«добровольческие» дивизии пришлось слить в одну.
На этом месте, пожалуй, стоит сделать одно принципиальное замечание. Советских военных специалистов пост-фактум критиковали за то, что они неправильно применяли в Испании танки в отличие от итальянцев. Советские танки распределялись, дескать, мелкими группами для поддержки пехоты, а «прогрессивные» итальянцы в духе будущего «блицкрига» формировали самостоятельные группы легких танков для бросков в глубину обороны противника. И успех этой тактики якобы был налицо в Малаге (1937 год) и Арагоне (1938 год). Правда, критики не учитывают одну немаловажную деталь — советские танки прорывали укрепленную оборону, напичканную противотанковыми орудиями, что нельзя было сделать без пехоты, авиации и артиллерии. Итальянцы же использовали механизированные колонны, только имея против себя слабые силы, или прорванную оборону. Как только им оказывали сопротивление, они тут же возвращались к пехотным атакам при поддержке танков. Кстати, и немцы во второй мировой войне прорывали оборону пехотой при поддержке авиации и артиллерии, вводя только потом в прорыв механизированные части.
И в Арагонской кампании 1938 года итальянцы, натолкнувшись на сопротивление дивизии Листера, поддержанной всего лишь одним танковым батальоном, быстро утратили наступательный пыл и понесли большие потери. Если еще в январе-феврале Муссолини настаивал на более активном использовании своих войск, то уже в апреле-мае Франко уговаривал отдыхавших в тылу «добровольцев» выделить хотя бы одну дивизию для охраны спокойного участка фронта.
На помощь потрепанным итальянцам пришел Лондон. 16 апреля 1938 года (т. е. через день после выхода мятежников к Средиземному морю) было подписано англо-итальянское соглашение, в котором предусматривался вывод всех итальянских добровольцев из Испании только после окончания там войны. Таким образом, Англия публично признала право итальянских фашистов воевать на Пиренейском полуострове. Республике была нанесена дипломатическая пощечина, а «невмешательство» превратилось в фарс даже в глазах английских консерваторов. В обмен Муссолини соглашался соблюдать статус-кво в западном Средиземноморье и не претендовать на испанскую территорию, т. е. фактически повторил итальянские обязательства начала 1937 года.
Между тем немцы попытались приостановить наметившийся дрейф «каудильо» в сторону Англии. Они предложили Франко подписать политический двусторонний договор, предусматривавший тесную координацию внешнеполитического курса Испании и Германии, развитие военного сотрудничества и благожелательный нейтралитет в случае войны одной из сторон договора с третьим государством. В целом, немцы были заинтересованы не столько в содержании договора (он не добавлял ничего нового к уже сложившимся тесным связям Франко с Берлином), сколько в самом факте его публичного подписания, что должно было продемонстрировать всему миру, на чьей стороны в надвигавшейся на Европу войне будет испанский диктатор. Но Франко, прямо сославшись на возможное недовольство Англии, предложил сделать договор секретным. Это не устраивало Гитлера, и так с самого начала скептически относившегося к идее Риббентропа по поводу политического договора с Франко. «Фюрер» мыслил более практически и требовал довести до конца «проект Монтанья», чтобы обеспечить Германию в будущей войне стратегическим сырьем.
Посол фон Шторер настойчиво требовал отмены октябрьского декрета 1937 года и ликвидации всяких ограничений на иностранные доли в испанских горнодобывающих компаниях. Здесь у Берлина был довольно сильный козырь: долг Франко на сумму в 338 миллиона марок за поставленные военные материалы. Хитрый «генералиссимус» пообещал принять новый закон, предварительно обсудив его содержание с немцами. Но одновременно Франко отказывался давать аудиенцию германскому послу, поручив ведение переговоров своему министру иностранных дел Хордане. Неожиданно последний сообщил фон Штореру, что «каудильо» уже подписал соответствующий закон и через день он будет опубликован. Согласно новому закону доля иностранного участия в горнодобывающих компаниях была повышена всего лишь до 40 %. Аргументация немцев, что медные рудники в Рио-Тинто являются 100-процентной британской собственностью, не возымела никакого действия. Но больше всего Берлин раздражало то, с какой легкостью Франко нарушил свое торжественное обещание предварительно обсудить закон с немецкой стороной. Холодок в отношениях между «национальной» Испанией и «третьим рейхом» возрастал. Фон Шторер даже спросил Хордану, является ли еще германский посол в Бургосе персоной грата (желательной). Кстати, у фон Шторера в этом смысле уже был негативный опыт. Во время Первой мировой войны, когда он был сотрудником немецкого посольства в Мадриде, его выслали из страны за участие в подготовке покушения на тогдашнего близкого к Антанте испанского премьер-министра графа Романонеса.
С середины апреля 1938 года итальянцы возобновили атаки на торговые суда, перевозящие грузы для республики и в течение двух месяцев торпедировали 22 британских корабля, потопив или серьезно повредив 11 из них. Причем один из кораблей был пущен на дно в пределах видимости от британского патрульного военного судна. Взрыв возмущения в палате общин заставил английское правительство требовать прекращение пиратства. Но убедил Муссолини только один аргумент: в случае продолжения атак Чемберлен может быть отправлен в отставку. Такой потери не могли себе позволить ни Берлин, ни Рим, и разбой на море был немедленно прекращен.
Зато провалилась другая инициатива Великобритании по созданию международной комиссии с целью проверить, являются ли бомбардируемые в республике объекты, военными. Эта инициатива была предпринята под давлением английского общественного мнения, возмущенного бесчеловечными бомбежками жилых кварталов испанских городов. Британский Форин офис без особого энтузиазма просил Германию и Италию оказать соответствующее влияние на Франко, будто бы не понимая, что сами бомбежки осуществляют немецкие и итальянские пилоты.
В апреле 1938 года ушел в прошлое и Лондонский комитет по невмешательству, все никак не сподобившийся «родить» конкретный план по выводу иностранных добровольцев из Испании. Германия и Италия, убежденные в скорой победе Франко, были готовы согласиться практически на любой вариант, полагая, что к маю война уже закончится.
Но так не считала Испанская республика. В марте-июне 1938 года через Францию было получено 25 тысяч тонн в основном советского вооружения, включая упоминавшуюся выше усовершенствованную модель истребителя И-16 (тип 10 или «супермоска») с четырьмя пулеметами. Самолеты перевозились по Франции на грузовиках и, чтобы не мешать крыльям, были спилены деревья на обочине. Объявленная мобилизация в Народную армию еще нескольких возрастов прошла весьма успешно. К тому же республика смогла укрепить свои позиции в Каталонии, так как Франко, выйдя к Средиземному морю, неожиданно повернул на юг. Рохо считал это подарком судьбы, а многие генералы мятежников открыто выражали непонимание стратегии «каудильо». А тот предполагал наступать на юг вдоль побережья с целью захвата Валенсии. Затем планировалось повернуть на запад и, соединившись с другой ударной группой, которая должна была начать наступление из района Толедо, окружить Мадрид. Франко не просто хотел закончить войну. Ему надо было обязательно захватить не покорившийся многочисленным атакам Мадрид.
Но на этот раз республиканцы решили подготовить на направлении вероятного наступления врага солидные оборонительные рубежи. Мобилизованные в армию призывники строили к северу от Валенсии мощную линию заграждений (так называемая «линия XYZ») с капитальными укрытиями для личного состава от атак с воздуха. Эту линию должны были занять два свежих корпуса, не испытавшие горечи поражений в Арагоне.
Ареной начавшегося 22 апреля наступления мятежников на юг (позднее эту операцию назовут битвой за Левант) было изрезанное глубокими ущельями плоскогорье Маэстразго, где был в свое время один из очагов первой карлисткой войны. Удары наносились двумя корпусами (Кастильским в составе шести дивизий и Галисийским, в который входило три дивизии) вдоль побережья и из района Теруэля на юго-восток. Для развития успеха была сосредоточена группа Гарсиа Валиньи из двух дивизий.
Со стороны республиканцев фронт Леванта сначала прикрывали остатки пяти разгромленных корпусов Народной армии. Например, на 13 апреля 1938 года 22-й корпус состоял из 5 батальонов, при штатной численности 36. Многие части левантийских корпусов после выхода мятежников к морю оказались в Каталонии, что дезорганизовало всю систему командования и снабжения. Командующий разгромленной в Арагоне Маневренной армией полковник Леопольдо Менедес проявил в конце апреля большой организаторский талант и смог собрать и переформировать на специальных пунктах разрозненные части. Впервые за много дней солдаты получили горячую пищу, ночлег и боеприпасы.
