Скрытое управление человеком

у нас отделены низкой перегородкой.) Мы сказали, как было. В результате сначала был грандиозный скандал у соседей, а теперь каждый из них смотрит на нас, как на врагов. Как нам нужно было ответить, чтобы конфликтов не было?

Сказать «нет» — опасно: во-первых, соседка могла по пантомимическим проявлениям понять, что ей говорят неправду. Во-вторых, не исключено, что она знала наверняка, кто это был (например, кто-то видел или нашла у мужа письмо этой 'снегурочки') и хотела лишь узнать, не являлись ли ее соседи пособниками неверного мужа. В обоих этих случаях конфликт обеспечен.

Каков же выход? Нужно помнить, что мы не обязаны отвечать на вопросы, даже заданные в упор. Но, чтобы не обидеть (не скажешь ведь прямо: 'Не хочу отвечать'), выкручиваемся: не помним (много выпили) во сколько пришли, заперли ли балконную дверь после гостей и т. п.

В деловом мире и политике выработан защитный механизм против выведывания. Вошел в практику ответ: 'Без комментариев'.

Уважайте слушателя

Находятся хитрецы, которые не желают признаться в своей неоткровенности и делают вид, что отвечают на вопрос, не давая, впрочем, ответа по существу. В дипломатии искусство 'много говорить и ничего не сказать' ценится высоко. Даже есть афоризм: 'Язык дипломату дан для того, чтобы скрывать свои мысли'. Это, конечно, манипуляция слушателями с целью сокрытия своего нежелания отвечать. Когда же многоговорение без информации встречается в интервью, то это вызывает раздражение. Знаменитый телеинтервьюер Урмас Отт с горечью подытожил свою беседу с бывшим Президентом СССР: 'Господин Горбачев, я, по-видимому, совсем потерял журналистскую форму. Ибо за полтора часа Вы не ответили ни на один мой вопрос!' Это по существу было оправдание (или извинение?) перед миллионами разочарованных телезрителей.

Гимн паузе

Еще один способ защиты от стереотипа 'на вопросы надо отвечать' — пауза перед ответом. Психологическое преимущество вопрошающего растворяется в ней и даже переходит к отвечающему, то есть пауза — это и средство манипулирования.

Не получив ответа, спрашивающий обычно испытывает дискомфорт, теряется. В «Театре» Сомерсета Моэма главная героиня (в известной телепостановке ее роль блестяще исполнила Вия Артмане) не только пользуется филигранно выверенными паузами для достижения своих целей, но и произносит панегирик этому приему.

Умелая пауза помогает и в деловом общении. Услышав предлагаемые условия сделки, опытный коммерсант не сразу скажет «да», даже если они его вполне устраивают. В противном случае партнер подумает, что «продешевил», и может изменить условия, уменьшающие выгоду для согласившегося. Наоборот, пауза, как бы свидетельствующая о сомнении, создает впечатление, что предложенное — это-максимум того, на что коммерсант может согласиться.

По одежке встречают…

К господствующим стереотипам относится и ожидаемое соответствие нашей одежды той роли, которую мы в данный момент исполняем. Шекспиру принадлежат замечательные слова:

Весь мир — театр, в нем люди все — актеры,

У них свои есть выходы, уходы.

И каждый не одну играет роль.

Об исполняемой роли окружающие узнают по одежде.

Молодая невеста должна быть в белом и с фатой. Родился мальчик — «приданое» голубое, девочка — розовое. Близняшек одевают совершенно одинаково.

Судью в коридоре здания суда мы узнаем по мантии, милиционера, военнослужащего — по форме. (Мошенники, кстати, иногда используют форменную одежду для исполнения своих корыстных замыслов.) В престижное заведение не пустят неподходяще одетого посетителя.

Манипуляторы используют стереотипы соответствия одежды и роли.

Римский писатель Авл Геллий (ок. 130–180) в своих 'Аттических ночах' (это 20 книг выписок из различных сочинений) рассказывает, как к богатому и образованному Ироду Аттику, занимавшему высокое общественное положение в Афинах при римских императорах Адриане (117–138), Антонине (138– 161) и Марке Аврелии (161–180), явился однажды одетый в плащ человек с длинными волосами и еще более длинной бородой и потребовал пособие 'на пропитание'.

На вопрос, кто он такой, бородач с раздражением заметил, что излишне спрашивать об этом, когда сама внешность ясно показывает, что он философ. На это Ирод ответил: 'Я вижу бороду и плащ, а философа пока еще не нижу', но все же распорядился выдать страннику стоимость месячного пайка.

Конечно, нечесаные волосы, неухоженная борода и рваная одежда приближают человека к сложившемуся в те времена стереотипу «философа». Но, очевидно, должно быть еще и благородство или признаки высокой или глубокой думы на челе незнакомца, чтобы однозначно опознать в нем любителя мудрости, а не бродягу. Ирод, вероятно, не увидел иных отличий «философа», кроме его внешнего вида. Однако не стал вступать в спор и поступил в соответствии со стереотипом.

Перенесемся теперь из глубины веков в наше время. Учащимся кулинарного училища объявили, что на распределение их на производственную практику в должностях официантов приглашены представители ресторанов и кафе города. Двое друзей очень хотели попасть в самый престижный ресторан. Посоветовавшись с родителями, решили, что нужно быть одетыми в точности так, как официанты в этом ресторане. Сходили 'в разведку', подсмотрели униформу официантов. Не поскупившись на расходы, явились на распределение одетыми именно так. Нет нужды говорить, что их и выбрали. Сейчас они в этом ресторане на постоянной работе.

Силе нужно уступать

Это служит оправданием малодушия. В армиях стран Западной Европы выдача секретов не считается преступлением, если она была осуществлена под угрозой применения силы (например, пыток). Воспитанные в духе самопожертвования, мы с презрением смотрели в фильмах 'про войну', как под дулом пистолета захваченные немецкие офицеры выполняли все требования «наших», обязательно сказав перед этим: 'Подчиняюсь силе'.

Впрочем, эта отговорка помогает и не в столь драматичных ситуациях, а в самых что ни на есть обыденных.

Учительница на уроке спрашивает:

— Кто самый популярный человек?

Коля тянет руку:

— Майкл Джексон!

Учительница:

— Садись, два!

На следующий день:

— Итак, дети, кто самый популярный человек.

Коля опять:

— Президент!

— Садись, пять!

Коля садится, достает из-под парты портрет Майкла Джексона и шепчет:

— Прости, дорогой Майкл, против силы не попрешь!