влияния государств — членов организации Североатлантического договора на Балканах и в Каспийском регионе ее попросту отстранят от участия в процессе интеграции внутри Европейского союза. Российское руководство предложило Западу начать переговоры о создании всей европейской системы коллективной безопасности. Новая российская стратегия в отношении ЕС предусматривает также расширение экономического сотрудничества со странами Западной Европы. Европейским компаниям по добыче энергоресурсов обещают создать льготные условия на российском рынке. Существует также план формирования валютных резервов исключительно из евро. Россия открыто предлагает странам — членам ЕС приступить к осуществлению совместного проекта создания Каспийского трубопроводного консорциума, так как всерьез опасается, что сооружение нефтепровода Баку—Джейхан, транспортировка нефти исключительно по «турецкому маршруту» и реализация проекта транспортного коридора Европа—Кавказ— Центральная Азия» повлекут за собой уменьшение ее влияния в районе Каспийского моря и даже ее вытеснение из Закавказья и Средней Азии. Российское руководство также хочет добиться от ЕС согласия на создание глобального навигационно-информационного пространства и расширить масштабы сотрудничества в области борьбы с организованной преступностью. И, наконец, Россия обещает, что при проведении экономических реформ будет ориентироваться на западноевропейскую модель социального рыночного хозяйства в противовес американской модели либеральной экономики.
После событий в Косово, резкой критикb западными странами военных методов борьбы с чеченским сепаратизмом и особенно после августовского финансового краха, разрушившего основы рыночной экономики девяностых годов, в России к Западу относятся с крайним предубеждением. Как политический истеблишмент, так и широкие слои населения, введенные в заблуждение краткосрочным экономическим подъемом (в 1999 году происходил непрерывный рост производства определенных видов отечественной продукции), полагали, что в дальнейшем смогут обойтись без такой «тягостной ноши», как финансовая зависимость от Запада, и проводить политику «конструктивного изоляционизма» или «прагматичного реализма». Иначе говоря, Путин намерен обойтись без западных кредитов, что совершенно не исключает взаимовыгодного сотрудничества с Западом в определенных областях при непременном соблюдении собственных великодержавных геополитических интересов.
В Германии многие надеялись, что с приходом к власти Путина произойдет восстановление доверительных отношений с Россией. Ведь он — настоящий германофил с изрядной примесью достаточно романтических представлений о той любимой стране, в которой он, по его собственным словам, побывал великое множество раз. Путин не только превосходно разбирается в германской политике и знает менталитет германской элиты лучше многих своих дипломатов-германистов. Будущий президент в качестве частного лица побывал даже в самых отдаленных уголках ГДР, а затем и воссоединенной Германии. Тремястами годами раньше Петр I таким же образом объединил Нидерланды. Дочери Путина учились и учатся в немецких школах, а он сам с женой по-прежнему поддерживают дружеские отношения со многими немцами.
Еще два года назад ни у кого не вызывало сомнений, что российско-германские отношения никогда еще не были такими прочными и стабильными. Это произошло благодаря Ельцину и Колю. Германия выступала в роли главного ходатая России в процессе ее интеграции в европейские организации и военно- политические блоки. Ни одна другая страна так не поддерживала проводимые в России в девяностых годах реформы, как Германия, ни одна другая страна не располагала таким количеством представительств своих компаний в России. «БМВ» инвестировал строительство автомобильного завода в Калининграде, концерн «Рургаз» скупил почти пять процентов акций «Газпрома», а корпорация «Даймлер-Крайслер» воздвигла огромное офисное здание в самом центре Москвы. Во время многочисленных правительственных кризисов Германия также с большим пониманием относилась к необходимости изменения курса реформ, чем остальные государства — члены «большой семерки».
«Истинно мужская дружба» между Колем и Ельциным выдержала все испытания. На ней никак не отразилась ни шумиха вокруг так называемого «русского следа» в темной истории с контрабандой плутония, ни война в Чечне, ни фактический отказ российских властей от возвращения принадлежавших Германии произведений искусства, захваченных советскими войсками в конце Второй мировой войны. Политика Коля, основанная на совместных с Ельциным посещениях сауны и катаниях на лодках, привела в тому, что переход России в конце девяностых годов к новой геостратегии повлек за собой ухудшение ее отношений с Германией. Вину за продвижение НАТО на Восток и усиление влияния западных государств на постсоветском пространстве в Москве по-прежнему возлагали на США. Избранная Колем удачная тактика налаживания дружеских связей с российской стороной, в конце концов полностью перешедших под его личный контроль, позволила Германии взять на себя роль посредника между Россией и Западом.
Коль не только безотказно предоставлял Ельцину огромные кредиты. Бонн и Москва приступили к разработке чрезвычайно интересных совместных проектов. Достаточно сказать о так и не осуществленном из-за российко-украинских разногласий плане совместного создания военного самолета АН-70 и все более тесном сотрудничестве в такой сфере, как строительство газопровода и поставки природного газа. Угроза социального взрыва в России вынуждала Германию обращаться за помощью к этой стране в борьбе с контрабандой, международной торговлей наркотиками, нелегальным провозом ядерных материалов, незаконной эмиграцией и международным терроризмом. Немецкое Общество по изучению внешней политики и другие организации провели во второй половине девяностых годов ряд встреч с видными российскими политиками, посвященных проблеме противодействий международной преступности. Так, в декабре 1997 года на одной из подмосковных государственных дач и в июне 1998 года в отеле «Редут» с российскими министрами встречались руководитель администрации федерального канцлера в ранге государственного министра Б. Шмидтбауэр и начальник одного из отделов А. Ханнинг, возглавивший позднее Федеральную разведывательную службу. После прихода Путина к власти ДГАП обсуждала с представителями министерства по атомной энергии РФ возможности экономического использования плутония. Но вопреки желанию кое-кого из российских политических деятелей великодержавного толка российско-германские отношения отнюдь не наводили на мысль о возникновении втайне от других европейских государств оси Бонн — Москва. Разумеется, неверное истолкование в российской столице внешнеполитического курса объединенной Германии смущало многих немцев. Бонн упорно отказывался от возврата к политике двадцатых годов прошлого века. Германия после Второй мировой войны твердо заявила об отказе от любых притязаний на гегемонию в Европе.
Бонн также отнюдь не стремился вести с Москвой переговоры о создании каких-либо новых геополитических блоков без участия США и стран Центральной и Восточной Европы. К идее создания «Тройки» Германию подтолкнуло, с одной стороны, желание не ссориться с Ельциным, а с другой — боязнь заставить руководителей других европейских держав усомниться в искренности намерений федерального канцлера. В марте 1998 года он встретился в правительственной резиденции под Москвой с президентами России и Франции для того, чтобы свободно обменяться мнениями по целому ряду вопросов. На этой встрече Франция исполняла роль «добропорядочной дамы». Россия же демонстративно стремилась «станцевать танго» с европейскими странами с целью заставить Вашингтон ревновать себя. В итоге Ельцин был вынужден примириться со следующим печальным для него обстоятельством: европейские государства предпочитают и дальше «состоять в законном браке» с США и даже не помышляют о разводе, ибо более подходящего партнера нет и вряд ли предвидится. Осенью 1998 года в Германии было сформировано коалиционное правительство Шредера — Фишера. Сама суть отношений с Россией не изменилась, но их дух стал совершенно иным. Шредера абсолютно не интересовала «великая историческая перспектива» его восточного партнера. Он предпочитал руководствоваться прагматическими соображениями, в понимании нового федерального канцлера — его страна в первую очередь являлась крупнейшим кредитором России. К моменту его прихода к власти ее суммарный внешний долг уже приближался к ста семидесяти миллиардам долларов. Выплачивать его предполагалось на протяжении жизни нескольких поколений. На Германию приходилась почти половина внешних заимствований России. Шредер никак не мог понять, почему это государство в условиях обострения кризиса не обратится к историческому опыту Германии, оказавшейся после окончания Второй мировой войны в аналогичной экономической ситуации. Утрата восточных земель, составлявших все же 25 процентов сельскохозяйственных угодий бывшего Германского рейха, вынуждала ради подъема народного хозяйства всемерно укреплять и развивать внешнеэкономические связи. Тогда США, подобно возникшему позже МВФ, активно способствовали выходу Германии и других промышленно развитых европейских стран на мировой рынок и в 1948–1952 годах выделили на оказание им финансовой
