записала на первого мужа! Но так это же для того, чтобы мальчик не чувствовал себя чужаком! Чтобы тот… папаша! Хоть как-то! Хоть немного! Помогал мне поднимать сына! Твоего сына, между прочим!
– Оль, да брось… – поморщился Тимофей. – Я, конечно, в молодости был шалопай порядочный. Но ведь не до такой же степени, чтобы в тринадцать лет детей заводить. Да и ты… ты что – сыночка-то в двенадцать родила?
– В какие двенадцать? – уже потеряла над собой контроль Ольга. – С чего ты вообще какие-то года тут выдумал? Сын твой! И будь добр!.. Будь добр дать ему деньги на лечение! Все равно от тебя никакого толку не было!
– В этом плане и не будет, – заверил ее Огрёв. – Я тебя просил дать адрес германской больницы, теперь думаю… зачем? Парень не имеет к ней никакого отношения. Так что… получается, не зря я дачу сохранил.
– Дай денег! – уже визжала Ольга и кидалась на Тимофея с растопыренными когтями. – Если он не отдаст долг, его могут убить!!! И тогда я… Я тоже без него жить не смогу, понял?! Отдай деньги!!!
– У-у-у… Со своими проблемами сами разбирайтесь, – решительно поднялся Огрёв. – Мне бы свои решить…
И он вышел, аккуратно прикрыв двери. Злобы у него не было. Ни грамма! Ни капельки! Была такая легкость, такая свобода, что он даже попытался подпрыгнуть – авось взлетит!
Взлететь не получилось, зато получилось пронестись вниз через две ступеньки с ужасным грохотом.
– Все! Теперь к Софье!
Сначала он решил позвонить, но потом вдруг выяснилось, что треклятый телефон благополучно слопал весь запас заряда, и теперь маленький экранчик безнадежно чернел.
– Да и черт с ним, – забросил телефон в бардачок Тимофей. – Чего там по телефону скажешь… надо прямо к ней. Чтобы глаза в глаза, чтобы… чтобы простила. Все равно не уйду…
Он наконец-то вернулся! Пришел!!! Соня увидела его такого… родного! Близкого!.. чуть- чуть пахнущего чужим парфюмом, но… какое это теперь имело значение, чем он пахнет, она все равно хотела Тиму купить хороший одеколон.
Он обнял ее крепко-крепко, прижался… и она почувствовала на щеке его короткую щетину, поняла, как соскучилась по своему мужу!
– Тимка-а-а… – блаженно протянула она, прижимаясь к Тимофею всем телом. Он был такой теплый, такой близкий…
– Сонечка… – прошептал он и…
Софья вскочила.
– Кто здесь? – резко вскрикнула она. – Я сейчас орать буду! Быстро включайте свет!
Вспыхнула лампочка, и при ее свете Софья увидела Ефимова во всей красе – с голым торсом, морщащегося от света и в трусах со слониками.
– Ты чего – совсем, что ли? – строго отчитывала товарища Софья.
– А чего я уж такого сделал? – все еще немного хмельной, проговорил Вадим. – Я ж не виноват, что у этого Михи кроватей раз-два и обчелся. Между прочим, он нам на двоих постелил, так что… Сонь, может, подвинешься, холодно босиком-то…
– Сейчас прямо! – рыкнула Софья. – Давай еще и Миху сюда затолкаем, если у него места не хватает!.. Иди вон к нему! Там и грейте друг друга!
– Да чего ж я к мужику-то пойду? – насупился Ефимов. – За кого ты меня принимаешь?
– Давай-давай! Я же не спрашиваю, за кого ты меня принял! – махнула рукой Софья, подоткнула одеяло себе под бок и закрыла глаза.
Только теперь сна не было. Мало того что этот Ефимов весь сон перебил, так он еще пытался устроить себе постель на полу, натыкался на мебель и не переставая бубнил:
– Вот и как с такой женщиной на задания ездить? Мне завтра за руль… да чего там завтра – прямо сегодня за руль! А у меня глаза, как у кролика, красные!
– И изо рта несет, как из пивбара, – подсказала Софья.
– Ну да, еще и несет… нет, надо обязательно выспаться… Софья!!! Пододвинься, я хоть в ноги лягу!
– К Михаилу. Он уже ждет. Даже ножки подогнул, так приготовился…
Неизвестно, как приготовился Михаил, но Вадим поплелся в другую комнату и больше уже не возвращался. Можно было спать, даже нужно – завтра столько ехать, но спать никак не получалось.
Софья вдруг подумала: а зачем они с Ефимовым вообще сюда притащились? Ну выяснили они, что Ольга дурит Тимофея, и что? Что теперь – Тим вот так возьмет и поверит? Кому? Ефимову – точно нет. А Софье?.. Софье, пожалуй, поверит. Только от Сони Тиму такой удар будет принять вдвойне тяжело. Унизительно. Да она и не хочет его добивать… пусть вон Ефимов… И потом, какая ей разница – поверит Тимофей, не поверит, ее дело – предупредить. Она же не хочет его возвращать!.. Нет, хочет. Ужасно хочет. Только… только рада ли она будет? Ну поймет Тим, что Ольга его обманывала, даже если он бросит ее, даже если вернется… Ну что он с собой сделает, если полюбил? Он так и будет мучиться. Жить с Софьей и мучиться. И много ли радости ей будет от такого мужа? И так плохо, и эдак…Черт, если бы все вернуть назад! Она бы… она бы красилась каждый день! Она бы делала гимнастику, красила ногти, ушивала все свои платья! Она бы устраивала дома такие вечеринки! И была бы там звездой! Тим бы просто не смог ее не любить!.. Звездой… она и так на вечеринках звездой блещет. То стишки придумывает, то частушки на каждого, то в ресторане всех соберет, да без нее же никакого веселья не будет! И Тим все это видит, все знает… А полюбил все равно эту цаплю!.. Ольгу! И кто бы сказал, что мужикам надо? Вон Ефимов – Соня и накрашенная, и ненакрашенная, и лепит, что в голову придет, а он… Соня же видит, как он на нее смотрит. И никаких усилий. И ведь мужик замечательный. И красивый, и в разговоре приятный, и… Надо его с Натальей познакомить, подруга будет век благодарить… Может, даже мешок картошки подарит… А может быть, ей самой? А чего? Закрутить роман с Ефимовым, пусть он предложит ей замуж, она пойдет. И дружить семьями… И Ольгу его, цаплю кривоногую, она будет поить чаем! Обалдеть! Температура поднялась, что ли? Такое можно придумать только в бреду.
– И ничего не в бреду, – сама себе возразила Софья. – Главное – сила самовнушения… Только надо сильно постараться.
Разбудил Софью чей-то виртуозный мат.
– Вадим!!! Мать твою в кандибобер!!! Какого хрена я весь на полу валяюсь?! – орал из «мужской» комнаты хозяин квартиры. – Я весь как ледяной верблюд уже тут лежу – инеем покрылся!! Я вообще так спать терпеть ненавижу!
Софья схватила вещи, сумочку, накинула вместо халата покрывало и направилась в ванную. По дороге она заглянула к мужчинам.
На голом полу, поджимая волосатые ноги, приплясывал Михаил, а на его кровати свободно раскинулся Ефимов.
– Вадик, подвинься… – негромко попросила Софья, и Ефимов резво скакнул к стене.
– Все, ложитесь, пожалуйста, – чуть смущенно проговорила Соня. – Вы его только не будите, а то нам ехать… куда же он с красными глазами.
– Да я и не бужу! – все никак не мог успокоиться Михаил. – Главное, меня, значит, вышвырнул, а сам… Ты пиво будешь?
– А кофе есть?
– Пойдем, что-нибудь найдется…
Пока Софья плескалась в ванной, хозяин расстарался на совесть – он не только вскипятил кофе, но даже соорудил нечто вроде бутербродов.
– Садись. Я тебе на хлебушек кильку положил, вкусно! Я себе всегда так делаю.
– А… Ольга как готовит? – не удержалась Софья.
– Да кто ж ее знает, – пожал плечами Сычов. – Мне она готовила редко. Да я и не просил. По первости еще пытался ее к кухне приучить, но она такого наготовит, с души воротит, честное слово. И сам стал. А чего? Это ж быстро.
– Ну да… – кивнула Соня. И снова спросила: – А за что вы ее полюбили? И готовить она не умеет, и
