что все замки, соединяющие части нашего льда, были сломаны, вырваны буквально с корнем. Починить это покрытие было совершенно нереально. Пришлось срочно заказывать новый лед в Чехии.
Тем временем я с грустью наблюдала, как наш Дима почувствовал себя лишним на этом празднике жизни. Как назло, нам не повезло с «соседями» по выступлению - перед нами были 17-м номером румыны с громоздким роялем, а после нас - 19-м номером греки с не менее увесистой конструкцией. Посередине 18-е - мы со своей подъемной лестницей и сборным льдом. Все декорации вносились и выносились в один и тот же проем сзади сцены, поэтому в перерывах неизбежно образовывался затор: кто-то должен был срочно унести, а кто-то срочно внести реквизит. На смену декораций давалось всего сорок секунд - и никакие ухищрения не позволяли нам уложиться в это время.
Главный режиссер Евровидения, понаблюдав за нашими отчаянными потугами, порекомендовал нам срочно поменять номер. Эта весть быстро распространилась среди всех участников и вызвала неописуемую радость Филиппа, который ходил довольный, потирая руки - ура, главный конкурент вот-вот выйдет из строя. Виктор Николаевич тоже даром времени не терял - слал мне «нежные» эсемески: «Ну что, ваша песенка спета?»
Осталось два дня до начала полуфинала. Мы собрались в фойе гостиницы на очередную планерку, куда пригласили и Фокаса. Планерки я устраивала каждое утро и каждый вечер, поскольку наша маленькая команда помимо непосредственно репетиций занималась еще и распространением промоматериалов в пресс-холле, мы совместно организовывали разнообразные акции с фанатами со всей Европы, а также готовили массу других сюрпризов.
Нервная обстановка, физические перегрузки и стресс сильно сказывались - все устали и мечтали только об одном: поскорей бы все это закончилось. Не выдержав, Дима рванул на себе рубашку и на повышенных тонах сказал:
- Это все, что нужно! Не надо ничего. Я просто выйду в белой рубашке, босой. Хватит уже изобретать! Что я, как дурак, по этой лестнице враскоряку ползаю?!
Фокас слушал нашу беседу и не понимал, что происходит. Раньше претензий в его адрес не поступало. Мало того, он привык к тому, что его все беспрекословно слушаются, а тут явное недовольство. После того как переводчица перевела ему суть нашего разговора, Фокас еще немного посидел с нами и предпочел тихо ретироваться.
А мы остались, предоставленные самим себе. Я развела руками - ну что ж теперь поделаешь. В крайнем случае, действительно, Дима выйдет и просто споет. Но все же время еще оставалось. К тому же намечалась украинская вечеринка, где должны были быть союзные республики, и нам принесли приглашения на всю делегацию.
Зная, что Батурин - спонсор Ани Лорак и, естественно, против нас, я удивилась и позвонила Филиппу:
- Филипп, я тут приглашения получила на украинскую вечеринку… Ты уверен, мы действительно приглашены?
- Конечно, приходите! - весело ответил Филипп. - Я вас очень-очень жду.
- Но там будет Виктор Николаевич, - осторожно пояснила я. - Он вроде как спонсирует…
- Ну что ж с того. Яна. - Мне показалось, что на том конце провода Филипп пожал плечами. - Я понимаю, что Виктор не прав, так нельзя. Но вы приходите обязательно, мы все-таки друзья, столько вместе пережили…
Через пятнадцать минут получаю эсемеску от Виктора Николаевича: «Только суньтесь. Я вам свет и звук отключу». Это сообщение нас только раззадорило - если раньше мы сомневались, то теперь решили пойти, во что бы то ни стало. По традиции свои песни должны были исполнить все присутствующие участники Евровидения, в том числе и Дима. После Верки Сердючки он вышел на сцену и вопросительно посмотрел на меня, мол, сколько петь? «Четыре», - показала ему четыре пальца правой руки. Вообще-то изначально планировалось спеть две. Но гулять, так гулять.
Виктор Николаевич исполнил свою угрозу. На третьей песне звук действительно выключили, и Дима под радостные крики веселящихся допел песню без фонограммы, а капелла. После чего кто-то объявил: «Спонсор украинской вечеринки - Виктор Батурин!»
Мы не стали веселиться до утра и наскоро попрощавшись, вернулись в гостиницу. Я заперлась в своем номере с твердым намерением привести себя, наконец-то, в порядок - из-за всей этой беготни мне не хватало времени расслабиться и уделить себе немножко внимания. Наполнив ванную и наложив на лицо импровизированную маску, я с наслаждением погрузилась в теплую воду и закрыла глаза. Не могу точно сказать, сколько я так пролежала, но внезапно мое внимание привлекли звуки, доносящиеся из Диминого номера. Оттуда раздавалась «Believe», которую пели явно не в одиночку нестройными голосами…
Насторожившись, я быстренько выкарабкалась из ванной, стерла с лица маску, наскоро оделась и отправилась проверить, что происходит. Осторожно стукнув в дверь Диминого номера, я вошла и с изумлением застала комическую картину. Дима находился у окна в белой рубашке, рядом Женя в одних спортивных штанах изображал фигуриста. Эдвин же, стоя в халате, имитировал игру на скрипке, водя воображаемым смычком по согнутой руке. При этом на столе перед ними стояли откупоренные бутылочки с коньяком из мини-бара. Было совершенно очевидно, что ни стресс, ни усталость, ни нервное напряжение их не сломали.
Я застыла на пороге номера буквально с отвисшей челюстью. Увидев меня, Дима обрадовался:
- Короче, мы все решили, - возбужденно затараторил он. - Будем делать так. Я начинаю петь, потом в середине первого куплета вступает Эдвин, а позже - Женя. Ну, как тебе?
Он вопросительно посмотрел на меня.
- Я немножко не поняла, если честно, - призналась я. - Как это будет?
- Ну, что тут непонятного! - рассердился Дима. - Вот я выхожу на сцену, начинаю петь. На заднем плане появляется Эдвин со скрипкой, стоя на коленях. Потом на лед выезжает Женя. А в конце мы все вместе встаем на колени. И все. И больше ничего! Теперь поняла?
- Нуууу - закивала я. - В целом да, идея ясна.
А не слишком пусто?
- Да ты что! - зашикал на меня Женя. - В самый раз! Ровно сколько надо!
- Ну, хорошо! - заулыбалась я, поняв, что номер спасен. - Очень хорошо. Ребята, вы такие молодцы!
Я присела на стульчик и смотрела на них с умилением, то и дело вставляя свои комментарии. Зачем нам режиссер, думала я, если у меня такая креативная команда?
А троица «мушкетеров» до шести утра вдохновенно репетировала и спорила между собой до хрипоты. Бедному Эдвину доставалось больше всего, потому что он был человеком не слишком физически тренированным и такие нагрузки его попросту изматывали. Но он мужественно держался и не уходил, боясь подвести команду. Хотя от усталости то и дело пропускал момент, когда ему нужно вступать.
- С ума сошел! - кричал Дима, позабыв о корректности. - Как ты мог забыть, ты что делаешь!
Ругали Эдвина на чем свет стоит, а он только виновато улыбался в ответ и просил начать заново. Наконец, номер был к вящей радости всех участников закончен. Мы разошлись по своим комнатам. Спать нам оставалось три часа…
На следующее утро мы с ребятами пришли на репетицию, гордые и довольные, задрав носы. За нами постоянно ходили камеры Муз-ТВ и MTV, у которых напрашивался вопрос: «А вы вообще спите когда- нибудь?» Мы только смеялись в ответ: «Отоспимся после Евровидения».
После того, как мы отыграли наш номер под изумленные взгляды Фокаса, нам предстояло поменять направление камер во view-room'е - комнате, где программируется движение и включение камер на сцене. Наш номер был полностью изменен - беспрецедентный случай для «Евровидения», - но времени на перенастройку телекамер у нас не было совсем. Нам выделили десять минут вместо положенных сорока, и мы наскоро дали рекомендации операторам: «Вот здесь Эдвин начинает играть… Вот Женя поворачивает голову… Здесь все вместе лицом к залу…».
На этом месте следует поблагодарить команду телеканала «Россия» и лично Екатерину Мацуцыну, Геннадия Ганштейна, Антона Златопольского, Олега Добродеева - людей, которые всячески нас поддерживали и буквально «достали» руководителя Евровидения господина Сванте Стокселиуса своими просьбами за нас. Господин Стокселиус был в полном шоке от такой активности, но навстречу пожеланиям
