Он втолкнул ее в зал, силой провел в центр и развернул лицом к тем двоим.
— Ты называешь себя госпожой Квейса, Исмей из Долин. Посмотри-ка на истинную властительницу Квейса, Яаль Далеко Замышляющую. Впрочем, где сейчас ее замыслы, сказать трудно, ведь только мысли ее могут теперь передвигаться. Из числа Великих она, и вы, выскочки, не можете даже в мыслях равняться с нею. Когда твои дикари-предки еще ковыряли корешки, она давно уже правила здесь.
И он поглядел на Яаль с ненавистью и уважением. Исмей никогда не видела его столь возбужденным.
— Яаль… Таких, как она, вы, невежды, не можете даже представить себе. Так же, как и Квейс, каким он был и каким станет вновь… Теперь у меня хватит на это воли и умения.
И ты помогла мне в этом, девка, и благодари за это жалкую силенку, перед которой ты преклоняешь голову. Иначе… Иначе словно блоху раздавил бы я тебя и бросил в огонь. Ты принесла мне семя, из которого вырастет многое. Слышите это, госпожа моя Яаль? Вы думали — конец моей силе придет, если кончится янтарь? Но вы недооценивали меня и жадность этих варваров из Долин!
У меня опять есть янтарь! И многими таинственными путями я умею использовать его. Слышите это, Яаль!
И он поднес руку к столбу, но не дотронулся до него.
Глаза Яаль были широко открыты, но Исмей не могла ничего прочесть в них, словно исчезла из глаз женщины искра жизни. Хилле расслабил руку. Подобрав плащ, Исмей склонилась в глубоком поклоне перед узницей в колонне.
— Что ты делаешь, девка? — заорал Хилле.
— Разве не сказали вы, господин мой, что женщина эта и есть госпожа этого замка? — Исмей сама не понимала, почему говорит эти слова, словно подсказывал их кто-то другой. — Тогда мне следует быть с ней почтительной. А он… — она кивнула в сторону другой колонны, — если она госпожа, значит, он — господин здесь?
С перекосившимся от злобы лицом Хилле ударил ее с такой силой, что она не сумела устоять на ногах. Удар отбросил ее на пол, к колонне; цепляясь за нее руками, Исмей стала подниматься.
В руке Хилле теперь поблескивала золотая веревка. Со словами, бессмысленными для Исмей, он бросил ее словно аркан. Петля скользнула на пол, окружив Исмей кольцом. Лицо Хилле вновь стало спокойным. Он взял себя в руки.
— Ну, а теперь, девка, я, пожалуй, получу удовольствие. Правда, это будет долгий процесс, теперь-то я позабочусь об этом.
Он вышел. Исмей была потрясена. Сверкающее кольцо вокруг нее, которое теперь она могла оглядеть, состояло из янтарных бусинок, нанизанных на цепочку. Зачем оно Хилле, непонятно.
Но Хилле вышел, а раз змейка — ключ, она сама укажет ей замок. Исмей сделала шаг вперед и поняла, что не в силах поднять ногу над янтарным кольцом. Как в клетке вдруг оказалась она.
На мгновение страх сковал ей уста, но потом вернулись к ней силы, и она заставила себя думать, а не чувствовать. Ясно было, что великие силы служили Хилле. Эти двое были его пленниками, врагами, а значит, союзниками для нее. Если бы только они могли помочь ей…
Змейка — это ключ. Но как применить его? Исмей поглядела на женщину, потом на мужчину. Теперь она была ближе к мужчине. Облизнув губы, она думала о ключах и замках…
Обычного замка нигде не было видно, но ведь и змейка не была обычным ключом. Замок… Неужели люди заперты в колонне?.. Она отвернула рукав, протянула руку и головкой змейки прикоснулась к янтарной колонне.
Кольцо огня вдруг охватило ее руку, она вскрикнула от боли, но не отвела ее.
Янтарная колонна начала изменяться. Там, где ее коснулась головка змейки, она помутнела, потемнела, зазмеились трещины, посыпались на пол куски янтаря, становясь под ногами пылью.
Дрожь пробежала по телу освободившегося узника. Она увидела, как, задыхаясь в нахлынувшем воздухе, задышал он, трясущиеся руки потянулись к лицу, словно хотел он убедиться, что не изменилось оно.
Он не глядел на нее, только вышел из колонны и стоял, лишь головой вертел из стороны в сторону, будто бы зрение постепенно возвращалось к нему.
Если ему нужно было оружие, времени на поиски не было отпущено.
Отрывистое шипение раздалось с лестницы. Исмей закричала. Там стояло чудовище из нижнего зала, поводя ужасной головой, как змея перед броском.
Мужчина спокойно стоял перед чудовищем, и Исмей подумала, что ему не устоять. Но он поднял руки и что-то начертил в воздухе указательными пальцами.
В воздухе загорелись линии, они скрещивались, сливались в решетку, изменялись. А потом он поднес слегка сжатые кулаки ко рту, словно трубу, и пробормотал что-то.
Слов Исмей не разобрала, слышалось только повторяющееся бормотание. Чудовище топталось на месте, бронированный хвост беспомощно хлестал из стороны в сторону, шипы на загривке стояли дыбом. А мужчина вновь и вновь повторил три ноты.
Тогда…
В воздухе полыхнула синяя молния, столь же отталкивающая, как и свет свечой. Чудовище, ободрившись, двинулось вперед, мотая головой, словно под градом ударов.
Но не поколебался мужчина. Громче стал его шепот. У стены палаты что-то мелькнуло… Там, за свечами, кто-то крался вдоль стены.
Даже не разглядев черт бледного лица, Исмей поняла — Хилле! И крался он не к освободившемуся пленнику, а…
Стол! Стол, на котором лежали принадлежности черного мага. Похоже было, что бывший пленник еще не заметил его.
Исмей хотела крикнуть, но голос ей не повиновался. Должно быть, виной тому было кольцо вокруг ног. Но если раз она уже воспользовалась змейкой, то неужели не получится снова?
Она протянула руку и, естественно изогнувшись, попыталась дотянуться до окружавшего ее кольца. Вспышка адского синего огня ослепила ее. Она закричала, закрывая руками лицо от яростного блеска. Не жаром веяло снизу — свирепый свет бил в глаза.
Она почти ничего не видела. Слезы текли по щекам, словно плотная вуаль легла на глаза. Хилле она более не могла разглядеть.
Поводя руками наугад, она нащупала гладкую поверхность второй колонны. Если змейка освободила мужчину, значит, она способна освободить и Яаль?.. Исмей прикоснулась браслетом к янтарной тюрьме.
На сей раз результата своих действий она не видела, только слышала треск и стук падающих обломков. Пыль запорошила ей руки и одежду. Кто-то шевельнулся рядом. Чьи-то руки подхватили ее, поддержали, прислонили к чему-то. А потом руки исчезли. Яаль шла к столу, Исмей ковыляла следом. Постепенно зрение возвращалось к ней.
Полыхали синие молнии. Чудовище подошло уже к первому ряду колонн, оно раскачивалось из стороны в сторону, ядовитая слюна стекала из пасти. Рука Исмей сжала амулет Гунноры.
Яаль подошла к столу, Хилле был уже там. Они стояли лицом друг к другу. Ненависть и злоба мерзко исказили его лицо, губы расплющились в зверином оскале, словно бы за ними таились такие же ядовитые клыки.
Молниеносно рука его сомкнулась на рукоятке ножа. Он полоснул острым лезвием по ладони, кровь хлынула было из раны в подставленную чашу. Но Яаль повела пальцем, и рана тут же зарубцевалась. Лишь одна—две капли оказались в чаше.
— Не так, Хилле, — тихо сказала она, но голос этот заглушил и шипение чудовища, и удерживающее его на месте заклинание мужчины. — Даже с помощью твоей крови не смеешь ты…
— Мне лучше знать, что я могу, а что нет! — крикнул он. — Я — Хилле, повелитель!
Яаль покачала головой.
— По небрежности нашей стал ты повелителем. Кончилось твое время, Хилле!
Не поворачивая головы к Исмей, она протянула к ней правую руку.
— Да грядет змей, — приказала она.
Словно бы понимая, что следует делать, Исмей подняла руку и почувствовала, что браслет ожил.
