– Не, это не принято. Запишут, убили на рынке в драке, и всего делов. Если вообще что-нибудь запишут. Нажрутся вечером.
Тарас вспомнил лица всех шестерых и подумал, что двое точно нажрутся. Насчёт остальных было непонятно. Впрочем, всё оборачивалось не так уж плохо.
– А ты-то что ж? – укоризненно спросил он Лучника. Тот виновато пожал плечами.
– Да это звери, а не ребята, – и здесь объяснил Лёнька, как будто был не в цирюльне, а в одежной лавке. – Я не пойму, как девчонка могла с ними совладать.
Варька улыбнулась ему так, что пацан сразу заткнулся и дальше всю дорогу молчал. Не восприняли всерьёз, подумал Тарас. По виду действительно не скажешь. Фифа с кошельком да при одном охраннике. Деньги забрать да лавку поджечь – уходить при пожаре проще. А тут «крылышко дракона». Или она всё же оба нацепила?
Он вспомнил, как лежали тела, и содрогнулся. У двоих было разорвано горло, в груди третьего торчал чей-то нож. Отбить чужой удар так, чтобы он пришёлся в соседа, – это классическая тактика «струнного дракона». Им бы с Варьки начинать, как тому оглоеду в тверской лавке. Недооценили. Да и тот всерьёз не воспринял, остальных припугнуть хотел. Кажется, Клещ... И Муха. Как будто несколько лет прошло.
Тарас посмотрел на Лёньку. Парнишка хмурился, но шёл ходко и вопросов больше не задавал.
Глава 8
– Хвощ, пора сворачивать праздник.
– Почему? – спросил довольный жизнью Хвощ. Меж лодок накрыли стол, и разбойнички, что называется, отдыхали. Они привыкли к двойственному подчинению, перестав им тяготиться, а по мере удаления от знакомых мест становились всё веселее. Хвощ оставался главарём, но и распоряжения Тараса многое значили, а Никита примерно уравнялся в правах с Флейтой. Варька в эту табель о рангах благоразумно не влезала, никогда и никому ничего не приказывала, а всё своё недовольство высказывала Тарасу.
– На базаре засветились. Чуть-чуть.
Глаза Хвоща стали серьёзными.
– Вас узнали?
– Вряд ли. Но через пару дней информация может просочиться.
– Слушай, говори по-русски. Что ты вечно...
– Может, и обойдётся. Но лучше не рисковать. На базаре остались трупы, а тверская Дума наверняка шарит сейчас все такие случаи. По всей России.
– Ну, значит, дальше полетим.
– Не передумал?
Глаза Хвоща потемнели ещё больше.
– Как передумаю – скажу. С вами фарт идёт, а это всё так, мелочь.
– В Стамбул лодками нельзя. Там война, увязнем в первом же периметре.
– А обойти?
– Вязкое поле не увидишь, пока поздно не будет. Потом придут проверять те, кто рогатки поставил. Или грузины Мцхеты, или янычары. И плакали наши денежки. Ещё и бошки пооткручивают, – на чисто русском языке добавил для Хвоща Тарас.
– Что предлагаешь?
– Добраться на лодках до гор. Там их разобрать. Упаковать в мешки для ручной переноски. И с проводником, – Тарас кивнул на Лёньку, безучастно стоявшего в стороне, – перейти зону военных действий. Там снова собрать лодки, отойти в глубь страны, а дальше видно будет. Лично у меня в Стамбуле два конкретных дела, а ты как знаешь. Можем и дальше вместе идти.
– Ладно, поглядим, – хмуро сказал Хвощ. – Застегнул красиво.
– Что? – не понял теперь Тарас.
– Хорошо излагаешь, говорю. Кстати, кто платит проводнику? Или отдать его потом Флейте?
– Я заплачу. – Тарас никак не мог привыкнуть к способу Хвоща экономить деньги.
– Можно и пополам, – вдруг сказал Хвощ. – Ну, собираться будем утром. А пока давай. Не пропадать же, – и он гостеприимно показал на столы, заваленные всякой снедью. Отдельно стояло несколько корзин с бутылками вина.
– А мы утром проснёмся? – с сомнением покачал головой Тарас. Дисциплина в банде значительно окрепла, но такое количество спиртного могло расшатать субординацию любого войска.
– Проснёмся, – успокоил Хвощ.
Собираться начали на следующий день только к вечеру, вылетели прямо в ночь.
Впрочем, к эксцессам это не привело. Лагерь свернули нормально, а пара казачек ещё и махала вслед платочками.
Кудрявый воин в кольчуге с провязами смоленского герба подошёл к своему командиру.
– Монахов отпускать?
– Что рассказали?
– Да ничего не рассказали. Но не в зиндан же их засылать. Монахи, не банда.
– Дружинники поправились?
– Двое нормально. Третий ещё так... Но тоже встанет.
– Какого хрена их сюда занесло... – Командир «чешуи Заречья», пограничного отряда смоленской стражи, чесал подбородок. Борода, что начала формироваться на ещё очень молодом лице, ему не нравилась, но бриться, как остальные, отточенным ножом он не умел.
А цирюльни здесь не было.
– Посадник сказал, что на наше усмотрение.
– Угу, – буркнул командир «чешуи». – Это он хорошо сказал. Теперь, ежели чё, мы будем дурни, а он как кот в сметане.
Его заместитель кивнул, подумав про себя «не мы, а ты».
– Тверичи-то чё? Подтвердили?
– Вроде как да. Там нашли горелые тела. И ещё трупы. Я вообще думаю, если б они не спали, хрен бы мы их взяли так легко.
– Ничего себе легко... – сказал командир. – Троих едва не положили.
– Эти ребята могли всю «чешую» положить, – без всякого сомнения сказал кудрявый воин. – Сонный что пьяный. К бою не годен.
– Куда ж они бежали столько дней...
– Говорят, за летающими лодками.
Молодой командир с сомнением покачал головой.
– Это ж каким дурнем надо быть, чтобы пешком гнаться за летающими лодками.
Кудрявый воин пожал плечами.
– Монахи.
– А дорогу? А, у них же клубок... И догонят ведь. На краю света достанут.
– Может, и достанут, – зевнул кудрявый воин. – А может, и срубит их кто по дороге. Так отпускать?
– Наши поправятся, говоришь... – Командир «чешуи» снова накрутил на палец прядь жидкой бородёнки. – Ну, отпускай. Не хватало ещё с монастырями разбираться.
Шитая серебряными нитями парча зашелестела, и в комнату вошел Лась. Он не стучал – младшие валчи могли свободно заходить к старшим. Иногда, чувствуя их приближение, те просто не впускали «молодёжь». Плечо, перебитое томагавком, уже не беспокоило Лася, но рука не восстановила подвижность, и теперь близнецов можно было различать.
