– Неважно. Мой клиент… одним словом он от нее без ума. А его имя не имеет никакого значения.
– Не имеет, так не имеет. – Она вроде бы оставалась спокойной, но мне показалось, что это спокойствие напускное, и что на самом деле ее что-то встревожило. Странно. Мало ли кто мог потерять рассудок из-за Симы Отс. – Но почему вы решили, что я смогу быть вам полезной? Да, мы когда-то учились вместе, но с тех пор прошло уже много лет. Каждый из нас двинулся своей дорогой…
– Тогда откуда у нее ваш адрес? Вы ведь сами только что сказали, что у нее есть ваш адрес, – напомнил я ей.
– О, господи! Мы как-то встретились случайно, когда я приезжала навестить своих родителей. Вот я и дала… Честно говоря, я даже не предполагала, что ей когда-либо удастся добраться до Барселоны.
– Почему?
– Знаете, она не из тех людей, которых можно назвать везунчиками. Казалось бы, и красива, и умна, а вот на тебе – одни неурядицы в личной жизни. Да и карьера у нее как-то не складывалась.
Не буду утверждать, что упоминание о неприятностях в личной жизни Симы меня как-то огорчили.
– А вы относитесь к людям, которых можно назвать везунчиками? – поинтересовался я.
Она посмотрела на меня с неожиданной враждебностью.
– Причем здесь я?
– Ну, мне бы хотелось понять, какие у вас критерии. Чтобы в дальнейшем мы могли разговаривать на одном языке.
– А о чем нам еще разговаривать? – холодно поинтересовалась она. – Я ведь уже дала понять, что о Симе мне ровным счетом ничего неизвестно.
– Прискорбно слышать.
– Ничего не поделаешь.
Я с трудом выбрался из софы и сделал несколько разминочных шагов по комнате.
– Если вдруг вы что-нибудь разузнаете… Может быть она позвонит или…
– Да, вдруг я что-нибудь разузнаю, – тут же подхватила она. – Где я смогу вас найти?
Вскрывать нарыв, так вскрывать, подумал я. Когда-то хирург мне чистил нарыв на ноге. Было это достаточно болезненно. Но потом сразу стало легче. Я проговорил:
– Гостиница «Вавилон любви», в Лорет де Мар.
Но при этом на всякий случай назвал неправильный номер комнаты. Хотя это и было верхом глупости.
– В Лорет де Мар? – переспросила она. – Первый раз слышу о существовании подобного отеля. Хорошо, я запишу.
В дальнейшем я бы не поверил ни единому ее слову. Но она уже повернулась ко мне спиной, давая понять, что разговор окончен. И ни единого слова, которому бы я не поверил, не произнесла.
Я покидал Аду Карас с ощущением того, что совершена серьезная ошибка. Мне показалось, что назрела необходимость сделать неожиданный шаг и я его сделал, но, по-видимому, не в том направлении, что нужно…
Между прочим, машины Мебеля возле дома уже не было. Произошла какая-то странная рокировка с участием ключевых фигур. Я поднял голову.
Ада стояла на террасе и курила. Струйка дыма, растворяясь, медленно поднималась вверх. Я картинно развел руки в стороны, словно бы извиняясь за непрошеное вторжение, и медленно побрел вдоль улицы. Интересно, за кого она меня приняла? Употребила при этом какие-то непонятные термины: «квадрат», «левый хук». Скрывшись за углом, я воровато огляделся. Потом, сделав внушительный крюк, пробрался в сквер, который располагался на противоположной стороне улицы. Еще совсем недавно я восседал здесь в тени на скамеечке, в блаженстве вытянув ноги. На сей раз, спрятавшись в кустарнике, повел наблюдение за домом. В подъезд то и дело входили люди. Но ведь там было несколько квартир. К кому именно они направлялись? Было глупо сидеть здесь, страдая от голода и жажды. И я покинул свой пост.
Вскоре я вышел на одну из центральных улиц Барселоны. Видимо, это и была та улица, у основания которой я находился несколько часов назад. Через минуту я уже обосновался в небольшой симпатичной пиццерии, в меню которой значилось двадцать семь сортов пиццы. Я остановился на пицце с грибами и оливками. Выбор оказался удачным, и я подчистил тарелку в мановение ока. За соседним столиком допивал кофе представительный испанец в белой рубашке с галстуком, прижимавший к уху трубку мобильного телефона. С виду он был похож на банкира. Интересно, как выглядит господин Эмилио Карас?
Удовлетворив – и к тому же весьма сносно – потребности организма, я вышел на улицу и через несколько шагов наткнулся на… фигуру Дон Кихота. Вначале я подумал, что это – статуя. Но тут кто-то бросил в кружку монету, и Дон Кихот сменил позу. Затем маневр повторился снова и снова. Я вгляделся в его посеребренное краской лицо. Оно оставалось бесстрастным. Невообразимо! Простаивать на жаре часами в доспехах, да еще и с копьем в руках. Впрочем, на копье можно было опираться. А жара начинала спадать: солнце уже скрывалось за крышами домов. Вдруг мне показалось, что между мной и Дон-Кихотом устанавливается что-то вроде телепатической связи. И пугающе ясно различимый голос произнес: «Возвращайся назад». Я замер, словно борзая, которая учуяла подозрительный запах. Туристы продолжали бросать серебро в большую мятую кружку. «Ты еще здесь, бестолочь?» – услышал я. Может быть это проделки Тролля? Я опустил в кружку горсть монет, но на заштукатуренном лице Дон-Кихота ничего не отобразилось. Он в очередной раз сменил позу. Тогда я повернулся и со всех ног бросился к дому Карасов. Дон-Кихот здесь ни при чем, разъяснил я себе, это вопиет мой внутренний голос. Моя интуиция. А собственной интуиции я склонен был доверять.
На месте, которое я недавно покинул, сидела старая испанка в шезлонге и читала газету. Пришлось занять позицию левее, где заросли кустарника были не столь густыми. Не прошло и нескольких минут, как к подъезду Карасов подкатил белый «Вольво». На сей раз Мебель был со своей супругой. В руке он держал радиотелефон.
– Она их вызвала! – возбужденно прошептал я. И повторил: – Она их вызвала!
В квартире Карасов зажглись окна. Доктор Мебель вышел на террасу, оглядел улицу и вновь вернулся в гостиную.
Я заметил, что старуха сложила шезлонг, взяла его под мышку и потащилась к соседнему дому. Газету она бросила на траве.
Я поспешил на прежнее место, откуда наблюдать было удобнее. Газета была раскрыта как раз на той странице, где поместили фотографии убитых близняшек. Вернее, фотографии их трупов. Я поднял глаза к окнам квартиры Карасов, и в этот момент чья-то тяжелая рука легла мне на плечо. Ощущение было такое же, как в павильоне ужасов. Уж не Майкл ли Майерс?
Но это был не он.
– Сеньор очень любопытный, – произнес хриплый голос по-русски. – Сеньор сует свой вонючий нос в чужие дела.
Передо мной выросли двое парней. Тот, который положил мне руку на плечо, был ниже, зато обладал более мощным торсом. Второй тоже был ничего – жилистый.
– Сори, – пробормотал я.
– Ты у меня сейчас получишь «сори»!
Они были настроены явно агрессивно, и сила была, увы, не на моей стороне. В этом сейчас, конечно, стыдно признаться, но от страха у меня душа ушла в пятки.
– Ай донт андестен ю, – пролопотал я.
– Ты у меня сейчас получишь «ай донт андестен ю»!
Он двинул меня кулаком в солнечное сплетение, после чего у меня появилось непреодолимое желание упасть. Но он ловко подхватил меня под мышками, и я повис в его руках, словно мешок с органическими удобрениями.
– Теперь андестен?! – прохрипел он.
– Квадрат! Осторожнее! – воскликнул другой.
Ах, вот оно что! Квадрат – это прозвище! Значит этот, жилистый, Левый Хук, что ли?
– Не советую так со мной обращаться, – прохрипел я, без особого успеха ловя ртом воздух. Возникло ощущение, будто земной шар неожиданно остался без атмосферы. – Я работаю на Лили Лидок.
– На кого? – переспросил Квадрат.
