беспорядочный характер брачных связей противоречит иерархической структуре группы охотников и собирателей: отсутствие равенства между членами стада непременно требует регламентации отношений. Во-вторых, человек — очень ревнивое животное, причем ревнивы оба пола. Специально доказывать этот тезис нет никакой нужды: нам и без того хорошо известно, что накал страстей может быть настолько силен, что в некоторых случаях дело доходит до убийства. Промискуитет в стаде пралюдей неизбежно вылился бы в беспрерывную череду конфликтов, и такое сообщество не имело бы будущего. В-третьих, у ребенка есть выраженная потребность иметь не только мать, но и отца, следовательно, какой-то отец всегда был. Во всяком случае, такая программа просто не могла бы возникнуть в популяции с абсолютно свободными нравами. Наконец, в-четвертых, при господстве промискуитета женщина была бы обречена в одиночку растить и воспитывать детей, что в обществе охотников и собирателей совершенно нереально. Так что о беспорядочных половых связях в старину лучше забыть, не торопиться с выводами и разобраться в существе вопроса более обстоятельно.
На протяжении писаной истории человечества можно проследить четыре системы брачных отношений: групповой брак (сожительство нескольких мужчин с несколькими женщинами), полигамия, или точнее полигиния (многоженство), полиандрия (многомужество) и так называемый парный брак (одна женщина и один мужчина), причем последний может существовать в двух вариантах — в виде нерасторжимого пожизненного союза и в форме, допускающей развод.
Групповой брак был достаточно распространен в древности, но сегодня практически не встречается. Почти все население планеты предпочитает жить в парном моногамном браке, но многоженством тоже никого не удивишь, ибо многомиллионный мусульманский мир хранит свои традиции. Полиандрия всегда была редкостью (этнографы с большим трудом припоминают один из народов Непала, где эта экзотическая форма брачного сожительства была в порядке вещей), что неудивительно, если вспомнить об отчетливом половом диморфизме и бьющей через край ревности представителей вида Homo sapiens. Иногда, правда, поговаривают о многомужестве у туарегов (кочевой народ, населяющий Сахару), но в данном случае, вероятно, следует вести речь о равенстве полов, а не о полиандрии.
Мы постулировали наличие нескольких параллельно существующих форм брачных отношений у человека разумного, что не лезет ни в какие ворота. Больше всего удивляет то обстоятельство, что люди с готовностью подчинялись неписаным правилам брачного сожительства, чувствовали себя счастливыми и не считали, что поступают сколько-нибудь противоестественно. Между тем, с точки зрения этолога, подобное положение вещей — штука исключительная. Система брачных отношений в высокой степени видоспецифична и не может быть в одночасье изменена волевым усилием. Если, скажем, аистам на роду написано жить в строго моногамном парном браке, то при всем желании им этот жесткий стереотип не переломить, как бы ни хотелось несчастной птице сходить налево. С другой стороны, гориллы, живущие в групповом браке с абсолютным доминированием самцов, никогда не смогут создать парную семью.
Вопреки всем биологическим законам, человек разумный тасует свои программы наподобие заправского карточного шулера, и всюду чувствует себя как рыба в воде. Между прочим, среди бесчисленного множества парадоксов, которыми человек оградил свою половую жизнь, есть и такой: удовлетворять свою половую потребность следует подальше от посторонних глаз и даже говорить об этом неприлично. А почему? Ведь обезьяны (и не они одни) проделывают то же самое с великолепной непринужденностью и совсем не стесняются друг друга. Почему о пищеварении или дыхании толковать можно, а половой акт, служащий важнейшей цели продолжения рода, окружен частоколом всевозможных табу? Спору нет, стереотипы, привнесенные социальной эволюцией, уверенно ложились на биологический субстрат, подминали его под себя и по мере сил перекраивали неподатливую натуру, пытаясь втиснуть стихию в прокрустово ложе строгих моральных заповедей. Культурное обрамление полового инстинкта сомнений не вызывает, но где же прячется загадочный фактор «икс», подстегнувший именно такое развитие событий? Другими словами, почему все без исключения социальные институты с редким единодушием вмешиваются в сексуальную жизнь Homo sapiens, на каждом шагу подозревая нечистую игру краплеными картами, которые мог сдать, конечно же, не кто иной, как враг рода человеческого. Логика проста: поскольку дьявол — обезьяна Бога, он не успокоится до тех пор, пока не подсунет недорослю запретный плод, дабы насолить Творцу.
Давайте рассмотрим половое поведение других животных. Если не вдаваться в частности, репродуктивное поведение у большинства видов представляет собой цикл последовательных инстинктивных реакций, которые запускаются внутренней мотивацией или внешними стимулами, например определенной длиной светового дня. Дремавшая в течение всего года половая система начинает выделять гормоны, стимулирующие программу репродуктивного поведения. Возбужденное животное, которое следует огладить (раскавыченная цитата из учебника по собаководству), немедленно приступает к демонстрации своего нового статуса, что заводит противоположный пол и включает у него соответствующие поведенческие программы. Стремясь произвести впечатление, самцы начинают отчаянно соревноваться друг с другом, причем это соперничество принимает у разных видов различные формы: лягушки и певчие птицы ночи напролет голосят, тетерева токуют перед самками и затевают ритуальные бои, а мартовские коты беспощадно бьют возможных претендентов. В токовании (в широком смысле этого слова) заключен глубокий биологический смысл, поскольку оно позволяет особям противоположного пола сделать правильный выбор. Самка внимательно следит за ходом соревнований, и наиболее успешным в ее глазах будет, разумеется, тот, кто сумел переорать или побороть всех своих потенциальных соперников. Послушаем В.Р. Дольника.
«Итак, у огромного большинства видов репродуктивная система и самцов, и самок активируется раз в год, на короткий брачный период. В остальное время она неактивна, и нет ни полового поведения, ни интереса полов друг к другу. Пары на это время обычно распадаются, хотя у некоторых видов они сохраняются благодаря общим инстинктам заботы о потомстве или индивидуальной привязанности.
В большинстве случаев к началу следующего брачного периода потомство достигает самостоятельности и покидает родителей. Если потомство несамостоятельно более года, самки либо пропускают следующий сезон размножения (крупные хищные птицы, например), либо вступают в новое размножение, имея при себе несамостоятельных детенышей (медведи, волки, львы, ластоногие, обезьяны)».
Хитроумная природа никогда не сваливает все яйца в одну корзину. Она неутомимо пробует самые различные варианты. Поэтому существует и другая стратегия: цикличны только самки, а самцы сохраняют способность спариваться постоянно. Именно так ведут себя кошки, собаки и обезьяны, в том числе и человекообразные. Давайте присмотримся к половому поведению приматов, ибо на этом пути нас поджидают неожиданные открытия.
Брачные отношения павианов ничуть не похожи на человеческие. Власть в группе, как мы помним, принадлежит нескольким пожилым самцам, которые правят коллегиально и держат подданных в черном теле. Все прочие самцы образуют иерархическую пирамиду, в которой ранг того или иного самца определяется прежде всего возрастом. Самки находятся за пределами иерархии и полностью подавлены самцами. Однако свободный доступ к самкам имеют только геронты, которые считают их своей собственностью и не позволяют другим самцам с ними спариваться. Конечно, в жизни случается всякое, и самец, не входящий в высший иерархический ранг, вполне может проявить интерес к самке, а та — ответить ему взаимностью. Но дело это не простое, поскольку патриархи стараются держать самок возле себя и постоянно за ними приглядывают. Самцов второго иерархического ранга (субдоминантов) они тоже без внимания не оставляют, ибо все время подозревают их в страшном грехе прелюбодеяния. Можно сказать, что павианы ревнивы, однако это ревность особого рода, потому что между самими геронтами никаких трений из-за самок не возникает. Попросту говоря, патриархи спариваются с самками, не ревнуя друг к другу, а вот подчиненных самцов не подпускают даже на пушечный выстрел. Поэтому правильнее, быть может, говорить в данном случае не о ревности, а о своего рода собственническом инстинкте, ибо все без исключения самки стада — коллективная собственность патриархов. Самки у павианов занимают подчиненное положение, самцы их не кормят, не ухаживают за ними и не заботятся о них.
У человекообразных обезьян тоже все не как у людей. Гориллы живут большой патриархальной семьей, во главе которой стоит старый седой самец. Он полновластный хозяин в стаде и абсолютный доминант, однако разрешает самцам помоложе спариваться с самками, то есть ревности у горилл нет. Самки совершенно подавлены самцами, которые не ухаживают и не заботятся ни о них, ни о детенышах. Шимпанзе в отличие от горилл живут большими и достаточно сложно структурированными группами, но иерархия у них
