велась много десятилетий и окончилась полным успехом. Особенно хорошо мне запомнился давний репортаж, повествующий о том, как последнюю зловещую тварь удалось заманить за радиус событий черной дыры лучом анизотропии. Радости в ту пору было…
В общем, монстр Багги, именно такое название он получил в земной прессе, давно уже являлся исключительно фольклорным персонажем.
До настоящего момента, конечно. Зловещий черный куб медленно и безмолвно выплыл из бронепласта, а после, с легким шипением, неприступную преграду преодолел и другой фольклорный персонаж.
Я не поверил своим глазам, однако же вскочил на ноги и снова дал деру. Еще бы, сама Квантовая Липучка явилась моему взору!
Существование этих созданий, беспорядочно квантующих пространство в своих пределах и попутно превращающих любое вещество в поток нейтрино, не признавал ни один, беспокоящийся за репутацию, ксенобиолог. Это им физики внушили — нельзя всю массу в нейтрино переделать, какие-то там заряды, то ли лептонные, то ли барионные, сохраняться не желают, да и со всяческими симметриями просто беда.
Но ведь и яхты официально не сходят с ума… Если случилось одно, почему бы не стрястись другому? И третьему?
Третье состояло в том, что у меня почему-то заболела печень, и я начал сливать забег. Пришлось взмолиться Древним Богам еще раз. И они снова вняли моим мольбам, потому что уже через минуту Зубастая Челюсть с аппетитом и хрустом откусывала хорошо обжаренному мне, спасибо тому огнеплюю, голову. Остальное гости тоже не обделили меня вниманием.
Разумеется, я этого уже не видел, табун уродцев буйствовал в соседнем отсеке, однако сполохи яркого пламени и резко оборвавшийся человеческий вопль, донесшийся оттуда, недвусмысленно указывали на печальную участь, постигшую бренную физическую оболочку. Мир праху моему, подумал я. Но хорошего человека должно быть много, чтоб и себе, и монстрам. Одним-то костлявым алкоголиком эти твари вряд ли удовлетворятся! Я отдал приказ техноплазме на воссоздание еще десятка своих телесных аналогов, и они гуськом потрусили кормить чудовищ. Вновь яркие сполохи света, хруст костей…
Нет, эта развлекуха меня уже достала. Значит, бежать! Валить на фиг! Я рванул было с места, но тут старый, ехидный сантехник минувших столетий проснулся в глубинах подсознания, чтобы сказать веское слово. «Мать ма, тьма, моя родина! — произнес он, поигрывая здоровенным разводным ключом. — И не стыдно ли тебе, бравому космическому капитану, драпать по собственному кораблю от какойто поганейшей дряни? Вспомни все, чему нас учили!»
Я попытался, но припомнил только древнее воззвание на бачке унитаза: «Нагадил — спусти!» А что, вариант! Уже через минуту не без чувства глубочайшего удовлетворения прислушивался я через герметичную переборку, как с характерным, до боли знакомым звуком преследователи мои проваливалась в канализационные глубины открытого космоса.
И тут я все-таки припомнил главный лозунг сантехника: «Выплыл сам, спасай коллегу!» Кто знает, во что там Сашку превратило? Бедненький, мать его! Ни секунды не сомневаясь боле, я рванул в направлении медотсека.
Как мне и показалось исходно, зал был воистину безобразен. Нелепейшая окрошка из самых разнообразных стилей всех времен и разумных рас, будто кто-то наспех расставил по углам старые театральные декорации, ничуть не позаботившись об их назначении. Но все же наличествовало в огромном зале и то, что притягивало взгляд. Это были стереопанно, выполненные в виде широко распахнутых дверей. Одни пылали тысячами и миллионами плавно преобразующихся линий, завораживая сознание многоцветным многообразием, другие отражали вполне реалистичные картины — галактические пейзажи, морские просторы и даже гигантские пространства, в которых проплывали целые горы какого-то древнего барахла.
Словно в трансе, снизошедшем извне, изнутри этих картин, я подошел к ближайшей и попытался прикоснуться к ней ладонью. Рука провалилась вглубь! Я мог сам залезть в любую из картин. Я мог смотреть на происходящее изнутри, каждый раз пребывая в новом мире! Двери оказались действительно дверьми, за которыми существовали свои, странным образом пересеченные, уместившиеся в едином объеме мирозданья.
Но теория параллельных миров давно уже была признана несостоятельной! Физика нашего мира оказалась совершенно иной, нежели предполагали несколько столетий назад самые отъявленные фантазеры.
— Шхуна! — проорал я, с кряхтеньем выбираясь из очередной двери. Всегда подозревал, что во мне спит отважный исследователь белых пятен Вселенной!
— М-м-м? — ответила она тоном крайне невыспавшегося человека.
— Что это?! — снова проорал я, указывая пальцем на горячие барханы, устилавшие все пространство за створками дверей.
— Гм-м-м… — прогундела яхта с сомнением.
— Не знаешь? — воскликнул я.
— Отвянь, — прошептала она укоризненно. — Дай вздремнуть. Башка болит. Ответ в базе данных отсутствует.
И неудивительно. Когда б такой феномен был бы известен человечеству, мне бы о нем тоже было известно, люблю на досуге покопаться в научной литературе. Но откуда башка у яхты?! Не суть…
— А Сашка… Сашка где?! — вспомнил-таки я о друге.
— Отвали, мне так погано! — ответила шхуна с глубочайшей тоской в голосе. Но потом, помолчав слегка, все же пояснила: — Встреча будет у фонтана.
— Как? — ошарашено прошептал я. — Где?!!
— В этом-то и суть сюжет, что пока фонтана нету. Чувство юмора у яхт уже давно в порядке вещей. Но чтобы они еще и стишки сочиняли… О таком программном извращении я ни разу не слышал.
— Фонтан… О чем ты?! — возмутился я.
— Хр-р-р… Хр-р-р… — послышалось в ответ. Вообще-то, шхуны не спят. Но раз уж они поэзией увлеклись, то почему бы и да?
Так. Сашка. Где же Сашка? И какой таки фонтан, ко всем чертям Вселенной? Я скептически оглядел зал. В самом центре, из блестящего, словно криогенный слизняк Ганимеда, пола торчала толстая, ржавая труба. Самая натуральная. Таких я уже лет двести не видел! И кран на конце килограммов на десять, что задвижкой зовется. Но рядом с нею нет ничего… Впрочем, пол-то имеется. И даже прозрачный вроде, вон, как сверкает.
Я подошел, внимательно вглядываясь себе под ноги. Так и есть! Лежит, голубчик, под блистающей поверхностью, только на себя не особо похож. Волосами да пальцами, удлинившимися, разветвившимися, словно корни, в обстановку врос. И тянется все это кружево из-под пола хрустального… Эх, сколь некстати и меня на поэтические метафоры понесло! В общем, распространяется сие безобразие к элементам местного интерьера, таких странных коммуникаций мне даже в бытность сантехником видеть не доводилось. Як же раскорячило! И что бы это значило? Нехорошо выругавшись относительно стихотворной заразы, я сел на пол и прислонился спиной к ржавой трубе.
Первую мысль, выломать ее на фиг, разбить стекло, освободить товарища, отмел сразу. С чего я взял, что прозрачная субстанция под задницей, это стекло? Да если бы даже и так. Оторву друга от корней, а он и загнется вовсе или хлестанет оттуда чем-нибудь нехорошим. Давненько со мной такого не бывало. А страх остался!
Мысль следующая относилась к теории чужеродного сознания. Не с простого же бодуна все это? Пялится сейчас какая-нибудь тварь на меня из неведомого измерения, загадки подбрасывает, выводы делает. Сволочь! Ну в самом деле, как-то уж все это на головоломку смахивает. Коридор, опасности, приманка в конце туннеля — все элементы лабиринта для грызунов, но только не для них, разумеется. Крысы на космолетах, это выдумка древнего фантаста Гаррисона. Короче, будем думать…
Очевидно, ключ к разгадке находится именно в этом помещении. Для печени очевидно, уж ей-то я доверяю, когда не болит. Про монстров пока забудем. А что у нас остается? А остается дизайн помещения,
