Этика и материалистическое понимание истории

производство орудий, которые служат защите и нападению. Животное в лучшем случае в состоянии найти в природе орудие; но оно не в силах изобрести таковое. Оно может производить вещи для своего непосредственного потребления, строить жилища, собирать запасы жизненных продуктов; но оно не загадывает настолько далеко, чтобы производить вещи, которые служат не непосредственно для потребления, но для производства средств потребления.

С производством средств производства начинается превращение в человека человекоподобного животного; с этого момента он отделяется от остального животного мира, чтобы основать своё собственное царство, с особенным характером развития, который совершенно неизвестен остальной природе и не имеет в ней никаких параллелей.

До тех пор, пока животное производит только при помощи своих природных органов или употребляет только те орудия, которые ему доставляет природа, оно не может выходить за пределы средств, предоставленных природой. Его развитие совершается только таким образом, что его собственный организм развивается, его собственные органы преобразовываются, включая сюда и мозг, — медленный и бессознательный процесс, совершающийся путём борьбы за существование, процесс, который при помощи своей сознательной деятельности животное не может никоим образом ускорить.

Напротив, изобретение и произведение орудия, — понимая последнее слово в самом широком смысле, — обозначает, что сам человек сознательно и преднамеренно создаёт себе новые органы или усиливает и удлиняет свои естественные органы, так что он теперь может лучше и легче производить то же, что производили эти органы, и, кроме того, в состоянии добиться результатов, получение которых прежде было для него совершенно невозможно. Но так как человек есть не только животное, одарённое большим умом и руками — необходимая предпосылка употребления и производства орудий, — но, кроме того, должен быть с самого начала общественным животным, то и изобретение и производство орудия каким-нибудь особенно одарённым индивидуумом — Марксом, Кантом или Аристотелем, живущим на деревьях первобытного тропического леса — не погибало со смертью изобретателя. Его племя усваивало изобретение и развивало его далее, приобретало благодаря ему преимущество в борьбе за существование, так что потомки и выходцы из него развивались лучше, чем остальные особи того же вида. С этого момента вся доступная этому племени ловкость служила тому, чтобы совершенствовать это открытие и делать новые открытия.

Если известный уровень сообразительности и развитие рук составляло предпосылку для изобретений и производства орудий, то социальный характер человека представлял предпосылку постоянного накопления новых и совершенствования старых изобретений, т. е. был условием постоянного развития техники. Этот столь медленный, бессознательный и незаметный процесс развития организмов путём борьбы за существование, неизбежный во всём остальном органическом мире, с этих пор всё более уступает в человеческом мире место сознательному превращению, приспособлению и усовершенствованию органов; т. е. такому развитию, которое, если применять современные масштабы, в своих зачатках совершается ещё бесконечно медленно и незаметно, но всё-таки и тогда уже идёт несравненно более быстрым темпом, чем развитие путём естественного подбора. С этого момента технический прогресс образует основу всего развития человечества. На нём одном, а не на какой-либо особенной божественной искре, покоится всё, чем человек отличается от животного.

Всякий отдельный шаг вперёд на этом пути технического развития является уже сознательным и желательным. Всякий из них происходит из стремления искусственно увеличить силы человека за пределы, положенные природой. Но всякий подобный технический прогресс с необходимостью влечёт за собой также и такие действия, которые не вызывались желанием действовать и не могли вызываться им в их виновниках, так как последние не были в состоянии даже предчувствовать их, действия, которые так же, как и действия естественного подбора, можно было бы назвать приспособлением к среде, но к среде, искусственно изменённой самим человеком. При этом приспособлении снова играет роль сознание, познание новой среды и её потребностей, но в этом случае они уже не имеют значения самостоятельной, дающей направление побудительной причины.

b) Техника и образ жизни

Теперь мы постараемся для пояснения сказанного представить себе, что должно было произойти тогда, когда первобытный человек сделал первые орудия и когда он к камню и палке, которые употребляли и обезьяны, присоединил молоток, топор или копьё. Разумеется, последующее изложение может быть только гипотетическим, так как у нас нет никаких свидетельств обо всём этом процессе. Но потому оно и должно служить не доказательством, а только иллюстрацией. Мы упрощаем его насколько возможно, например, совершенно не рассматриваем того влияния, какое должно было иметь на первобытного человека рыболовство.

Как только первобытный человек изобрёл копьё, он получил возможность охотиться за более крупными животными. Если до сих пор его пропитание состояло преимущественно из плодов и насекомых, может быть также из птичьих яиц и молодых птенцов, то теперь он мог убивать и более крупных животных, и с этого момента мясо сделалось наиболее существенным средством его пропитания. Но большинство крупных животных обитает не на деревьях, а на земле, и вот охота переселяет человека из его воздушных жилищ на землю. Мало того. Наиболее подходящих для охоты животных, именно жвачных, можно найти в первобытном лесу лишь в небольшом количестве; и вот человек устремляется за ними в широкие луговые равнины, в прерии. Чем более человек становился охотником, тем скорее мог он покинуть первобытный тропический лес, к которому он раньше был прикован.

Как сказано, это изложение основано целиком на предположениях. Ход развития мог быть и прямо противоположным этому. В той же мере, как изобретение орудий и оружия могло побудить человека переселиться из первобытного леса в более просторные луга с редкой древесной растительностью, и другие причины, принудившие первобытного человека покинуть его первоначальное жилище, могли сделаться поводом к изобретению оружия и орудий. Допустим, например, что число людей переросло доступное им количество средств пропитания; или что ледниковый период заставил спуститься ниже глетчеры среднеазиатской горной местности и вытеснил жителей её долин из их первобытных лесов в травяные равнины, находившиеся по краям; или же, что возрастающая сырость климата всё более разрушала первобытные леса и всё более способствовала превращению их в луга. Во всех этих случаях первобытный человек был принуждён отказаться от жизни на деревьях и больше двигаться по земле; но вместе с этим он должен был в большем количестве отыскивать для себя животную пищу, так как не мог уже в прежних размерах кормиться древесными плодами. Новый образ жизни принудил его чаще употреблять камни и палки и этим приблизил изобретение первых орудий и оружия.

Но всё равно, принять ли первый, или второй путь развития, или же в различных пунктах они оба могут иметь место независимо друг от друга, каждый из них ясно обнаруживает тесное взаимодействие, которое происходит между новыми средствами производства и новым образом жизни и потребностями. Каждый из этих факторов с естественной необходимостью порождает другой, каждый необходимо делается причиной изменений, которые в свою очередь скрывают в недрах своих новые изменения. Так, каждое изобретение неизбежно порождает действия, которые дают толчок к другим изобретениям и, следовательно, к новым потребностям и образу жизни, которые снова вызывают новые изобретения и т. д., — целая цепь бесконечного развития, совершающегося тем многостороннее и быстрее, чем дальше оно пошло и чем больше в соответствии с этим растёт возможность и лёгкость новых изобретений.

Теперь мы рассмотрим те последствия, которые должно было повлечь за собой возникновение охоты, как нового источника пропитания человека, и уход последнего из первобытного тропического леса.

Теперь человек заменил в своём меню древесные фрукты как мясом, так и кореньями и плодами травяных растений, зерном и маисом. Но это в свою очередь проложило дорогу дальнейшему прогрессу. Разведение растений в первобытном лесу невозможно, а вырубить такой лес превосходит силы первобытного человека. Да он бы даже и не смог дойти до этой идеи. Он питался древесными плодами; выращивать же фруктовые деревья, которые только много лет спустя дают плоды, требует уже высокой степени культуры и оседлости. Напротив, разведение трав на лугах и в степях гораздо легче, чем в первобытном лесу, и может быть осуществлено уже самыми простыми средствами. Да и мысль о разведении таких трав, которые часто дают плоды уже спустя несколько недель, могла гораздо легче прийти в голову, чем мысль о выращивании фруктовых деревьев. Причина и действие следуют здесь так непосредственно