– Кто она по специальности, что из себя представляет, какие у нее связи…
– Пароли, адреса, явки… У нас ведь коммерческое представительство, а не агентурный центр.
– По крайней мере, адрес ее можно узнать?
– Попробую. Но ничего обещать не буду.
Горбанюк бросил трубку.
– Я его понимаю, – проронил Джаич.
– А как ты собираешься изловить Дервиша в течение суток? – поинтересовался я.
– Нужно будет распространить среди антикварщиков утку соответствующего содержания. Через осведомителя она попадет куда нужно – только и всего.
– Ты думаешь, что после того, как ты сбежал, они клюнут?
– Не знаю. Возможно, твой человек из Маргиба действительно антикварщик и есть? Может, наподобие Востока существует Дальний Маргиб и Ближний Маргиб? Ведь они притащили в дом целый чемодан икон.
– А в одной из комнат я обнаружил коллекцию больших антикварных часов.
Джаич внимательно посмотрел на меня.
– Нужно отметить, что для дилетанта ты действовал вполне прилично. Никак не ожидал.
Он разделся до плавок и принялся прыгать со скакалкой. Через минуту раздался стук в дверь. Показался сосед снизу с разъяренным выражением на лице. Джаич тут же захлопнул дверь перед самым его носом.
– Поправился я там, – недовольно пробормотал он. – Плоды неподвижного образа жизни. Раньше на мои прыжки он не реагировал, только на твои.
Удачный день, подумалось мне. Я проявил себя мужчиной и вызволил из беды Джаича. При этом заработал больше двенадцати тысяч марок. Правда, в процессе два человека оказались «готовченко», но, ей Б-гу! они этого заслужили.
В пивную, расположенную напротив магазина Юрико, идти, разумеется, было рискованно. Но Джаич оспорил эту мою сентенцию.
– Во-первых, им не придет в голову меня там искать, поскольку, на их взгляд, я должен это место обходить десятой дорогой. Но даже если им станет известно, что я там, они ни за что туда не сунутся, будучи в полной уверенности, что это – западня. Дервиш и Гуриели – ребята не промах.
– Что ж, валяй, – не стал возражать я. – Если тебе доставляет удовольствие валяться на диване, связанным скакалкой, и посещать туалет строго по расписанию – валяй. Только второй раз в их логово я не сунусь. Ни за какие сокровища мира.
Джаич попытался скорчить насмешливую физиономию, но из этого ничего не вышло. Однако вечером он все же отправился в пивную и жестоко вздул обрадованных его появлением красномордых. Все это время я просидел напротив пивной в засаде с туристским топориком в руках, за что получил от Джаича половину выигрыша.
Мне начинала нравиться подобная жизнь. На кой ляд вообще сдались эти клиенты, если на свете существуют столь замечательные вещи, как красномордые и карамболь? И никаких тебе дервишей, жир- трестов, волшебников из Маргиба и культурно-криминальных групп «Фокстрот».
Мы славно отпраздновали выигрыш в одном из злачных заведений на Цоо, а дома к уже выпитому добавили «Метаксы», так что утром оба проснулись с опухшими головами. Гуляли мы в ресторане с коротким названием «Макс». Зал в нем был небольшой, но уютный, на стенах висели картины, выполненные в жанре сюрреализма, с фамилиями авторов и ценой на прикрепленных к багету картонках. Сначала мы сделали еще одну попытку определить, кто из оставшихся в живых антикварщиков замешан в деле. Подолгу и с остервенением обсуждали каждую кандидатуру. это хорошо шло под закуску, но ни к какому конкретному результату прийти не удалось. Затем переключились на контрабанду предметов старины из нашей страны вообще, сойдясь на том, что в этом есть вина практически всех антикварщиков. И что, по-видимому, в будущем на подобной работе нам только таких мерзавцев и придется защищать. А жаль! Под конец, когда мы уже еле ворочали языками, Джаич уселся на своего любимого конька, пустившись в рассуждения о спорте. Причем, когда ему приходилось упоминать кого-либо из известных спортсменов, уехавших за рубеж, у него появлялось такое выражение, словно кто-то забрался в его собственный карман. Мол, происходит не только утечка мозгов из России, но и первоклассных бицепсов. А это, почему-то, никого не колышет. В стране остаются только кожа да кости. Одним словом, утром головы наши раскалывались невыносимо. А тут еще выяснилось, что находясь в вечерне-винном угаре, мы купили картину.
Я обнаружил ее в коридоре, повернутой лицевой стороной к стене. Размерами она была приблизительно метр на метр и из того, что на ней было изображено, удавалось разобрать только пистолет. Все остальное – откровенный сюрреализм. Имя автора – Сергей Гламозда, а называлась картина «Лети, пуля!»
Я позвал Джаича и мы долго пялились на нее, пытаясь восстановить в памяти хотя бы какие-то подробности ее покупки. Затем путем героического мозгового штурма нам удалось вычислить, что стоит она где-то около двух тысяч марок, и что эту сумму мы заплатили поровну.
– У нас уже появилось совместно нажитое имущество, – отметил я.
– Хочешь выкупить мою долю?
– Нет уж, лучше ты мою.
– Ведь в жизни всякое бывает. Не исключено, что лет через десять она будет стоить миллион.
– И весь этот миллион достанется тебе. Представляешь?
– М-да, воображения у тебя – ноль.
– В трезвом виде – ниже нуля, – согласился я.
– Тогда как же ты пишешь романы? Под газом?
– А я не пишу романы. Все мое наследие до сегодняшнего дня – это дюжина садистских рассказиков. Здесь требуется воображение особого рода, так сказать, со знаком минус, и оно у меня есть.
– Что ж, придется подарить картину «голым пистолетам» или Лили, – сказал Джаич.
– Отличная идея! Даренному коню в зубы не смотрят.
Изображенный на картине сюрреалистический пистолет напомнил нам о пистолете реальном, который нужно было получить у Горбанюка, и мы принялись спорить, кому за ним ехать.
– Ты давай, езжай, а я пока придумаю утку для осведомителя, – настаивал Джаич.
– Утку можно придумать и в машине, – не соглашался я. – Нам вообще пора уже решить задачку, кем является один из антикварщиков – просто осведомителем или главным действующим лицом.
– Не могу я думать, когда у меня раскалывается голова. Дома я смог бы быстрее прийти в себя.
– Давай бросим жребий, – предложил я.
– Монету?
– Хотя бы.
– Идет.
Я выбрал орла, он – решку. Выпал орел.
– Тебе ехать, – обрадовано воскликнул я.
– Почему это мне? Я выбирал решку.
– Ну, правильно. А выиграл орел, значит, ехать тебе.
– Э, нет! Мы бросали жребий, кому ехать. Я сказал, что поеду, если выпадет решка!
Пришлось бросать снова. На сей раз я четко оговорил, что поеду в том случае, если выпадет решка, а он поедет, если выпадет орел.
Мне повезло вторично: выпал орел. Джаич направился в ванную, однако через минуту вернулся.
– Все-таки придется ехать тебе, – обрадовано заявил он.
– Это почему же?! – взорвался я.
– Мои права остались в «Варбурге». Сейчас они, наверное, у Горбанюка.
– Но ведь ехать-то нужно как раз к Горбанюку!
– А вдруг по дороге меня остановит полиция?
Короче, единственное, чего удалось добиться, это настоять на том, чтобы мы поехали вместе.
