ветром в лицо пахнуло от его крыльев.
— Что ты кричишь! Я же не дохлая лошадь. Я живой!.. Сколько же было? Двести? Или сто семьдесят?.. Лучше бы двести… тогда уже скоро. — Сандзо снова шагает, шагает, шагает, как автомат.
В ущелье тень. Прохладно. А у него по лицу струится пот, заливает глаза, капает с кончика носа.
Но вот наконец за поворотом карниз вдруг перешел в узкую промоину, идущую вверх, и под ногами оказалась надежная, поросшая травой земля. А перед глазами — живая зеленая стена. Высокая, в два человеческих роста. Он побежал по зеленому туннелю с высокими шелестящими сводами из стеблей курильного бамбука. Дальше, дальше от пустоты под ногами! Пробился через чащу. Поскользнулся и кубарем покатился вниз по склоку, покрытому толстым слоем полусгнивших листьев.
Он задержался лишь у старой березы. Встал на четвереньки и замер. В пяти шагах со странным коротким ружьем на груди стоял русский и смотрел на него страшными светлыми глазами.
Капитан насторожился. Чуткое ухо разведчика сразу уловило шум в зарослях бамбука выше двухэтажного дерева. Ближе, ближе. Кто-то напролом пробивался через заросли. Человек или зверь? Говорят, тут даже медведи встречаются. Капитан заученным движением перевел автомат из-за спины на грудь и щелкнул предохранителем.
Из зарослей появилось что-то бело-синее. Кубарем покатилось по склону и остановилось у двухэтажного дерева.
На четвереньках стоял японский мальчишка в синих штанах и светлой рубашке. Деревянные гэта, связанные веревочкой, болтались у него на шее. Синицын тотчас убрал автомат за спину и засмеялся. А маленький человек все так же стоял на четвереньках и черными раскосыми глазами смотрел на него. И в этих глазах был ужас.
— Здравствуй! Что же ты не встаешь?.. Как ты меня напугал. Я думал, это медведь, — сказал Синицын по-японски.
Что-то вроде улыбки скользнуло по лицу мальчишки. Он встал на ноги. Напряженный. Готовый в любую секунду броситься бежать. Но ответил вежливо:
— Коннити ва, сёко-сан,[16] — и низко поклонился.
— Как тебя зовут?
— Сандзо Такита, — снова поклонился мальчишка.
— А я — Сергей. Понимаешь? — улыбнулся Синицын. — Давай руку, будем знакомы.
— Вакарунай, сёко-сан,[17] — ответил мальчишка, отскакивая от протянутой руки Синицына.
— Ну, ладно, потом поймешь. Ты оттуда? — капитан показал рукой вверх на виднеющийся за уступом лес.
— Вакарунай, сёко-сан! — испуганно повторил мальчишка и еще отступил назад.
— Вакаранай, вакаранай! — передразнил Синицын. — Врешь ты все. Боишься. — И вдруг неожиданно для самого себя сделал круглые кошачьи глаза, вытянул губы трубочкой и громко сказал: — Мя-а-а-у-у!
— Нэко![18] — удивленно-радостно вскрикнул мальчишка, и в глазах его зажегся огонек любопытства.
— Ну вот это другой разговор! — обрадовался Синицын и, не очень-то соблюдая правила грамматики, по-японски сказал: — Синай нару, хаяку аруку хирумэси о табэру! Йоросий? [19]
Мальчишка понял. Сглотнул слюну и согласился:
— Йоросий, сёко-сан!..
— Вот, хлопцы, вам первый житель Акапу! — сказал Синицын, подходя к разведчикам. — Кормите. Угощайте. Займите его, чтоб не скучал. Вы, Сидоров, с отделением останетесь здесь. Остальным со всем снаряжением — за мной!..
Перед Сандзо поставили две открытые банки: со свиной тушенкой и с мандариновым компотом. Положили хлеб, маленькие японские галеты, плитку ириса. При виде такого богатства глаза его восторженно засветились. Утолив первый голод, Сандзо стал незаметно прятать галеты и ириски в карман — делал запасы для своих родных. Сержант глазами приказал солдатам молчать.
После еды Сидоров затеял игру. Он или кто-нибудь из солдат тыкал пальцем в какую-то вещь и просил назвать ее по-японски. Сандзо называл и весело смеялся, когда солдаты коверкали такие простые и понятные слова…
Разведчики быстро нашли в зарослях бамбука промоину, выводившую к каменному карнизу.
— Как же они тут с детьми шли! — ужаснулся Синицын. И приказал: — Прямо с начала тропы через каждые пять метров забивайте крючья и тяните веревку. А то еще сорвется кто.
Разведчики, выравнивая тропу кое-где кирками и оставляя за собой надёжно закрепленную веревку, выбрались на верхнюю площадку. Когда они подходили к шалашам, построенным под старыми елями и пихтами, там поднялся переполох. Синицын остановил солдат и обратился к людям с давно продуманной речью:
— Жители Акапу! Не бойтесь русских солдат. Никто не тронет вас и ваше имущество. Спускайтесь в поселок и. живите так, как вы привыкли. Можете ловить рыбу или добывать из океана морскую капусту. Я, русский комендант поселка капитан Сергей Синицын, гарантирую вам спокойствие и неприкосновенность. Я знаю: вы голодны. Прошу вас. Подойдите и возьмите продукты, чтобы подкрепить силы. А потом мы поможем вам спуститься вниз.
Люди с изможденными худыми лицами стояли, прижимаясь к стволам деревьев, выглядывали из шалашей и молчали. Страх перед русскими, воспитанный японской военщиной, японской печатью, японскими учителями, сковывал их. Они боялись поверить.
Никто не сделал ни одного движения. Тишина. И вдруг послышался приближающийся мальчишеский крик:
— Такита-сан! Росиадзин йоросий! Росиадзин хэйтай йоросий![20]
Синицын обернулся. Это кричал Сандзо.
Игра в слова Сандзо надоела, и он предложил самому маленькому по росту русскому, ефрейтору Коле Круглову, поиграть в ловитки. Коля смутился. Но сержант Сидоров сказал:
— Слышал, что приказал капитан? Вот и забавляй его.
Сначала они бегали друг за другом поблизости. Солдаты вместе с Сидоровым хохотали, глядя, как ловкий маленький Сандзо обманывает, увертывается от Круглова. Игра шла с переменным успехом. Потом Сандзо побежал, виляя между соснами, и с разбегу влетел в заросли курильского бамбука. Споткнулся и упал, рассыпав галеты, спрятанные в карманах. И тут Сандзо будто водой холодной облили: как же он мог забыть?! Ведь он пошел за едой. Так вот же она, еда. А дедушка Асано уже который день ничего не ел. Какие тут игры… Скорей туда!..
— Сандзо! Где ты? — кричал Круглов.
Но Сандзо не отозвался. Поспешно собрав галеты, он уже шел по каменной тропе назад, к лагерю беженцев. Теперь идти было не так страшно. Он держался за крепкую веревку. В ущелье уже ярко светило солнце. И где-то недалеко были веселые солдаты Синь-ици-сана.
— Синь-ици-сан йоросий! Росиадзин хэйтай йоросий![21] — кричал Сандзо, подбегая к японцам. Его сразу окружили. Дальше он так зачастил, что капитан сумел понять только слова: хорошо, пища, домой, Акапу…
— Аната, мэсиагару додзо![22] — повторил капитан приглашение.
