Напротив разделочной площадки, как всегда, оживление. Вельботы подходили один за другим — кончался весенний день. Скоро солнце коснётся воды, ненадолго окунётся и снова поднимется, чтобы светить охотничьим бригадам, которые в эти дни не знали ни отдыха, ни сна.
Анканау прибавила шагу. Тот, кто вырос на моржовом мясе и сале, не может оставаться равнодушным, когда к берегу подходит нагруженный добычей вельбот.
Чейвын будто специально поджидал дочь:
— Ищем тебя по всему селению. Откуда ты идёшь? Смотрела песцовые норки?
Анканау молча кивнула. Она не могла сказать ни слова: в толпе охотников мелькнуло лицо Васи Гаймо, и тотчас на память пришли его злые обидные слова.
— Я поеду в Анадырь, — сказала Анканау.
Чайвын удивлённо вытаращил глаза:
— Как так? Когда?
— Хоть завтра. На почтовом катере.
— Анка, может, несколько дней подождёшь?
— А чего ждать? Чем раньше, тем лучше.
— Не понимаю, Анка, что с тобой? Раньше ты не разговаривала такими словами.
— Очень сожалею.
Чейвын видел, что дочь чем-то очень расстроена. Вытягивать из неё причину плохого настроения трудно и долго. Лучше сразу приступить к делу.
— Иди домой, переоденься. Поедешь на нашем вельботе мотористом.
— Опять смеёшься надо мной, отец?
Анканау прищурила глаза. Непонятно, где ресницы, а где сами зрачки — чёрные, как камень на морском дне.
— Да что это с тобой? Люди ждут, вельбот ждёт, мотор ждёт, охота ждеё, а она тут разводит разговоры! Миша Ранау сильно порезал руку, и его отправили в медпункт. Теперь в нашей бригаде моториста нет…
И тут Анканау поняла: вот пришёл долгожданный день, когда она сможет себя по-настоящему показать. Вдруг ей померещилось, что отец заколебался и на его лице появилось сомнение. Анканау горячо сказала:
— Сейчас бегу! Ждите меня! Не уходите в море без меня!
Анканау летела, как ветер. Тяжёлые густые волосы разметались по плечам. Дома она мигом скинула с себя одежду и бросилась к шкафу. Распахнула дверцы и тут же захлопнула: там только нарядные платья, пальто, ничего пригодного для морской охоты. Стоя посреди комнаты, Анканау беспомощно огляделась. В окно она увидела припай и вельботы. Бригады, которые разгрузили добычу, уже уходили в море.
Мысль о том, что отец может не дождаться, словно кэнчиком подхлестнула Анканау. Она наспех напялила на себя ту же одежду, в которой работала в мастерской. Только на ноги натянула высокие резиновые сапоги. Секунду поразмыслив, набросила на плечи отцовский ватник, а в руки взяла непромокаемый плащ, который считался не только в Кэнинымныме, но и в районном центре достаточно нарядной одеждой.
Анканау бежала на берег со всех ног. Но, подходя к припаю, она замедлила бег и пошла шагом, сдерживая нетерпение ног.
— Бензину достаточно? — деловито спросила она отца.
— Погрузили бочку.
Анканау прыгнула в вельбот и пробралась к мотору, укреплённому возле кормы в сквозном колодце. Она чувствовала, что на неё глядят десятки удивлённых и любопытствующих глаз, и старалась казаться спокойной хотя бы со стороны спины.
Мотор был не новый, но надёжный. Анканау сама его ремонтировала. Незаметно для других она похлопала его по правому цилиндру, как бы здороваясь с ним.
Анканау отвернула свечи, продула карбюратор, проверила уровень горючего в баке. Всё было в порядке. Оставалось навернуть на маховик заводной шнур. Вот и всё. Теперь можно стать лицом к берегу. Анканау умела выдерживать взгляд одного человека, и всегда получалось так, что собеседник первым отводил глаза. Но сможет ли она выдержать взгляд целой толпы?
Охотники как ни в чём не бывало продолжали разговаривать между собой. Даже обидно. Никто не пялил глаз на необыкновенного моториста… Нет, вот стрелок Тэюттын бросил быстрый, как рывок, взгляд… И носовой Ытлени глянул, но тут же стал о чём-то жарко спорить с гарпунёром Рымылю.
Чейвын прыгнул в вельбот и пробрался к своему месту, на кормовую площадку.
— Как, дочка, сможешь? — громким, взволнованным шёпотом спросил он.
— Смогу, — тихо, но твёрдо ответила Анканау.
Ею вдруг овладело чувство спокойной уверенности. Ей показалось: захоти она, и от её руки заведётся обыкновенный железный чайник.
— Скоро отправляемся? — громко спросила она.
— Тебя только и ждём, — ответил отец.
— Я готова.
Охотники попрыгали в вельбот. Носовой Ытлени оттолкнул судно от льдины и последним перевалился через борт.
Чейвын длинным веслом развернул вельбот носом к морю.
Анканау ждала. На правый кулак она намотала замасленный заводной шнур, левая рука лежала на маховике, на больших выпуклых буквах фирменного знака. Чейвын кивнул ей.
Анканау дёрнула шнур. В этот рывок она вложила всю свою девичью силу и едва не свалилась на сидящего сзади стрелка Тэюттына. Мотор чихнул, как некстати разбуженный пёс, крутанул маховиком и замер… Нет, не замер! Это маховик, набрав обороты, слился в неподвижный металлический круг. Мотор завёлся! Вот его голос! Просто от волнения Анканау не сразу услышала.
Установив режим, Анканау устало опустилась на деревянную банку. Они обменялись с отцом понимающими взглядами.
— Однако ты меня здорово толкнула, — дружелюбно сказал девушке стрелок Тэюттын.
— Очень хотелось, чтобы мотор сразу завёлся, — ответила Анканау.
— Этого каждому мотористу хочется, — сказал второй стрелок Откэ.
— Да не у каждого получается, — отозвался носовой Ытлени.
На вельботе не сидят молча. Пока зверя не видать и охотники свободны от напряжения, в котором их держит преследуемый морж или кит, они говорят без умолку. Мужчинам тоже есть о чём потолковать.
Но на этот раз в вельботе Чейвына решительно не знали, о чём говорить. Никто не помнил, чтобы когда-нибудь вместе с ними охотилась женщина, да ещё на правах одного из почётных членов бригады — моториста! Вот почему огонёк загоревшегося было разговора быстро угас.
Ытлени достал бинокль и занялся рассматриванием гладкой поверхности моря.
Гарпунёр Рымылю постучал по туго натянутым пыхпыхам [Пыхпых — надутый воздухом пузырь из тюленьей кожи. ], поправил капроновые лини, осторожно провёл кончиками пальцев по острым лезвиям наконечников.
Стрелки пощёлкали затворами ружей, а Тэюттын даже поглядел на море через ствол.
Чейвын понимал, что его дочь является причиной мучительного молчания и необыкновенного поведения охотников. Будь она даже просто пассажиркой, которую взяли, чтобы доставить куда-нибудь по пути, было бы легче. А тут — мотористка! Такого не только в Кэнинымныме, но и на всей Чукотке ещё не было.
Чейвын переложил румпель, огибая большую льдину. За синим айсбергом показался пограничный сторожевой катер.
— Пограничники! — крикнул Тэюттын, обрадованный возможностью что-то произнести.
— Вижу! — отозвался Чейвын и повернул вельбот.
На пограничном катере застопорили двигатель.
Суда медленно сближались. Рука Анканау лежала на рычажке газа, готовая по первому знаку бригадира выключить мотор. Чейвын кивнул, и мотор остановился.
