— Да, ну, в общем, жизнь — не честная игра.
Гидеон держал ее, и она таяла в его руках. Было так хорошо чувствовать себя окутанной любовью, страстью и неожиданной нежностью. Она никогда не знала, что будет так хорошо иметь место для отдыха в конце дня и особенного человека, с которым можно полежать рядом.
— Я так волновалась за тебя, — призналась она. — Когда увидела, как Табби направила на тебя оружие и выстрелила, а ты упал…
— Я в порядке, — сказал Гидеон.
— Знаю, но… — Слова застряли в горле. С хорошим приходило плохое. Со счастьем — тревога.
Гидеон немного отклонил Хоуп назад и поцеловал в шею.
— Поскольку сейчас ты чувствуешь себя уязвимой, напарник, мы должны пересмотреть запрет секса на столе…
— По крайней мере, на сей раз, она не встала и не убежала от нас, — сказал патологоанатом, обходя прикрытое тело Табби.
Гидеон пытался убедить Хоуп остаться дома, но она настояла на том, чтобы сопровождать его. Ей не нравилось, что он ее так щепетильно охраняет, поэтому Гидеон собирался оставить затею столь тщательно наблюдать за ней.
Но он не намеривался начать делать это прямо сегодня.
— Ее убил выстрел в голову, — без эмоций сообщил патологоанатом. — Пуля, попавшая в грудь, не задела сердце, но застряла в позвоночнике. Она не убила бы ее. Но остановила бы.
Хоуп, которая до прошлой ночи никогда никого не убивала, немного побледнела. Это она оттянул курок и остановила Табби, она сделала то, что должна была сделать. Но ни она, ни Гидеон ни на йоту не чувствовали себя виноватыми. Табби была одним из самых злых людей, которых он когда-либо встречал, и не заслуживала места на этой земле.
— Что вы хотели мне показать? — спросил Гидеон. Он ненавидел это место. Он мог провести здесь многие годы и так и не найти способ отправить всех обитавших тут призраков в мирное место.
Патологоанатом с помощью ассистента открыл тело и аккуратно перекатил его.
— Я никогда не видел ничего похожего. Сначала я принял это за татуировку, но оказалось, это родинка. Я знаю, что некоторые родинки по форме могут напоминать что-то еще, но этот полумесяц на лопатке трупа абсолютно совершенен. И такого необычного цвета. Я подумал, это может быть полезно при ее идентификации.
Гидеон уставился на синюю родинку полумесяцем. Она была, как заметил патологоанатом, безупречной формы и цвета.
— О, дерьмо, — тихо выругался он.
— Что это значит? — спросила Хоуп.
Гидеон выбежал за дверь, вытаскивая свой сотовый, и Хоуп последовала за ним.
— Табби говорила
— Рейнтри. — Хоуп последовала за ним вверх по лестнице. — О чем ты говоришь?
Он не смог получить сигнал, поэтому с проклятием убрал телефон, когда они вырвались из здания и вышли на свет.
— Ее зовут Табби Ансара. Мы думали, что они распались. Побеждены, бессильны и… черт возьми. Это все меняет.
В тот момент, когда он двинулся к углу здания в попытке получить приличный сигнал, зазвонил телефон. Вместо того, чтобы передать телефон Хоуп, как часто делал в прошлые дни, он ответил сам и получил кучу радиопомех.
Это был Данте. Гидеон не смог разобрать все слова, но он очень ясно услышал два самых важных.
Ансара.
Дом.
Гидеон повернулся к Хоуп. Он любил ее, и хотя ей не нравились его попытки защитить ее, он не втянет ее в центр наступающих событий. Он не хотел и не мог так поступить.
— Я должен отправиться домой. В дом Рейнтри.
Беспокойство ясно читалось на ее лице, отражаясь в блестящих синих глазах. Говорил ли он ей когда-нибудь, как любит ее глаза? Еще нет. Когда он вернется, то непременно расскажет об этом. Он так много хотел ей рассказать.
— Я еду с тобой, — настаивала она.
— Нет.
Ее глаза расширились.
— Что ты подразумеваешь под «
— В доме какие-то неприятности или скоро произойдут. — Неприятности невообразимого толка. Неприятности, которые она не сможет понять, если он попытается сейчас объяснить. — Я хочу, чтобы вы с Эммой были в безопасности.
— У меня есть оружие, — сказала она. — И я умею им пользоваться.
Как он мог объяснить, что сверкающего в каждой руке оружия будет недостаточно в этом сражении?
— Останься здесь, — настаивал он. — Пожалуйста.
Хоуп вздохнула и уступила его просьбе, хоть это и далось ей нелегко. Неужели так будет всегда?
— Позвони мне, когда доберешься.
— Конечно. —
— Я все еще не понимаю, почему не могу поехать с тобой, — проворчала она. — Я уже знаю о твоей семье, поэтому нет необходимости что-то скрывать. — Он видел в ее глазах невысказанное «
Гидеон обхватил ладонями лицо Хоуп.
— Я люблю тебя. Я люблю тебя так сильно, что это меня ужасает. Никогда не думал, что буду заботиться о ком-то так, как о тебе, и это произошло настолько быстро, что моя голова все еще кружится. Это очень ценно, и я хочу, чтобы у нас был реальный шанс. Однажды я возьму тебя в дом, обещаю, — сказал он. — Но не сегодня.
— Я не понимаю, — тихо ответила она.
— Знаю, мне очень жаль.
Он поцеловал ее, долго, но не настолько долго, как ему хотелось бы, затем запрыгнул в «мустанг».
— Позвони Чарли, пусть он отвезет тебя домой. Я позвоню, как только смогу.
Гидеон оставил смущенную Хоуп стоять на парковке. Она не была женщиной, привыкшей ждать, но он знал, что она будет ждать его. Он не сомневался в этом.
Сегодня был день летнего солнцестояния, это не простое совпадение. Попытки Табби убить его и Экей в течение нескольких прошлых дней также не были простым совпадением. Ансара хотели заполучить родовое гнездо, убежище Рейнтри и связанную с ним власть, и так было всегда.
Они этого не получат.
Однажды его жена и дочь откроют красоту и силу земли Рейнтри, которая всегда была неприкосновенна. Защищать святыню Рейнтри было обязанностью Гидеона, так же, как его обязанностью стала защита Хоуп, Эммы и любых других маленьких Рейнтри, которые придут в последующие годы. Защищать то, что принадлежало
Едва достигнув шоссе, Гидеон поехал так быстро, насколько позволял «мустанг». Ветер трепал его волосы, и с каждой проходящей секундой дом становился все ближе и ближе, а когда с юга неожиданно приблизилась гроза и собралась в темнеющих небесах над автомобилем, на много километров вокруг не
