) снятия основной вины с Маленкова — арестом с шумом и треском была тонко разыграна Берия и Меркуловым. Таким образом Берия и компания выручили Маленкова. Все же Маленков вынужден был притихнуть. К тому же бороться с Ждановым ни Маленков, ни Берия не решались. Ибо Жданов пользовался абсолютным доверием и был безгранично уважаем. После смерти Жданова дело изменилось. Маленков опять начал набирать силу и, как я уже выше указывал, на костях ленинградцев опять стал секретарем ЦК. После партийной конференции Москвы, когда Попов вел себя возмутительно (будучи делегатом конференции и членом МГК, я рассказывал т. Сталину о многих фокусах Попова) т. Сталин сделал серьезное замечание Маленкову: «Как же так, в одном городе — рядом и не видите…?!» Маленков обрушился на меня, но меня поддержал Поскребышев, и Маленков умолк.
Тогда же т. Сталин сказал: «Надо обязательно усилить ЦК твердым и честным человеком». Через непродолжительное время мы (москвичи) увидели секретарем МК Н. С. Хрущева, а ЦК получил твердого и честного секретаря ЦК. Из всего этого видно, что т. Сталин уже перестал безгранично верить Маленкову, но до полного разоблачения этого человека не дожил.
Маленков и Берия — одно целое. Поэтому, говоря о Маленкове, нельзя не упомянуть и о Берия. Примерно в этот же период времени (подробности знает т. Игнатьев, бывший в то время мин. гос. без.) мною было передано письмо т. Сталину о неполадках (а вернее безобразиях) в Грузии. В этом письме был прозрачный намек на роль Берия в этих неполадках. Дело дошло до того, что т. Сталин решил сам поехать в Грузию и присмотреться — и поехал (причем Берия хотел ехать вместе с т. Сталиным, но ему было в этом категорически отказано), но на этот раз Маленков выручил Берия. Он прилетел в Боржоми и свел все не к тщательному разбору, а к снятию Чарквиани, чем и замял дело, которое повело бы к разоблачению Берия. Все это факты и их легко проверить. Вмешательства в грузинские дела Берия мне простить не мог, а Маленков за дела ВВС и МГБ, Попов полностью был солидарен с Берия — отсюда и их месть мне. Ибо т. Сталин начал проверять как Берия, так и Маленкова. Смерть т. Сталина на время спасла Маленкова и Берия от разоблачения, но разоблачение должно было наступить и оно наступило. Таковы далеко не полные некоторые наблюдения за поведением Маленкова как коммуниста и государственного деятеля. Ложь, обман, карьеризм и опять ложь его конь.
Еще раз подчеркиваю, что Маленков был единым целым с Берия. Берусь это доказать, где угодно. Еще несколько слов о Берия. Т. Сталину я называл его (причем при самом Берия): подлецом, лжецом, лицемером и т. д. — то есть доказывал, что он морально нечестный человек-карьерист. Для выражения политического недоверия у меня не было фактов — я этого не заявлял и не предполагал. Но в связи с разоблачением Берия как врага народа, мне кажется, надо в новом свете взглянуть на людей, бывших его друзьями, и на людей, которым он доверял. Конечно, не верно всех работавших с Берия лишать доверия, но людей с грешками, которых Берия брал под свое крылышко, защищал от ЦК и лелеял, — надо тщательнее проверять. Ибо вряд ли выгодно было врагу защищать от ЦК не верных ему людей и скрывать их грешки и грехи от партии. Известно также, что именно на грешках чаще всего ведется вербовка. Для примера можно назвать историю с Жигаревым из ВВС. Я не могу сказать, что Жигарев враг — я этого не утверждаю, но история стоит того, чтобы ее подробно описать. Мне приписывают (Серов), что я имел отношение к снятию Жигарева в 1942 г. Это не верно! Меня в это время в Москве не было, и причины снятия Жигарева я узнал от Власика и Поскребышева. Вот что они рассказывали: Жигарев совершенно пьяный явился на вызов в ГКО к т. Сталину и был снят с работы за пьянство в боевое время. Из ГКО он был доставлен в кабинет Берия. (Серов был в то время зам. Берия и членом военного совета ВВС, он не мог этого не знать и его обвинения в мой адрес, что я причина снятия, как он выразился при генеральном прокуроре Руденко: «хорошего и честного Жигарева» просто не понятно) и ему грозила очень серьезная кара. Но усилиями Берия он был освобожден по собственной просьбе (?!) и направлен на ДВК (ДВК — Дальневосточный край. —
Назначение Жигарева вновь на пост Главкома ВВС в 1950 г. было для меня, как и для всех ВВС — полнейшей неожиданностью. Мне приписывают инициативу этого назначения, видимо, потому, что я первый об этом сообщил Василевскому — министру обороны того времени. Вот как было дело. Т. Сталин отдыхал в Сочи, и я был там в это время, но на другой даче. Ночью меня вызвал т. Сталин и спросил: «Знаешь, где отдыхает Жигарев?» — «Да, знаю, — ответил я, — в санатории М.О. — Фабрициус». — «Поезжай и привези его сюда!» Я поехал и привез, не зная, в чем дело. Входим. «Справитесь с должностью Главкома ВВС?» — спросил т. Сталин у Жигарева.
«Да», — ответил Жигарев.
Мне было сказано: «Иди, отдыхай». А Жигарев остался у т. Сталина. Уйдя, я, ошарашенный такой новостью (ибо кроме хорошего о Вершинине ничего не мог сказать и слышал от т. Сталина о Вершинине тоже только положительные отзывы), спросил у чекистов: не знаете, в чем дело? Нет, не знаем. А с кем- нибудь говорил т. Сталин перед посылкой меня за Жигаревым? Да, говорил по ВЧ с Берия. Вот все, что я мог узнать.
Рано утром я улетел в Москву и доложил об этом Василевскому. А только через 2 дня этот вопрос был поставлен в повестку заседания Сов. Министров. Вот почему меня, как первого вестника, посчитали инициатором этого назначения. И только в Москве после приезда т. Сталина из Сочи я в разговоре с ним узнал, что это назначение рекомендовал Берия. Характерно, что это второе назначение, рекомендованное Берия, почти в одно и то же время. Первое было — Кузнецов — вновь назначенный на пост главкома Военно-Морского Флота. И тоже с Д.В.К. и тоже друг Гоглидзе по Д.В.К. и тоже со старыми грехами и грешками. Глядя на Берия в новом свете, — как на врага народа, — эти рекомендации принимают новую окраску. Непонятно, почему член ЦК Серов извращает факт снятия Жигарева в 1942 г. и факт приближения Жигарева и Берия, излагая эти факты в более благоприятном для Жигарева — тоже члена ЦК — виде. Как было дело, так и говорить надо, а не фантазировать. Этого же Жигарева слишком уважал Маленков. Дело, может быть, и не в Жигареве, а в том, что очень странна любовь Маленкова именно к тем людям, которым доверял Берия. И это не единичный случай, а система Маленкова, — опираться на людей Берии.
В 1956-57-58 годах, несмотря на десятки заявлений в адрес Серова с просьбой выслушать (причем в заявлениях прямо говорилось, что дело идет не обо мне, а о Маленкове, Берия и их людях) выслушать меня не захотели. Сейчас, когда до ХХI съезда остались считанные дни, а вызова не видно, я решил обратиться прямо в ЦК. Ибо, быть может, кое-что из написанного окажет помощь в полном разоблачении Маленкова и его прихвостней. Это, конечно, далеко не все, что можно было бы написать, но я лимитирован даже в бумаге.
Член КПСС с 1938 г. В. Сталин, 19 января 1959 г.
Р. S. Позволю себе написать несколько слов общего порядка о этой антипартийной группе в связи с преодолением культа личности т. Сталина.
Очень характерно поведение этой группы в период борьбы с культом личности. Если на первом этапе, когда представлялась возможность все свалить на покойника, они ратовали (с недовольством для вида) за решения ХХ съезда, дабы отвести удар от себя, то когда развернувшаяся критика ошибок (и преступлений) дошла и до живых, — они стали болтать о кощунстве и под видом защиты Сталина — пытались сорвать
