его все больше. Неспособность обнаружить и назвать эту странность тревожила. Настороженное выражение не покидало его вытянутого лица, когда, продравшись через какой-то экзотический куст чертополоха, он уселся на камень посреди небольшой полянки.
Поставив канистру у ног, он бросил взгляд в направлении своей цели и мгновенно уловил в нескольких футах впереди короткий отблеск. Поднял голову… И тогда он увидел жука.
Это создание превышало размерами все, что могли раньше увидеть человеческие глаза в мире насекомых. Бывали, конечно, создания и покрупней, но не такие. Гигантские крабы, к примеру. Жук, озабоченно семенивший по полянке, разбудил бы в любом крабе жуткий комплекс неполноценности, однако это был самый настоящий, двадцатичетырехкаратный жук чистой воды. Причем превосходного окраса. Вылитый скарабей.
Стив имел смутную и неоправданную уверенность, что маленькие жуки кусачи, а большие, напротив, – миролюбивы, и не испытывал никакого страха к жукам. Благожелательность больших жуков была теорией, зародившейся еще в школьные дни, когда он стал фанатичным владельцем трехдюймового экземпляра жука-оленя, упорно не отзывавшегося на имя Эдгар.
Поэтому сейчас просто встал на колени перед этим наползающим монстром и установил ладонь барьером на его пути. Жук обследовал препятствие подвижными усиками, вскарабкался на него и замер, размышляя. Он блистал восхитительным металлически-голубым сиянием и весил фунта три, а то и все четыре. Стив покачал жука на ладони, чтобы поточней определить вес, затем опустил на землю, пускай странствует дальше. Лаура проследила за насекомым проницательным, но лишенным интереса взглядом.
– Scarabeus Anderii, – выдал Стив с хмурым удовлетворением. – Я увековечил свое имя, но наука никогда об этом не узнает.
– Не бер-ри в голову! – возопила Лаура хриплым ревом, который импортировала прямиком с Абердена. – Не шали, женш-щина! Не ссыпь мне соль на раны! Ты мне не…
– Заткнись! – Стив дернул плечом, отчего птица тут же потеряла равновесие. – Ну почему охотнее всего ты заучила этот варварский жаргон?
– Мак-джилликудди! – вскрикнула Лаура с пронзительным наслаждением. – Мак-джилли-джилли- джилликудди! Ба-алыпуш-щий черный ата-та!.. – Выступление попугая окончилось словом, от которого брови Стива взлетели к линии волос, что удивило даже птицу. В восхищении она опустила пленки век, покрепче сжала его плечо и, открыв глаза, испустила серию сиплого кудахтанья, после чего радостно повторила:
– Ба-алыпуш-щий черный!..
Но птица не успела завершить это лирическое сообщение. Стив энергично махнул плечом, и попугай в самый неподходящий момент потерял равновесие и с протестующим клекотом перепорхнул на землю. Scarabeus Anderii рухнул под куст – его голубая броня блеснула, точно отполированная наново, – и неодобрительно уставился на Лауру.
Затем ярдах в пятидесяти раздался храп, схожий с рыком трубы Страшного суда, и кто-то чрезвычайно большой и грузный одним шагом сотряс землю. Scarabeus Anderii поспешно ринулся искать убежища под каким-то выступающим корнем. Лаура возбужденно бросилась на плечо Стива и отчаянно закрепилась там. Еще шаг. Земля затрепетала.
Ненадолго наступила тишина. Стив продолжал стоять, точно статуя. Затем раздался чудовищный свист – сильнее испускающего пар локомотива. Последовало несколько яростных «ух», и нечто приземистое и широкое просунуло грозных размеров голову сквозь густую растительность.
Колосс ступил ярдов на двадцать правее Стива. Ствол ружья шевельнулся ему вослед, однако выстрела не последовало. Стив приметил странный грифельно-серый отблеск шкуры этой толстобрюхой глыбы с зубчатым гребнем вдоль хребтины. Несмотря на ширину шага, туше понадобилось еще какое-то время, чтобы предстать во всей своей красе. Высотой эта красота в несколько раз превышала пожарную лестницу в раздвинутом положении.
Всколыхнулись кроны кустов, и деревья раздвинулись в стороны, когда чудовище протопало по прямой, уходившей куда-то в сторону от оставшегося позади корабля, и скрылось в неразличимой дали, оставив за собой протоптанную просеку шириной с порядочное загородное шоссе. Вскоре вибрации от его тяжкой поступи смолкли окончательно – чудище удалилось.
Левой, свободной, рукой Стив извлек носовой платок и вытер шею. Ружье он крепко удерживал в правой. Разрывные патроны – это не шутка: одним таким можно было превратить атакующего носорога в отбивную весом в пару тысяч фунтов. Если бы один из этих зарядов угодил в человека, его бы размазало по окрестному ландшафту, точно масло по бутерброду. Однако этому расцвеченному под грифель скакуну, похоже, потребовалось бы с полдюжины патронов, чтобы почувствовать себя не в своей тарелке. Семидесятипятимиллиметровая базука была бы самым уместным средством для того, чтобы вбить ему зубы в глотку, но, к сожалению, разведывательный корабль не вооружен подобной артиллерией. Закончив утираться, Стив убрал платок и поднял цистерну.
– Хочу к мамочке, – меланхолически произнесла Лаура.
Он не ответил, почувствовав, что временами макао явно не попадают в тему разговора. По-прежнему ероша перья, Лаура дернула головой и погрузилась в обиженное молчание.
В озере действительно оказалась вода, холодная, чуть зеленоватая и слегка отдающая горечью. Ничего, кофе ее собьет. Во всяком случае, кофе это пойдет только на пользу. Предстояло, правда, протестировать жидкость, прежде чем отпить пусть даже самую безобидную дозу. Некоторые яды известны своим коварством: скапливаясь в организме, они действуют не вдруг, но обладают убийственным потенциалом. Безмятежно упиваться не следовало, пока не установлено смертоносное содержание свинца или кадмиума, либо чего-то еще столь же пагубного. Наполнив цистерну-охладитель, он сделал несколько привалов, пока тащил ее до корабля. Просека помогла: удобная тропа значительно сократила расстояние. Он здорово взмок к тому времени, когда достиг лестницы.
Забравшись на корабль, Стив задраил оба люка шлюза, открыл вентиляторы, включил вспомогательное освещение и врубил кофейник с ситечком, зарядив его остатками воды из бака. К этому часу золотистое небо потускнело до оранжевого цвета, багряные узкие полоски протянулись над линией горизонта. Озирая эту картину сквозь прозрачный купол, он обнаружил, что золотистая дымка тает вслед за уходящим светилом. Скоро придется переходить на собственные источники света.
Выдвинув раскладной столик, он поставил в зажим его опорную ножку и воткнул в ободок деревянный стерженек, который был официальным насестом Лауры. Она тут же заявила права на свой шесток и не сводила со Стива глаз-бусинок, пока он насыпал ей рацион, состоявший из воды, семян и орехов. В повадках птицы чувствовалось все, кроме манер леди, – она набросилась на пищу, даже не дожидаясь, пока он закончит насыпать корм.
Пренебрежительно поморщившись, он уселся за стол, плеснул себе кофе и приступил к еде. Попугай настойчиво продолжал щелкать свою порцию, когда космонавт уже откинулся в кресле и задумчивым взглядом уставился в прозрачный купол.
– Сегодня мне попался самый крупный жук из тех, что когда-либо доводилось повстречать. И он был не единственный. Несколько штук поменьше я встретил под лианой. Один был длинный, коричневый и многоногий, вроде уховертки. Другой – округлый и черный с красными крапинками на надкрыльях. Попался еще желтый крошечный паук и паук зеленый – размерами поменьше, а еще жучок вроде тли. Но при этом – ни одного муравья.
– Мур-равья, – повторила Лаура. Обронив лакомую крошку жирного ореха, она скакнула за ней на пол.
– И ни одной пчелы.
– Ни одной пчелы, – откликнулась Лаура, судя по всему, нимало не тронутая. – Лаур-ра любит Стива.
Не сводя внимательного взора с купола, он продолжал размышлять:
– Сколько неувязок с растениями, столько же и с жуками. Хотел бы я разрешить эту загадку. В чем дело? Может, у меня уже с головой не в порядке?
И в этот момент внезапно упала ночь. Золотой, оранжевый и багряный утонули в глубокой, бархатной темноте, в которой не было ни звезд, ни отблеска светляка. Не считая зеленоватого свечения панели
