Он вздохнул, и она, словно воочию, увидела, как он приглаживает волосы.
– Извини, Эмма. Но я волновался.
Немного успокоившись, она рассказала ему, где была и что теперь делается в доме.
– Прекрасно, – одобрительно произнес он. – После ремонта за дом можно будет взять гораздо больше.
Эмма и сама подумывала об этом, но почему-то слова Дэниела резанули ее по сердцу, и она пробормотала что-то нечленораздельное.
– Хотелось бы мне знать, что это за парень все время снимает трубку. Что он у тебя делает?
– Он был добрым другом тети Мэгги и…
– И ты из благодарности позволяешь ему ошиваться у тебя? Прогони его! Нечего ему сидеть у тебя на шее!
– Ты не понял. Это он делает ремонт, и он ухаживал за мной, когда я болела.
Услышав о болезни, Дэниел потребовал объяснений, и Эмме пришлось рассказать и об этом тоже.
Он смягчился.
– Знаешь, Эмма, Форрест сказал мне нечто такое, что очень меня удивило.
У Эммы комок застрял в горле.
– Да? Что же?
– Он, кажется, решил, что мы помолвлены. Конечно, мы с тобой говорили о браке, но я думал, мы подождем, пока я не вернусь в Штаты.
Эмма замерла. Не надо было врать, чтобы тебя не били по голове твоей же собственной ложью.
– Послушай, Дэниел, я объясню…
– Не надо, – ласково отозвался он. – В конце концов почему бы и нет? Хотя, честно сказать, я был ошарашен.
Эмма в отчаянии оглядела комнату, не зная, как выпутаться из дурацкого положения.
– Подожди, Дэниел…
– У тебя впереди целый год. Мы устроим великолепную свадьбу, пригласим нужных людей.
Эмма больше не владела ситуацией. Судорожно вцепившись в трубку, она слушала его, не в силах вставить и слова.
– Дай мне сказать…
– Боюсь, придется отложить до следующего раза. Мне надо идти, но я скоро позвоню. А ты пока подумай, как лучше устроить свадьбу.
Он повесил трубку, а Эмма еще долго стояла в растерянности, понимая, что сама во всем виновата. Желая возвести стену между собой и Брентом, она бог знает что наговорила, а теперь придется расхлебывать. Надо все объяснить и Бренту и Дэниелу, но как это сделать? Не хватало еще, чтобы Брент счел ее дурочкой. Хватит того, что он не может простить ей невнимание к бабушке и предполагаемую жадность.
Эмма прижала руку к груди и постаралась успокоиться перед тем, как вернуться на кухню.
Положив трубку на рычаг, она посмотрела на Брента, который вместе с братьями убирал посуду, и он ответил ей вызывающим взглядом. Эмма собралась пройти мимо, но он остановил ее и схватил за руку.
– Ну, подсчитали с вашим женихом, сколько получите через год?!
Эмма вспыхнула. Ей нечего было возразить ему…
9
Дьюк и Джон пробыли в Уэбстере еще неделю, успев за это время покрасить весь дом изнутри, и теперь стены комнат радовали глаз.
Братья оказались очень приятными молодыми людьми, и их присутствие создавало непринужденную обстановку. Эмме было легко общаться с ними. Они постоянно подтрунивали друг над другом, смеялись и шутили. Кроме того, пока они были здесь, у Эммы почти не оставалось времени задуматься над предстоящими объяснениями с Брентом и Дэниелом. Поэтому когда они уехали, девушка загрустила.
Чтобы отвлечься от тягостных размышлений, она старалась до отказа заполнить день: много внимания уделяла кошкам, подолгу сидела в их комнате, гуляла с ними во дворе, что-то машинально делала по дому.
Когда мистер Петерсон попросил ее помочь с обучением чтению взрослых, Эмма с радостью откликнулась на его просьбу и с нетерпением ждала начала занятий.
Позвонила знакомая и поинтересовалась, не возьмет ли она на себя обязанности Мэгги в больнице, и Эмма ей тоже не отказала. Несколько дней она регистрировала больных. Потом много вечеров читала шестилетнему малышу со сломанной ногой. Раньше она никогда не принимала проблемы Мэгги всерьез, а теперь ей вдруг захотелось стать своей в Уэбстере, по крайней мере, пока она тут живет.
Единственная трудность заключалась в том, что она жила по соседству с Брентом и знала его жизнь до мельчайших подробностей. Она ловила себя на том, что всякий раз, открывая окно, прислушивается в надежде услышать его голос. Стоило ему запеть, как она начинала подпевать. Несколько вечеров в неделю он надевал командную майку и уезжал на спортивной машине. Эмма тоже могла бы с ним ездить, он ее приглашал, но она отказывалась, не желая испытывать судьбу. Однажды она услышала какой-то противный звук, напоминающий сирену, и Брент, выскочив из дома, куда-то быстро умчался на своей тарахтелке. Эмма подумала, что надо спросить у него о сирене, но забыла.
Мысль о том, как она будет жить с ним по соседству до конца года, не покидала ее. Она даже могла себе представить, как привяжется к нему за это время. И хотя ее сердце мгновенно отзывалось на эти мысли, она не видела для себя впереди ничего, кроме неприятностей.
После того как дом покрасили внутри, Эмма решила разобрать вещи Мэгги. Что-то, возможно, надо выбросить, что-то – отдать, что-то оставить себе и сестрам. Потом Брент поможет ей отделать полы, а дальше останется только ждать конца установленного срока.
Подумав, что пока еще рано разбирать то, что она помнила с детства, Эмма решила начать с кабинета – маленькой комнаты в задней части дома, где находились только стол, стул и шкаф, набитый бумагами. Включив вентилятор на потолке, она выдвинула первый ящик и приготовилась глотать накопившуюся пыль.
Второй ящик был уже почти полностью разобран, когда в руки ей попался дневник отца с выцветшими пометками учителя, и она представила себе человека, которого, в сущности, не знала, за исключением того, что этот рыжий сорванец своим поведением очень докучал учителям.
Эмма хмыкнула. Да, хватило незамужней тетке забот с племянничком!
– Что вас насмешило?
Вздрогнув от неожиданности, Эмма подняла голову и увидела стоявшего в дверях Брента с кошкой на руках. Другая кошка крутилась возле его ног.
Эмма не успела подготовиться к этой встрече, поэтому не смогла защититься от действовавшего на нее однозначно мужского обаяния Брента. Ей стоило огромных усилий, чтобы не броситься в его объятия, не прижаться к нему…
Девушка вспыхнула, и сердце заколотилось как бешеное. Брент нагнулся, отпустил черную кошку, которую держал на руках, и погладил сиамскую.
– Эмма! Что с вами? – Он озабоченно наморщил лоб.
Она одернула себя и судорожно выдохнула. Ей стало страшно своих чувств. Только бы он не заметил.
– Ничего, – как можно беспечнее проговорила она и, отведя от него взгляд, вновь уткнулась в бумаги, разложенные у нее на коленях. – Почему вы никогда не стучитесь?
В глазах у нее заплясали веселые чертики.
– Я стучал, но вы, верно, не слышали, занятые вот этим. – Он показал на бумаги.
Эмма хотела ему сказать, что воспитанные люди, не получив ответа, обыкновенно уходят, но промолчала.
– Я нашла школьный дневник отца. Вот решаю теперь – сохранить его или выбросить. Вам что-нибудь надо?
– Да. Сегодня у нас последняя игра. – Брент посмотрел на кошку и перевел взгляд на Эмму. – И мы устраиваем прощальный вечер. Он состоится у меня, и команда уполномочила меня пригласить вас.
