большинство эллинов, немного разбирался в земле и очень удивился бы, если бы эта не оказалась богата серой. Неудивительно, что тут так буйно рос виноград!
Юноша подвел мула к камню и снова сел в седло. Мул тяжело вздохнул — как-то удивительно по- человечески, как будто надеялся, что его работа на сегодня уже закончена. Но, будучи разумным и добродушным животным, он не стал больше жаловаться и снова зашагал вперед.
Спустя некоторое время Соклей снова его остановил, на сей раз под сенью оливы с серебристыми ветвями и серо-зелеными листьями. Мул щипал траву, которая росла в тени маленькими островками, а Соклей ел тем временем ячменный хлеб и сыр из козьего молока и пил из маленьких кувшинов то одно, то другое местное вино.
Он подумал, не поспать ли ему, пока не схлынет дневная жара, но покачал головой. Менедем сказал бы, что поступить так — значит напрашиваться на неприятности, и, скорее всего, был бы прав. Поэтому Соклей снова сел на мула — на этот раз неуклюже, потому что поблизости не оказалось камня, чтобы от него оттолкнуться. Но он справился.
Теперь мул протестовал куда более громко и неистово, чем раньше: он убедился, что от него требуют больше работы, чем положено. И седоку пришлось стукнуть его по ляжке, чтобы заставить снова отправиться в путь.
Соклей посмотрел назад, на серые каменные стены Помпей. Он без труда мог видеть город, потому что ехал в основном вверх по склону холма и обзор ничто не заслоняло. Юноша очень удивился, заметив, сколько стадий сумел покрыть мул, несмотря на свои унылые крики. Взглянув на солнце, Соклей убедился, что полдень уже миновал.
— Пора возвращаться, — сказал он мулу и повернул его к реке Сарно.
Дорога под гору пришлась мулу по сердцу куда больше, но когда впереди вдруг выскочила пятнистая встревоженная ящерица и бросилась им наперерез, вдруг испугался и чуть не выбросил Соклея из седла.
— Тише ты, тупая, богами забытая тварь! — закричал Соклей, одной рукой изо всех сил вцепившись в жесткую гриву мула, а второй обвив его шею. — Это ведь даже не змея. Ее укус совершенно безвреден.
Однако было весьма сомнительно, что мул ему поверил.
Некоторое время спустя, когда они были уже недалеко от Помпей, где крестьянские дома теснились совсем близко друг к другу, с поля выскочила большая серо-белая собака невиданной породы и кинулась к мулу. Пес выглядел так свирепо, так странно передвигался на негнущихся задних лапах и щелкал такими длинными, острыми зубами, что Соклей ничуть бы не удивился, если бы он оказался волком. Громко рыча, собака наскакивала на них то с одной стороны, то с другой, и Соклей вытащил меч, который не понадобился ему для защиты от грабителей.
Если бы ему пришлось отбиваться от собаки, сидя верхом на муле, это весьма напоминало бы кавалерийскую битву.
Но мул доказал, что не нуждается в его помощи. Вот ведь странность: безобидная ящерица напугала его, но теперь он смело ринулся на собаку, которая и в самом деле могла его ранить, и нанес ей удар передними копытами. Собака коротко хрипло взлаяла, потом, решив, что не стоит связываться ни с мулом, ни с эллином, побежала к круглому каменному дому с соломенной крышей, который стоял в паре плетров. Мул, похоже, вознамерился ринуться вдогонку.
Соклей резко натянул поводья.
Мул заорал и с отвращением посмотрел на седока.
Соклей ответил ему таким же негодующим взглядом.
— Ты и вправду глупое создание, — сказал он. — Ты не знаешь разницы между настоящей и мнимой опасностью. Собака ведь и правда может тебя ранить!
Судя по тому, что мул опять попытался сбросить седока в грязь дороги, на этот раз он поверил Соклею не больше, чем когда тот уверял его в том, что пятнистая ящерица безобидна.
Соклей добрался до Помпей незадолго до заката, как и собирался, въехал в город через северные ворота и сам нашел агору — ему даже не пришлось спрашивать дорогу.
Вернув мула хозяину, Соклей пошел к Менедему: медленной, раскачивающейся, косолапой походкой, потому что ему давно уже не приходилось ездить верхом.
Его двоюродный брат рассмеялся, поняв, в чем дело.
— Не жалеешь, что не остался с нами? — спросил Менедем.
— Ни капельки, — ответил Соклей. — Я собирался заняться исследованиями и рад, что мне это удалось.
— Были проблемы?
— О да… Целых две, — кивнул Соклей. Он сделал движение, как будто вытаскивал меч. — Один раз мне даже почти пришлось сражаться.
— Вот видишь? Видишь? — Голос Менедема возбужденно зазвенел. — Я же говорил тебе, что тут опасно! Так что тебе еще повезло, что ты вообще вернулся живым! Что случилось, ради богов?
— Ты прав, италийская сельская местность — куда более опасное место, чем я думал, — серьезно ответил Соклей. — Сначала ящерица попыталась сожрать моего мула; во всяком случае, сам он так подумал. А потом на нас снова напали, на этот раз… бродячая собака.
Моряки, которые были вместе со своим шкипером на рыночной площади, засмеялись.
Спустя мгновение засмеялся и сам Менедем.
— Хорошо, ты меня уел. Если хочешь выставить меня дураком, я тебя не виню. Но я все равно считаю, что ты повел себя глупо, отправившись бродить в одиночку.
Соклей фыркнул. Ему так хотелось подольше подразнить Менедема. Что за веселье злить человека, который на тебя не злится? Всеми силами стараясь не показать своего разочарования, Соклей поинтересовался:
— А как у тебя дела?
Теперь лицо Менедема просияло.
— Вот что я тебе скажу — меня так и подмывает остаться здесь подольше, пусть меня склюют вороны, если это не так! Я продал ариосское, продал шелк, продал благовония, продал птенца павлина. У многих помпейцев, похоже, серебра в избытке, а изысканных товаров тут не купить, поэтому они просто прыгают выше головы, когда видят то, что им нужно.
— Ты думаешь, в Неаполе такого не будет? — спросил Соклей. — Это настоящий полис, и тамошний люд не чаще помпейцев видит товары, подобные тем, что мы привезли.
— Отчасти ты прав — но только отчасти, я полагаю, — ответил Менедем. — Суда из Эллады наверняка приходят в Неаполь куда чаще, чем в Помпеи.
— Может, так оно и есть, — сказал Соклей. — Но я лично уже повидал достаточно помпейцев и здешних сельских видов, так что совершенно не хочу тут задерживаться.
— Да, но достаточно ли мы получили помпейского серебра? Вот в чем главный вопрос, или ты не согласен?
— Какая разница, согласен я или нет? Ты же у нас капитан. Я не могу скомандовать тебе, когда отплыть, — ответил Соклей. — Но если хочешь знать мое мнение, в таком маленьком городке большинство сделок заключается с самого начала, а потом их становится все меньше.
Менедем выглядел упрямым как мул. Поскольку Соклей только что имел дело с упрямым мулом, он без труда уловил сходство. Спорить с двоюродным братом было бесполезно.
— Но тебе, разумеется, виднее, о почтеннейший, — со вздохом проговорил Соклей. — Если ты хочешь еще побыть в Помпеях, оставайся тут, сколько пожелаешь.
— Договорились, — самодовольно ответил Менедем.
Менедем окинул взглядом агору. Он начинал ненавидеть помпейцев. За последние два дня ему удалось сбыть одну амфору ариосского и одну штуку косского шелка. Ни единого птенца павлина Менедем продать не сумел. Он даже не покрыл расходы на содержание «Афродиты», не говоря уж о том, чтобы получить прибыль.
Его сердитый взгляд упал на Соклея, но двоюродный брат только улыбнулся в ответ, что взбесило
