– Вот тебе еще лишняя забота…

– Забота о ближнем всегда окупается. Имей это в виду… Пока. Я побежал. Мне еще четыре с лишним километра бежать…

Он отключился от разговора, зная за женой привычку задавать вопросы уже после того, как они попрощаются. Так всегда бывает… Иногда это раздражает, иногда улыбку вызывает, иногда приходится прекращать разговор самому, и достаточно резко. Но все равно услышать родной голос было приятно, и этот разговор, казалось, придал Артему Василичу новых сил, хотя и прежние силы у него еще не закончились.

Но время поджимало, а с женой можно было разговаривать до бесконечности. Она могла просто вздыхать в трубку и считать, что разговаривает. А он всегда был человеком конкретным, и его такие разговоры утомляли. Да и Бессарион давно, наверное, устал ждать. Убрав трубку и застегнув карман, чтобы трубка не вылетела при беге, подполковник Тамаров побежал по дороге, внимательно прислушиваясь к звукам, приходящим издалека. У дороги было много поворотов, и свет фар идущих машин можно заметить не сразу. Но звуки по такой дороге разносятся хорошо, и двигатель выдал бы любой вид приближающегося транспорта.

Но пока было все спокойно, и, обогнув скальные скопления на повороте, Артем Василич снова с дороги сошел и побежал в стороне, метрах в тридцати. И уже оттуда услышал шум двигателей. Машина явно ехала не одна. Как раз и отдохнуть на половине пути следовало бы, и посмотреть, кто едет, хотелось. И потому Тамаров уселся среди камней, разорвал один из пакетов с сухим пайком и вытащил оттуда плитку шоколада. Шоколад оказался горьким и приятным на вкус. После прошлой бессонной ночи и короткого сна перед входом на территорию Чечни глаза основательно слипались. Выспаться было необходимо. Но это следовало сделать только после встречи с Бессарионом. И шоколад помогал чувствовать себя бодрее. Однако целую плитку Артем Василич осилить не сумел. Во-первых, по его мнению, это слишком много, во-вторых, он знал, что, взбодрив в первые моменты, шоколад, если его переешь, может сам вызвать дополнительную усталость. И потому остановился вовремя. Запив шоколад водой из фляжки, Тамаров как раз успел убрать ее, когда на дороге машины появились. Ночь была не настолько темной, чтобы ничего не видеть. Луна то выглядывала из-за неплотных туч, то пряталась за ними, но, даже спрятавшись, свой бледный рассеянный свет на дорогу все равно проливала. По дороге ехал «уазик», за ним тентированный грузовик, а за грузовиком бронетранспортер. И каждая из машин несла на себе две буквы – «ВВ» – внутренние войска. Значит, поехали «краповые» правильно – как раз туда, куда и попросил их поехать подполковник Тамаров. Да они и не могли по другой дороге поехать, потому что бронетранспортер на развилке трех дорог, можно сказать, принял бой. И в него стреляли, и подполковник Мерабидзе отвечал если и не убийственными, то хотя бы громкими очередями. Ладно еще, стрелял не из спаренных пулеметов, а только из одного крупнокалиберного. Но направление преследователям показать было кому. И пусть едут, пусть найдут свой БТР, у которого не успеют еще, наверное, полностью подсесть сильные аккумуляторы, и он осветит своим дорогу…

* * *

Артем Василич бежал легко и без напряжения, бежал так, чтобы не устать от собственного бега, хотя перепады гористой местности и его тренированные легкие, конечно, утомляли. Но этот бег напоминал не побег от преследователей, а, скорее, утренний «бег от инфаркта», хотя проходил не утром, а ночью. Еще дважды Тамарову пришлось выходить на дорогу. Там он особенно старательно ловил все звуки со стороны, потому что предполагал прибытие подкрепления к «краповым». Но новые машины на дороге пока не показывались. И только в тот момент, когда на той же дороге было пройдено последнее препятствие и подполковник начал спуск с асфальта под откос, из-за его спины раздалась активная пулеметная стрельба. Там, казалось, шел настоящий бой. Стреляло не менее трех пулеметов и множество автоматов. Потом несколько раз ухнули «подствольники». Недоумения Артем Василич не испытал. Он ждал, когда эти звуки раздадутся. Не зная, есть кто в оставленном на пригорке бронетранспортере или нет, «краповые» на всякий случай обстреляли его, чтобы самим не попасть под огонь. Быстрое окончание стрельбы показало, что они все же сумели разобраться в ситуации. А теперь пусть с другой ситуацией разбираются. Там им придется поломать голову. Выбрать правильное для преследования направление даже в их случае непросто. Беглецы могли и по дороге двинуть, и через горы пойти в сторону Грузии. А искать в темноте следы двух человек бесполезно. Их и днем-то искать было бы бесполезно, потому что профессиональные опытные разведчики, каковым, несомненно, является не только Тамаров, но и его напарник, следов не оставят…

* * *

– Бессарион… – позвал Тамаров негромко.

– Я иду… Мне по карнизу с моей ногой ходить трудно…

– Ты просто ногу отлежал. Сейчас разработается, и бегом будешь бегать.

– Если будет от кого убегать, смогу. Но только в состоянии аффекта.

– У нас сейчас сплошное состояние аффекта.

– Нет. Я нормально выспался и сон хороший видел. Душевно сейчас я в нормальном состоянии. А в нормальном состоянии одного лишь духа я тебе только помеха, поскольку физическое состояние никуда не годится. Надо что-то решать…

– Избавиться от меня хочешь? – Тамаров правильно прочитал мысли грузинского подполковника и разумно решил, что в одиночестве не только он один воспользовался услугами сотовой связи. От Бессариона начальство явно потребовало избавиться от российского подполковника, и он пытается это сделать мирно и безболезненно. – Ты сам понимаешь, что без тебя в Грузии мне делать нечего! Более того, меня там примут за шпиона, как тебя здесь. Бежать еще и из Грузии – это будет легкий перебор…

– Ну, предположим, из грузинской тюрьмы так просто не убежишь… – У Бессариона играла, кажется, национальная гордость, но гордость эта, насколько знал Тамаров, была явно не слишком аргументированно обоснована.

– Извини, но не родилась еще такая тюрьма, которую я долго смешил бы своим присутствием. И грузинские вертухаи, я думаю, не лучше российских и должны меня быстро утомить…

– Но со мной ты рискуешь опять в свою тюрьму вернуться. Тот рыжий вертухай с тобой рассчитается…

– И с тобой тоже. Поэтому мне следует тебя поберечь…

В принципе трубка мобильника у Бессариона с собой, и он избавляться от нее, кажется, пока не хочет. И спутник не выпустит его из поля зрения, как не выпустит и тех, к кому он идет. И если Бессарион попытается бросить Артема Василича, дело все равно будет сделано. Хотя Тамарову самому хотелось принять участие в конечной стадии операции. По крайней мере и сам Бессарион, и бандиты, к которым он идет, будут под присмотром и точно уж не сумеют улизнуть. Страховка нужна всегда, и Тамаров взял на себя роль этой страховки. И потому настаивал.

Ожидать от Бессариона удара в спину тоже не приходится. За свою жизнь и службу Артем Василич многих и разных разведчиков видел и в людях разбираться умел. И тех, кто мог ударить в спину в обмен на такую мелкую услугу, как помощь в побеге из-под стражи, определял легко. В принципе грузинский подполковник мог бы просто уйти в то время, когда Артем Василич поехал отгонять бронетранспортер. Но он не захотел уйти, не попрощавшись, оставив о себе плохое впечатление, и вообще опасался, видимо, что Тамаров может подумать неладное, может посчитать, что его захватили, и попытается выручить, не зная даже, где его искать, и сам может попасть в беду. Да, Бессарион – противник, да, он враг, который работает против России, и именно для этого прибыл сюда. Но человек он не подлый, как уже успел понять Тамаров, и ожидать от Бессариона предательства не следовало, хотя законы разведок разных стран одинаковы, и жалости они не учат, и наверняка руководство специальной службы внешней разведки настаивало на том, чтобы Бессарион ликвидировал российского подполковника, как только отпадет в нем надобность.

– Я рядом видел подходящий куст. Пока ты будешь ногу перебинтовывать, я схожу, срублю тебе костыль, – не терпящим возражений тоном сказал Артем Василич, показывая топорик, захваченный из бронетранспортера.

– Костыль мне нужен, – согласился Бесо. – Только зачем ногу бинтовать? У меня нет открытой раны.

– Жесткую повязку. Туго, как можно туже, только чтобы кровь не пережимало. Если почувствуешь, что перетянул, лучше сразу заново перемотать. Иначе потом нога больше болеть будет. В жесткой повязке ходить легче. И нога будет срастаться правильно.

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату