подняться. Склон напротив был крутоват для подъема на лыжах и почти без снега. Я уже пожалела, что так опрометчиво сиганула с горки. Идти по дну оврага не хотелось, снега здесь многовато, — а это уже не в удовольствие. Придется немного вернуться.
Внезапно черное пятно отделилось от леса и стало тяжело подниматься в небо. Я замерла. Черная птица… размах крыльев, наверное, метра два… такие же летали тогда около пещеры Трувора…
Не раздумывая, выдернув стрелу из-за спины и пустив одну за другой несколько стрел в наглую, непрячущуюся мишень, которая, будто издеваясь, удалялась от меня, я через какое-то мгновение услышала низкий, гортанный, протяжный звук, и черная тень стала падать, ломая ветки деревьев. Наступившая тишина в лесу была сейчас особенно неприятна. Может быть эта тварь здесь была не одна, и может быть она не убита, а затаилась и ждет…
Найдя место для подъема пониже, я выбралась из лога, осторожно осматриваясь. И ведь совсем недалеко я ушла от дома Илии… Приближаясь к месту падения темной твари, я старалась не упустить ничего, но вокруг царили тишина и спокойствие, только лес шумел от гулявшего в его вершинах ветра. С поднятым наготове луком я медленно стала приближаться к черному пятну, видневшемуся уже сквозь стволы сосен на белом снегу очень отчетливо…
Когда я была шагах в десяти от места, неподвижная до этого фигура сначала шевельнулась, потом сильно, стремительными рывками темный стал кружить на месте, не в силах подняться на ноги, он дополз до дерева и обернулся ко мне искаженным от боли лицом, одна стрела торчала в животе, другая — сломанная, в руке… Не жилец. Хотя, кто их знает…
Теперь я видела его. Прислонившись спиной к дереву, темный смотрел исподлобья на меня, следы обличья птицы давно исчезли. Иссиня-черные волосы, жесткими прядями спадали на жилистое, словно обтянутое темной, с синеватым отливом, кожей лицо, знакомые руны черной змейкой выбегали на щеки из- под черного короткого плаща, подбитого лохматой волчьей шкурой.
Близко-посаженные, злобные глаза сверлили меня. Мне не хотелось его добивать, но первое, что я сделала, это закрылась, проговорив про себя «продо», 'мессере', и нерешительно — 'да продо'…
Как только во мне замерла последняя буква последнего заклинания, в меня ворвалась целая буря чужих мрачных слов и черно-серых образов, скомканных болью и страданием, между ними мелькало лицо ребенка, страшные лица-морды, мрачные подземелья, чье-то властное лицо… Вдруг все оборвалось… Раненный что-то закаркал на своем языке, неистово вращая глазами и внезапно замолчал, захрипел и, сползши на землю, затих совсем. Не шевелится. Некоторое время я неотрывно смотрела на затихшую фигуру. Напряжение начинало отпускать, морозный воздух действовал успокаивающе…
Я машинально отметила сиганувшего в наступившей тишине беляка и спустила все еще натяную тетиву… Есть… Дичь… равнодушно подумала я.
Привалившись к ближайшей сосне, я достала зеркало, свое щербатое зеркало, которое собрал мне заново учитель, и позвала Илию.
Он откликнулся быстро, встревоженно глядя на меня в зеркальный круг.
— Дед Илия, здесь темный, он мертв, — увидев его прищуренный, недоверчивый взгляд, я перевела зеркало левее себя и неожиданно почувствовала, как все поплыло перед глазами, — этого не может быть…
Под деревом, где только что лежало скрюченное тело, никого не было, земля медленно уходила из- под ног, сосны начали сходиться в одно сплошное черное пятно, звуки стали низкими и растянутыми, меня будто постепенно растягивало по снегу, придавливая страшной тяжестью и не давая воспротивиться наваливающемуся полуобморочному сну… Какой-то назойливый звук резал ухо, постепенно проникая в мое сознание…
— А-а-а-с-с-с-с-я-я-а, н-е-е-е с-с-п-и-и-и… вспо-о-омн-и-и Клииииим… кольцоооо… сзаааадиии враааг
Ничего незначащие слова лезли ко мне в голову, постепенно обрастая образами… Темные глаза незнакомого эльфа были очень близко и что-то мне нежно говорили, его рука вдруг приблизилась к моему лицу и, убрав прядь моих волос, погладила меня по щеке… Клим?!…Я вдруг очнулась… Муть начала развеиваться…
Лежу на спине… Вставать нельзя… Темный сзади… — это плохо, он тяжело ранен — это хорошо… и вряд ли он готов к тому, что я сейчас повернусь. Кольцо… на месте…
Резко перекатившись на живот, я вдруг встретилась с глазами, застывшими от неожиданности, направив кольцо прямо на эти глаза, я произнесла только одно слово… Белый огонь полыхнул и поглотил в черном дыму ближайшее дерево вместе с распластанным под ним темным эльфом… Дикий визг и треск пламени… Все было кончено в считанные минуты. И лишь дымящееся пепелище и оплавленный снег…
4
Крез с Илией прибыли спустя несколько минут после того, как я очнулась от морока. Я сидела на корточках, привалившись к дереву, и уже начинала замерзать. Подобрав своего подстреленного зайца и зеркало, через которое меня спас Илия, я ждала, — я знала, что за мной вылетели и была рада, потому что после этой дури ноги у меня предательски дрожали
до сих пор.
Илия, постояв у пепелища, вернулся ко мне.
— Это наблюдатель, — сказал, помолчав он, — значит, и к тебе они приставили своих псов. Ты их интересуешь, Ася, поэтому нельзя тебе уходить одной, пусть даже ты и привычна к этому.
Я не ответила. Крез наклонил ко мне свою большую голову, сочувственно зыркнув из-под колючих бровей. Уцепившись за упряжь, я в один миг оказалась на его горячей спине, от которой в морозном воздухе шел пар. Наскоро прицепившись ремнями и, укутавшись в медвежью шкуру, я легла и закрыла глаза. Хорошо.
Вскоре и старый эльф, ворча и оглядывая недовольно серое зимнее небо, присоединился к нам.
Полет был недолгим. Как я и думала, мне не удалось уйти далеко от дома учителя.
Оказавшись в доме, у теплой печи, мне не хотелось думать о том, что произошло. Я стояла у окна и смотрела, как в свете угасающего зимнего дня темнел постепенно лес. Илия во дворе разговаривал о чем-то с гномом, прислуживающим у него в школе. Все было спокойно, но почему-то тревога не проходила. Даже тишина в доме и та настораживала. Да… тишина… Словно я одна совсем, а — раненый небесный эльф?
Быстро пройдя в спальню, которая не отделялась от главной комнаты даже дверью, а просто — плотными шторами, я постояла некоторое время в темноте, прислушиваясь. Нет…! Нет, не дышит он! Нетерпеливо произнеся заклинание, чтобы включить свет, я вдруг осознала, что случилось непоправимое, увидев остекленевший взгляд светлоглазого красавца-эльфа, лежавшего в неестественной позе с вывернутой шеей. Кинувшись к нему и схватив его безжизненную руку, я услышала стук открываемой двери… Быстрые шаги… Это не Илия! Тогда кто?
— Ася? — раздался приглушенный голос Клима. Клим?!
Он стремительно вошел в комнату. Одного взгляда ему было достаточно, чтобы понять, что случилось.
'Все-таки успела…' — услышала я, как он подумал.
— Ты должна немедленно уехать отсюда! — сказал он, повернувшись внезапно ко мне и оказавшись так близко.
Но эти слова и эти мысли, они… что, про меня?! Медленно положив руку убитого эльфа ему на грудь, я растерянно посмотрела в темные, как омут, глаза Клима. Сейчас они были зло прищурены и смотрели сквозь меня, это были глаза раненого зверя.
— Что происходит, Клим? — мне не хотелось ничего говорить, но молчание затягивалось.
Мой любимый эльф молчал, молчал, уставившись в одну точку. Мне становилось страшно глядеть на это застывшее, холодное лицо, пустой взгляд не обещал ничего хорошего, только кому предназначалось это угрожающее раздумье? Кто эта — она… которая успела…, что успела…убить? Ну, надеюсь, он не думает, что это я?!
— Нет, — отрывисто ответил Клим на мои мысли, — Пошли отсюда…
Он стремительно вышел в большую комнату, а потом — на улицу… Там, в красных, морозных сумерках, около крыльца столпился разношерстный люд. Уже все знают! Низкорослые, коренастые гномы
