знала, как отнесется госпожа к тому, что трудится служанка над обувью столь долго; только ли выбранит или еще и накажет, ибо даже в те дни ведьма порою поднимала на девушку руку. Но когда хозяйка взяла башмачки и рассмотрела их, и увидела, что вышиты по коже дубовые листья, и цветы, и кролики, и белки, она только улыбнулась Заряночке как-то мрачно, и молвила:'Ну вот и выходит, что дурочка ты, раз тратишь свое время и мое на такие игрушки; и заслужила ты по справедливости хорошей порки. Однако поступаешь ты так согласно природе земных женщин, дабы украсить тело свое, а дальше - хоть трава не расти. И хорошо; ибо хочу я, чтобы поскорее проявилась в тебе женщина; ужо помогу я тебе принарядиться, раз обращаешься ты с иглой столь умело'.
С этими словами направилась ведьма к тяжелому сундуку и извлекла оттуда отрез зеленой ткани, и еще превосходного льняного полотна, и сказала Заряночке:'Возьми вот это, и пошей себе платье и новую сорочку, и ужо укрась их на славу, как свою новую обувку, ежели пожелаешь; вот еще тебе впридачу'. И вручила она девушке две горсти шелковых и золотых нитей, и молвила:'Пока мастеришь ты себе франтовские наряды, мне, верно, ничего не останется, как взять на себя большую часть твоей работы. Однако кто знает: глядишь, и забредет сюда кто-нибудь вскорости, и сочтет пташку еще краше благодаря ярким перышкам. Теперь ступай от меня прочь; я же примусь работать за двоих и размышлять о делах великой важности'.
И кто же обрадовался, как не Заряночка; она порозовела от нежданного счастья, и опустилась на колени, и поцеловала ведьме руку, а затем пошла себе в лес со своей бесценною ношей, и трудилась под заветным дубом день за днем, ни одного не пропуская: либо там, либо в доме, ежели непогодилось. Случилось все это в середине марта, когда распевали птицы, на боярышнике распускалась молодая листва, так что казалось, будто бледно-зеленые облака легли между могучими серыми стволами дубов и каштанов; а у озера только что пробившийся из-под земли луговой шафран открывал бутон за бутоном. Но вот закончился март, а за ним и апрель, а девушка все еще работала себе, весьма тому радуясь; и вот май стал клониться к концу, и на склоне холма прямо перед взором Заряночки пышным цветом расцвели колокольчики.
На все это время ведьма предоставила Заряночку самой себе, и не поручала ей никакой тяжелой работы в поле или по дому, но все исполняла сама; однако неразговорчивой сделалась она с девушкой и порою поглядывала на нее грозно. И вот как-то вечером, когда Заряночка возвратилась из леса, ведьма подступила к ней, и уставилась прямо в лицо ей, и сказала вдруг:'Не затаила ли ты в сердце желания бежать от меня прочь и меня покинуть?'
Страх острой болью пронзил сердце Заряночки при этих словах, и вспыхнули ее щеки, а в следующее мгновение все краски сбежали с ее лица, однако девушка вымолвила-таки:'Нет, госпожа моя, нет в моем сердце такого желания'. Ведьма окинула ее свирепым взглядом и молвила:'Ежели попытаешься бежать, и не удастся тебе, то пожалеешь ты об этом только раз, зато на всю жизнь; а что не удастся тебе, так иначе и быть не может'. На этом умолкла колдунья, а затем добавила более мягко:'Потерпи да поживи со мною еще немного, а впоследствии найдутся у тебя причины радоваться, и очень скоро уже'.
Ничего более не сказала ведьма в тот раз; но речи ее ранили душу девушки; и еще долго после того Заряночка ощущала гнетущее бремя страха, и не знала она, как вести себя перед колдуньей. Но дни шли себе за днями, и ничего не происходило, и на сердце у девушки полегчало; по-прежнему трудилась она над сорочкой и платьем, и работа близилась к концу. Платье украсила искусница розами и лилиями; от кромки юбки в самой середине полотнища поднималось высокое дерево, а по обе его стороны мордочками друг к другу застыли лани. Сорочку же на груди и вдоль края изящно расшила она веточками да бутонами. Июль перевалил за середину, и дни стояли ясные и жаркие.
Однажды отправилась девушка в лес, и устроилась под заветным дубом, а место это находилось слишком далеко от приозерного луга, чтобы возможно было разглядеть оттуда вышивальщицу; в чаще же никого не ожидала встретить Заряночка, кроме кроликов и белок, что, правду сказать, весьма к ней привыкли и ничуть гостью не боялись, так, что даже подходили к ее руке и играли с нею, когда девушка их подзывала. По этой причине, и поскольку день стоял до крайности жаркий, она сбросила свою незамысловатую одежду, дабы насладиться сполна тенистой прохладой и случайным дуновением ветерка, и ласковым прикосновением трав к самому телу. Так сидела она и шила, прикрытая лишь полою зеленого платья, что расписывала иглою, словно кистью.
Дело близилось к полудню; пока же сидела девушка под дубом, поглощенная своим занятием, склонив голову над вышивкой, донесся до нее легкий шелест, словно бы кто-то направлялся прямо к ней. Заряночка не придала тому значения, полагая, что это бродит, должно быть, дикая лань. Но вдруг услышала Заряночка, как кто-то негромко произнес ее имя. Задрожав всем телом, девушка вскочила на ноги, полагая сперва, что ведьма пришла за нею; однако еще более испугалась вышивальщица, когда увидела, что стоит перед нею некто в образе юной женщины, обнаженной, как и она сама, только бедра незнакомки охватывал венок из дубовых листьев.
Незнакомка, что теперь подошла совсем близко, улыбнулась девушке и проговорила голосом нежным и ласковым:'Ничего не бойся, Заряночка, ибо думаю я, что ты найдешь во мне друга; а на то похоже, что очень скоро друг тебе весьма понадобится. А кроме того, вот что скажу тебе, - продолжала она с улыбкой, - раз уж я не боюсь тебя, не след и тебе меня пугаться'. Отвечала Заряночка, тоже улыбаясь:'Правда это, что не страшна ты с виду ничуть'. Незнакомка рассмеялась от души и молвила:'Так не славно разве, что повстречались мы в лесной чаще? и обе мы - словно обласканные землею дети. Так не сыграть ли нам в игру?' 'В какую игру?' - вопросила Заряночка. Молвила дева в венке из дубовых листьев:'А вот в какую: сперва ты расскажешь мне, какою кажусь я твоему взору, раз уж ты меня испугалась; когда же закончишь ты, я тебя опишу'.
Молвила Заряночка:'Для меня это куда как непросто; не с чем мне сравнить тебя, ибо, ежели не считать твоего появления, никого-то я не видела, кроме госпожи моей, той, что живет в Доме у Воды'. 'Ладно же, отозвалась незнакомка, - тогда я начну, и первая расскажу тебе, какова ты, и наставлю, как вести речь касательно меня. Но ответь, доводилось ли тебе когда-либо видеть себя в зеркале?' 'Что это за вещь?' - переспросила Заряночка. 'То полированный кружок из стали либо другого светлого металла, - пояснила лесная дева, - что воспроизводит правдиво облик стоящего перед ним'.
Отвечала Заряночка, закрасневшись при этих словах:'Есть у нас в доме широкое латунное блюдо, и, помимо прочих дел, возложена на меня обязанность полировать его и начищать; однако не удается мне начистить блюдо так, чтобы сумела я разглядеть себя в нем толком; и все же...' 'Что такое?' переспросила лесная дева. Отозвалась Заряночка:'Я скажу тебе, как только сыграешь ты свою роль до конца'.
Рассмеялась незнакомка и молвила:'Хорошо же; теперь я стану твоим зеркалом. Вот какова ты: стоишь ты передо мною статной и стройною девушкой, немного хрупкой, как подобает твоим семнадцати зимам; там, где тело твое открыто солнцу, как, скажем, шея, и руки, и ноги ниже колен, - там позлащено оно загаром оттенка самого приятственного, в прочих же местах кожа твоя так нежна и чиста, так ласкает взгляд белизною, словно играет на ней лучистый солнечный блик, исполняющий обещания земли. Руки твои и плечи округлятся и похорошеют еще больше, едва минует еще лет пять, однако милее чем сейчас едва ли станут, столь крепки они и безупречны, как есть. Грудь твоя невысока, как и пристало девушке столь юной, однако достаточно полна; и никогда не станет прекраснее, нежели сейчас. Изящна посадка твоей головы, что венчает высокую, замечательной формы шею, позлащенную солнцем, как уже сказала я ранее. Волосы твои каштановые, однако скорее отливают золотом, нежели темны; и ага! теперь, когда ты их распустила, спадают мягкой волною по обе стороны высокого чистого лба и до плеч, и не кончаются у пояса, однако не скрывают твоих колен, и статных стройных ног, и крепких, четко очерченных ступней и лодыжек, что столь же отражают душу твою и сердце, и столь же послушны и проворны, как запястья твои и ладони, и во всем им под стать. Перейдем же к лицу твоему: ниже чистого лба находится соразмерный нос, не велик и не мал он, с изящно вырезанными ноздрями; глаза твои серы, словно у ястреба, но добры и серьезны, ничего в них нет свирепого либо обманного. Ага! - вот теперь, когда ты опускаешь взгляд, лицо твое столь же прекрасно, как и с открытыми глазами, столь гладки и нежны эти веки, опушенные длинными, густыми ресницами. Распахнуты широко посаженные глаза твои, и никто не скажет, будто не можешь ты посмотреть людям в лицо. Щеки твои в один прекрасный день станут тенетами для неосторожного; однако не так округлы они, как предпочли бы многие, но не я, ибо трогательны они несказанно. Изящно выточена та маленькая
