выражении его лица было что-то похожее на нежность, и ее наполнила радость, словно целительный бальзам, успокаивающий мучительную боль, вызванную ревностью. Все смотрели на них, и она заставила себя сказать:
- Спасибо, милорд.
Он поклонился ей и снова повернулся к шеф-повару:
- Бушар, разделите оставшуюся еду, и пусть каждый из присутствующих возьмет с собой домой свою долю. Они этого заслуживают.
Раздались довольные возгласы, и Филипп направился к двери. Мария, у которой все еще не прошла радость, вызванная его словами, наблюдала за ним, надеясь, что он посмотрит на нее еще разок, но он не оглянулся, и после его ухода она была вынуждена вернуться к своим обязанностям. Хотя бал и закончился, работы еще оставалось немало.
Пока Бушар со своими помощниками подсчитывали по головам присутствующих и делили еду, Мария собрала свой персонал и вытащила из кармана юбки кошелек. Каждому повару и каждой из служанок, которых она наняла через агентство Люси, она дала по полкроны чаевых и по шиллингу на кеб. Потом, когда они присоединились к очереди ожидавших своей доли оставшейся еды, она собрала своих постоянных кондитеров и дала каждому по кроне и шиллингу.
- Я договорилась с лакеями маркиза о том, чтобы они собрали здесь наши подносы и кухонную посуду, - сказала она им. - Как только вы получите свою часть оставшейся еды, можете идти домой. Только не вздумайте идти пешком, чтобы сэкономить деньги на такси, - строго добавила она. - Сейчас четвертый час утра, а в такое время респектабельные женщины по Лондону не гуляют. Вам понятно?
- Да, мадам, - в один голос заявили все шестеро.
- Вот и хорошо. Завтра я намерена открыть магазин только в полдень, так как хочу, чтобы вы как следует отдохнули. Увидимся примерно через девять часов.
Распустив свою группу, она помогла Бушару делить еду. Уходила она почти самая последняя и, когда добралась до раздевалки, даже служанки, дежурившие там, уже ушли. К сожалению, исчез также и плащ Марии.
Она осмотрела вешалку, где остались только два мужских пальто, черная шерстяная накидка и шаль с кистями, расшитая бутонами желтой розы.
- Ох, пропади все пропадом! - пробормотала она и заглянула под пальто и накидку, но не обнаружила под ними своего длинного макинтоша с капюшоном из темно-синей прорезиненной ткани и с подкладкой в зеленую с синим клетку. Кто-то случайно или умышленно ушел в нем.
Ругаясь себе под нос, она обыскала всю раздевалку и даже туалеты, но безуспешно. Ее макинтоша нигде не было. Она спустилась по черной лестнице к служебному выходу. Как всегда, пытаясь найти в ситуации что-то положительное, она подумала, что, хотя лондонские кебы - не самое теплое транспортное средство, сейчас ведь не середина зимы, а весна. Обойдется она и без плаща. По крайней мере так она думала, пока не открыла дверь, ведущую в проулок.
Шел проливной дождь.
Остановившись на пороге, Мария сердито смотрела на стену воды. Она была готова поклясться, что именно ливень был причиной того, что исчез ее такой тепленький, такой водонепроницаемый макинтош.
- Пропади все пропадом! - повторила она, совсем расстроившись. Эвермор-Хаус выходил на Уимпол- стрит, где прямо на углу находилась стоянка такси. Однако Марии, как члену обслуживающего персонала, не разрешалось входить и выходить через парадную дверь дома. Чтобы добраться до стоянки такси, ей надо было обойти вокруг всего дома. По пути могла встретиться другая стоянка, но это уже не имело бы значения. Она все равно промокла бы до костей.
- Пошевеливайтесь, мисс, пошевеливайтесь. - Голос за ее спиной заставил ее оглянуться, и она узнала дворецкого Филиппа. В одной руке он держал связку ключей, а другой застегивал свой макинтош. Мария с завистью взглянула на его плащ, не сразу поняв, что он обращается к ней. - Выходите за дверь, - сказал он, звякнув ключами. - Милорд попросил меня запереть все двери. Не могу же я всю ночь ждать, пока вы выйдете из задумчивости.
Мария снова выглянула наружу и увидела, что дождь хлещет с той же силой. Делать было нечего. Она шагнула под дождь, поморщившись, когда холодные струи ударили ей в лицо.
К тому времени как Мария обогнула Эвермор-Хаус, она, как и следовало ожидать, насквозь промокла. Выйдя из-за угла, она увидела, как припаркованный на стоянке кабриолет пришел в движение и покатился по улице. Даже если бы ей удалось втиснуться туда, было бесполезно догонять такси, потому что они брали пассажиров только на стоянках. Их нельзя было окликнуть и остановить просто у обочины тротуара.
Она замедлила шаги и взглянула в обе стороны вдоль Уимпол-стрит, но больше не было видно ни одного такси. Улица, собственно говоря, была совсем пустой, если не считать роскошного одноконного двухместного экипажа и еще более роскошной кареты, которые только что появились из конюшни и принадлежали, видимо, задержавшимся гостям. Но от них ей не было никакого толку.
- Вот что я получаю после того, как всех отправила по домам, снабдив деньгами на оплату такси, - пробормотала она и направилась по Уимпол-стрит в сторону более оживленного перекрестка, где было больше шансов поймать такси.
Мария шла по улице так быстро, как могла, но она устала, ноги у нее болели, и заставить себя еще ускорить шаг не было сил. Занятая своими мыслями, она не заметила, как ее обогнал двухместный экипаж, который она видела раньше, но когда за ним последовала карета, остановившаяся в нескольких ярдах от нее, она не могла ее не заметить. Роскошная карета, подумала Мария, торопливо проходя мимо нее, черная с золотом, запряженная четверкой великолепных вороных лошадей и с ливрейным грумом, который спрыгнул с запяток кареты.
Заглядевшись, она ушибла локоть о фонарный столб, и это заставило ее сосредоточить все внимание на тротуаре, по которому шла, но она все-таки подумала, не прыгнуть ли ей на запятки кареты рядом с лакеем, когда карета тронется с места. Джентльмен, имеющий такую карету, вернее всего живет где-нибудь поблизости, но он ехал в нужном ей направлении, возможно в Мейфэр или Найтсбридж. Никто бы не пострадал, если бы…
Неожиданно сильная рука схватила ее сзади за талию.
- Какого черта?… - воскликнула она, но ее приподняли над землей и потащили назад к роскошной карете, мимо которой она прошла. - Что вы делаете? Отпустите меня!
Она брыкалась и вырывалась из рук напавшего на нее человека, но ей мешали насквозь промокшие юбки. Потом она услышала, как за ее спиной открылась дверца кареты, и ее охватила паника.
- Отпусти меня, черт бы тебя побрал! - крикнула она, изо всех сил стараясь освободиться.
Ее втолкнули головой вперед в открытую дверцу, и она вдруг поняла, что дело принимает опасный оборот. Она попыталась ухватиться за края дверного проема, но холодные, онемевшие пальцы соскальзывали с мокрой поверхности, и она не могла задержаться. Ее засунули внутрь кареты, и она, налетев на подушку для ног, покачнулась и чуть не протаранила головой противоположную дверцу. Услышав, что мужчина сел в карету следом за ней, она попробовала открыть дверцу, в которую ударилась, и нащупала ручку, но дверца была заперта. Она в панике повернулась, готовая выцарапать глаза похитителю, но неуклюже шлепнулась на изумительно мягкое кожаное сиденье.
Она наклонилась вперед, собираясь наброситься на похитившего ее незнакомца, но, увидев его лицо при свете боковых фонарей кареты, находившихся за ее спиной, замерла на месте. Напротив нее сидел человек, которого она в данной ситуации меньше всего ожидала увидеть.
- Филипп? - Она поморгала глазами. - Что, черт возьми, ты делаешь?
- Я мог бы задать тебе тот же вопрос, - сказал он в ответ. - Почему, черт возьми, ты идешь домой пешком в такую погоду? Ты что, рехнулась?
- Слава Богу! - с облегчением воскликнула она, откидываясь на спинку сиденья. - Ты напугал меня до смерти. Я уж думала, что меня похитили торговцы белыми рабынями или что-нибудь еще в этом роде.
Он сердито взглянул на нее:
- Ты намерена ответить на мой вопрос?
- Скажи на милость, почему ты не сказал мне, что это ты? - требовательно спросила она, сразу же повысив голос, как только схлынула паника. Теперь, когда опасность миновала, она была зла, как тысяча
