КЛАД
Нейл выпрямился, тяжело опираясь на рукоятку большого обдирочного топора. По его обнаженному до пояса телу, покрытому серебристой пылью, струйками стекал пот. Солнце, казавшееся в первый день таким ласковым, сейчас нещадно припекало. Он спасался, который уже раз за последние недели, в тени деревьев, сквозь кроны которых не пробивались беспощадные лучи. Волнующая прохлада темной зелени манила покоем и, казалось, обещала исцелить обожженную кожу.
Прибыв на эту часть Опушки, Козберг, не теряя времени, рассказал своим новым рабочим об опасностях, которые таила в себе эта лесистая местность, так соблазнительно манившая к себе. Не меньшая угроза таилась и в одинокой полуразрушенной хижине, которую он показал им, — она стояла как раз посередине полоски леса, вдававшейся языком в очищенные с таким трудом акры будущего поля. Теперь это было проклятое место, которое человек не смеет тревожить. Эта хижина — они смотрели на нее с безопасного расстояния — была и оставалась могилой грешного человека, который так страшно оскорбил Небо, что заболел Зеленой Болезнью.
Верующие не убивали тех, кто заболевал этой неизлечимой хворью, посланной в наказание за грехи. Они просто обрекали несчастных на одиночество в лесной глуши. А может ли выжить человек, оставшись в дикой местности без ухода, с высокой температурой и бредом на первой стадии болезни? И кто знает, какие еще опасности подстерегают людей в тени гигантских деревьев? Время от времени и только ранним утром до восхода солнца или в предрассветных сумерках люди видели каких-то странного вида чудовищ.
Нейл задумался об этих существах. Рассказы домочадцев Козберга о них имели жутковатый, в известной мере дикий привкус, а описания их внешнего вида были явно порождением излишне живого воображения. Все рассказы сходились только в одном — что неизвестное существо было такого же цвета, как окружающая растительность, и что у него четыре конечности. А как оно передвигалось, на двух ногах или на четырех, мнения расходились. Собаки на участках ненавидели этих тварей.
Любопытно, что характерной чертой поселенцев было полное отсутствие тепла и сочувствия друг к другу. Первые опасения Нейла относительно человеческих качеств обитателей Януса полностью подтвердились. Вера Возлюбленных Неба была узкой и жестоко реакционной. Жители участков словно отползли на тысячу лет назад, в прошлое своего рода. У них не было желания узнать что-нибудь о природе Януса, они лишь упорно, день за днем дрессировали планету, приспосабливая ее к образу жизни их далекой родной страны. Там, где другой тип поселенца пошел бы в глубину лесного края для изучения, Небесные Возлюбленные боялись подойти к дереву иначе, чем с топором, ножом или лопатой, и жаждали только рубить, обдирать, выкапывать.
— Эй, Ренфо! — издалека крикнул ему Ласья, тащившийся по наполовину расчищенному участку с топором на плече. Это был давний работник Козберга. Он взял на себя обязанность подгонять новичков. На шаг позади него шел Тейлос с ведром грязной воды. Его лицо скривилось от натуги. Бывший воришка с Корвара старался использовать все хитрости и плутни, которым научился в своем грязном прошлом, чтобы облегчить себе жизнь. В первый день расчистки его вернули обратно в усадьбу с распухшей лодыжкой, и Нейл подумал, что это было следствием преднамеренно неудачного обращения с корчевальным крюком. Хромая вокруг строений, Тейлос добился расположения на кухне и в ткацкой. Его лукавый язык был столь же быстр, сколь медлительны в работе руки. В конце концов, женское население дома Козберга приняло его в помощники. Таким образом он избавился от полевых работ. Правда, Нейл, слыша порой резкий голос хозяйки, сомневался, что Тейлос сделал правильный выбор.
Наклонившись над стволом поваленного дерева, Тейлос глупо ухмыльнулся за широкой спиной начавшего работать Ласьи и подмигнул Нейлу.
— Видел какое-нибудь чудовище? — спросил Тейлос, когда Нейл подошел напиться. — Полагаю, что за их шкуру можно получить хорошую цену в порту, но ни у кого не хватило ума взять с собой пару собак и немножко поохотиться.
Его полунамек подталкивал к мысли, которая бродила в мозгу всех новичков: каким-нибудь образом организовать самостоятельную торговлю, открыть кредит в порту и в один прекрасный день, пусть нескоро, получить свободу.
Ласья нахмурился.
— Заткнись! Никакой торговли тут никогда не будет, и ты это прекрасно знаешь, трусливый жук. Все, что ты достанешь или найдешь, принадлежит хозяину участка, не забывай этого! Не хочешь ли ты, чтобы тебя осудили, как грешника первой степени, и Настоятель рассчитался с тобой?
Нейл бросил на него взгляд через край деревянного ковша:
— А что здесь можно достать или найти такого, чтобы вмешался Настоятель?
Ласья нахмурился еще больше.
— Греховные вещи… — пробормотал он.
Нейл опустил ковш в бадью. Он заметил, что Сэм Тейлос внезапно вздрогнул и застыл в ожидании. Поскольку Ласья замолчал, Тейлос задал вопрос, интересовавший как Нейла, так и его:
— Греховные вещи, вот как? Что же это такое, Ласья? Мы не хотим иметь дело с Настоятелем, так что лучше скажи нам, чего не поднимать, если мы найдем. А то влезем еще в неприятности… Мы ведь тогда заявим, что нас не предупреждали. На что уж Козберг — ходячий кошмар, но и он может выслушать, если мы попросим.
Тейлос был прав. Как бы ни суров был хозяин участка, чувство справедливости у него пока имелось. Да, справедливости, но ничуть не милосердия. Ласья остановился с поднятым топором. Его нижняя губа подобралась, так что в профиль он стал похож на неведомую хищную птицу.
— Ладно, ладно! — он резко опустил топор. — Иной раз люди, работающие на расчистке, находят вещи…
— Какие вещи? — перебил его Нейл.
Замешательство Ласьи возрастало.
— Вещи… ну, можно сказать, вроде сокровищ…
— Сокровища? — воскликнул Тейлос, и его бледные губы сжались, в сузившихся глазах блеснул жадный интерес.
— Какого рода сокровища? — спросил Нейл.
— Не знаю… ну, предметы… по виду богатые…
— И что делают с этими вещами? — Тейлос облизал тонкие губы.
— С помощью Настоятеля их разбивают на куски и сжигают.
— Зачем? — спросил Нейл.
— Затем, что они прокляты, понял?! И всякий, кто их коснется, тоже проклят!
Тейлос усмехнулся.
— Сокровища, значит… Пусть себе будут прокляты. Лишь бы мы их нашли. Их можно отнести в порт и свободно обменять или продать. Зачем же их ломать? Может, они окажутся полезными? Может, это машины, каких у нас нет, а мы надрываемся, валя деревья и выкорчевывая пни.
Ласья поднял на него тяжелый взгляд.
— Ну, ты-то не надрываешься, Тейлос. Небесные Возлюбленные не пользуются машинами. Во всяком случае, если человек попытается сцапать сокровища и об этом узнают, его выгонят туда, — он ткнул большим пальцем в сторону леса, — одного, без еды, без инструментов, без всего, с голыми руками. Ты ничего не продашь в порту. Тебе не позволят идти в порт, пока не будет уверенности, что на тебе нет ничего, кроме штанов на голой заднице. Нет, они правы: эти сокровища не для того, чтобы их брать. Когда их находят, нашедший кричит, и достаточно громко.
— Откуда же они появились? Я думал, в этом мире нет местной расы, — сказал Нейл.
— Конечно, нет. Здесь никогда не встречали людей. Стране дело, я не раз слышал, что эта планета известна уже сто лет по планетарному времени. Угольный Синдикат купил ее на первом аукционе Инспекции — для спекуляции. Это было задолго до войны. Но Синдикат только и сделал, что внес эту планету в свои списки и послал пару экспедиций, которые ничего здесь не увидели. Тут лишь пара небольших морей, а все остальное — лес. Минералов не обнаружено, по крайней мере, в таком количестве, чтобы имело смысл их разрабатывать. Словом, тут вообще ничего нет, кроме деревьев. Когда это выяснилось, Синдикат стал
