Хроника пикирующей России. 1992-1994

может, танкисты оказались поляками).

А нам не надо иллюзий. Пока не отказались от схемы МВФ, будет идти демонтаж любых форм крестьянского землепользования. По этой схеме на селе, как и в городе, должно быть два класса: капиталист и рабочий (фермер и батрак). Рынок капиталов (земли) и рынок рабочей силы. А крестьянина рыночная экономика западного типа на дух не переносит. Но нам марксизмом-ленинизмом в изложении Яковлева так голову задурили, что люди всерьез поверили и сказке «про рынок» и что дадут жить «архангельскому мужику». А ведь кто-то еще и сейчас верит. И зря добрый Заверюха устраивает истерики в правительстве. Ну не может Гайдар снять удавку с села — на дает ему МВФ таких полномочий. Он может на момент ослабить натяг, чтобы жертва не брыкалась. Может сделать обезболивающий укол — и все.

Как удушают село? В 1992-93 гг. правительство перекачало колоссальные средства из аграрного сектора за счет искусственных «ножниц цен» на продукты сельского и промышленного производства. За 1992 год цены на сельхозпродукцию выросли в 8,6 раза, а на покупаемую селом продукцию и услуги — в 16,2 раза. Долго выдержать это хозяйства не могут. Однако в 1993 г. политика не изменилась, и «ножницы» продолжали раскрываться, хотя и с меньшей скоростью. Ударом будет и повышение цен на горючее — его доля в затратах возросла с 8 до 30%.

«Бороться на рынке» село не может, т.к. не может охватить весь цикл производства и выйти на рынок с готовым продуктом — мощности хранения и переработки в городе. Оно сегодня беспомощно против диктата переработчика и торговца — овощные базы принимают картофель по цене 30-40 руб. при себестоимости 50 -70 руб.

Вот масштабы изымаемых средств. Батон хлеба в Москве стоит сегодня 230 руб. Он испечен из 330 г. пшеницы урожая 1992 года. За это количество пшеницы правительство обещало селу заплатить 4 рубля — да так, кстати, и не заплатило. Выпечка хлеба не может быть дороже муки. Куда пошли 222 рубля из 230? (Мы здесь даже не ставим «политические» вопросы: где осела эта невиданная в истории прибыль? Кто нанял журналистов, убедивших город, будто в росте цен виноват жадный крестьянин?). Заметим, что в США, где издержки в сфере обращения относительно издержек в селе в 6 раз выше, чем у нас, белый хлеб стоит лишь в 13-14 раз больше, чем оплаченная фермеру стоимость пшеницы (то есть, даже в США не брали бы за батон больше 50 руб). Розничная цена молока в США вдвое выше фермерской цены. В России же государство покупает у села молоко по 40 руб., а продает по 275 руб. за литр.

Новый режим России повел себя по отношению к селу так же, как в неоколониализме центр ведет себя по отношению к «третьему миру» — туда сбрасываются самые тяжелые последствия кризиса. И ведь, размахивая флагом антисталинизма, оправдываются тем, что, мол, Сталин тоже село ограбил. Мы это прекрасно помним. Но тогда вырванные с кровью деньги пошли на индустриализацию. А сегодня — на «мерседесы» для жирных котов да на ликеры для их баб. А больше — в зарубежные банки. В городе же — деиндустриализация. Производство машин быстро свертывается, а по цене они становятся селу недоступны.

С 1985 по 1992 год выпуск тракторов в России упал в 2 раза, а зерноуборочных комбайнов в 3 раза. В сентябре 1993 г. в докладе правительства сказано: «На предприятиях машиностроительного комплекса в 1993 г., как и в 1992 г., продолжается спад производства. Наибольшее снижение производства имеет место в тракторном и сельскохозяйственном машиностроении». Резко возросла нагрузка на машину, а запчастей нет. Значит, ускорен выход техники из строя. К началу жатвы 1993 г. исправных было лишь 68% зерноуборочных комбайнов (в 1990 — 82%).

Да дело и не в машинах. Демонтаж сельского хозяйства носит тотальный характер. Прекращены работы по повышению плодородия. С большим трудом создали мощную промышленность удобрений — сегодня она свернута наполовину. В 1992 г. на 1 га было внесено всего 43 кг удобрений (и 30 кг навоза), а вынос составил 126 кг/га. И дело уже не только в производстве, много уплывает за рубеж. В 1985 г. селу поставлялось 74% произведенных в России удобрений, а в 1992 г. лишь 44%. В 1993 г., согласно оценкам, внесено 33 кг удобрений (против 122 кг в 1987 г). Такой дефицит — это быстрая деградация российской нивы. Землю демократией не соблазнишь.

Средние цифры скрывают тот факт, что Россия начинает воспроизводить типичную «двойную структуру» сельского хозяйства колоний — есть небольшие оазисы относительного благополучия, а остальная земля дичает. В 1992 г. уже 40% площади под зерновые вообще не получило удобрений, а в 1993 г. эта доля достигла 75%! Эта политика правительства не имеет никаких экономических оправданий — только из-за лишения села удобрений в 1993 г. недополучено продукции, эквивалентной 15-20 млн. т зерна.

В АПК очень слаба база переработки и хранения — отсюда и огромные потери. Что дала реформа? Катастрофическое ухудшение. В 1986-90 гг. за год вводились мощности по переработке 425 т мяса в сутки, а в 1992 году — 25 т. О 1993 годе и говорить нечего. И так по всем позициям. На многие годы подорван важный фактор выхода сельского хозяйства из кризиса.

Основной потребитель продукции земледелия — животноводство. Из-за допущенных еще в 60-е годы ошибок кормление было крайне нерациональным, со сдвигом в сторону зерна. Это привело к кризису («зерновая петля»). Выходом могло быть лишь наращивание пастьбы, производства грубых и сочных кормов, сбалансированных комбикормов. Повышение эффективности при переработке зерна в комбикорм примерно равно всему зерновому импорту России. По этому пути и шли, но реформа резко оборвала эту тенденцию и отбросила к самому нерациональному состоянию.

В 1992 г. по сравнению в 1989 г. заготовки упали: сена и силоса на 35%; кормовых корнеплодов на 69%, травяной муки на 71%. Производство комбикормов упало за это время на 35%, и ценность их снижается. В 1992 г. по сравнению с 1989 г. поставлено: рыбной муки в 3 раза меньше, шрота и жмыхов в 4 раза, травяной муки в 6,5 раз и мелассы в 15 раз. Выпуск белково-витаминных добавок упал более чем в 4 раза, азотных кормовых добавок — в 11 раз. Изменения такого масштаба означают деградацию технологии.

Зерновой кризис, который в принципе не может быть ликвидирован перераспределением собственности, закладывается на много лет вперед инвестиционной политикой правительства. В «дореформенную» пятилетку 1986-89 гг. в год вводились мощности по производству комбикорма на 3930 т. в сутки, а в 1992 г. — на 100 т. Сегодня строительство практически прекращено. Что остается делать? Дефицит был восполнен скармливанием зерна, что было равноценно выведению из оборота пятой доли пашни.

Если в 1966-70 гг. Россия импортировала в год в среднем 1,35 млн т зерна, то в 1992 г. — 24,3 млн т. В этот год Россия впервые вошла в режим потребления импортного зерна «с колес». Неоднократно разбронировался и неприкосновенный зерновой запас, величина которого уже на порядок ниже, чем в 50-е годы. Но ведь зерновой НЗ — на случай крайнего бедствия и войны. Запустив в него руку, правительство красноречивее всяких слов признало: Россия находится в состоянии бедствия, равноценного войне. Россия потеряла продовольственную независимость, даже введя почти половину населения в режим полуголода. А это — возникновение совершенно новых, неведомых опасностей. Ведь мы уже не имеем сноровки жить в голоде — особенно столичные жители.

Другой выход — резать скот. По численности коров Россия отброшена к 1970 году, а овец — к 1952 году. Под нож пошли лучшие племенные животные, на много лет вперед подорвано воспроизводство. Закупки племенного молодняка в 1993 году против 1985 по коровам упали в 5 раз, а по овцам — в 16 раз. Быстро снижается продуктивность. По сравнению со средними в 1986-90 гг. закупки скота и птицы в 1993 г. упали на 43, молока на 37, шерсти на 53%.

Каков мог быть ответ на эту устойчивую и продуманную политику? Только один — «село отступило на подворья». Быстро свертываются «цивилизованные» формы интенсивного производства. Возрождаются архаичные технологии — с огромным откатом из-за того, что на селе уже практически отсутствует тягловый скот. Возникает никогда не существовавшая, неизвестная миру система, сочетающая остатки современной электротехники с технологией раннего, «безлошадного» земледелия. Идет снижение товарности. По сравнению с «нерыночным» 1985 годом в «рыночном» 1992 году товарность зернового производства снизилась в России с 40 до 24%, а картофеля — с 22 до 8%. Уже на первом этапе перевода скота с ферм на подворья при потере 1% поголовья коров товарность молока в России упала на 26%. Умиление идеологов таким усилением подворья вызвано лишь тем, что оно внешне напоминает частное («фермерское») хозяйство. На деле подворье — уклад средневековый и совершенно не капиталистический. Его усиление — признак разрухи.

Реализация продукции также производится в архаических формах. Возродилось мешочничество —