бывало.
— Вы заставили детей Авраамовых объединиться. И все страдания, через которые нам предстоит пройти, очистят нас. И приведут к спасению. Это великая война, о которой говорится в Библии, и Скайнет — это Антихрист. Это же очевидно, и удивительно, что прозрели лишь немногие. — Барнс самодовольно улыбнулся. — Но ведь так и должно быть. Без войны не может быть второго пришествия, не может быть возврата и вознесения.
Барнс поднял оружие. Райт молча смотрел на него. Больше он ничего не мог сделать.
Одиночный выстрел ударил в плечо, и он вздрогнул, когда пуля, не причинив вреда, срикошетила от гладкой поверхности обнаженного металла. Оправившись от испуга, Райт уставился на своего мучителя.
Барнс усмехнулся:
— Я видел, как ты вздрогнул. Я думал, ты крепче. Дуло снова стало подниматься. Барнс прицелился. Вторая пуля со звоном отскочила от плеча, заставив беспомощного пленника слегка повернуться, но по- прежнему не причинив никаких видимых повреждений. Продолжающееся молчание Райта удивило, но не рассердило Барнса. Сержант решил, что отсутствие реакции указывает на сбой в программе. Приятно видеть, что творение Скайнета несовершенно. Если бы программирование было безупречным, этот гибрид реагировал бы на каждый выстрел так, как должен был реагировать человек: криками, мольбами и болезненными стонами.
Едва затихло эхо второго выстрела, в шахту вошла Уильямс:
— Господи, что же ты делаешь!
Барнс оглянулся:
— Извини, Блэр. Только не говори, что испугалась срикошетившей пули, ладно?
— Нет, просто я думала, что иду в тихое охраняемое место, а меня встречают летящие пули. Чем ты занимаешься?
Он пожал плечами:
— Стреляю по мишени. Мне стало скучно.
Она понимающе кивнула:
— Ага, всем известно, чем ты занимаешься, когда тебе скучно. Ты опять читал проповеди, Барнс?
Он посмотрел на нее, потом на молчавшего узника.
— Здесь почти нечем заняться. Я только пытаюсь понять, что он такое.
При появлении в комнате Уильямс поведение Райта резко изменилось. Только что молчаливый и равнодушный ко всему пленник заговорил:
— Спусти меня, и я покажу тебе, кто я такой.
Барнс хихикнул:
— Да уж, конечно, с открытой-то грудью. Но мне это нравится. Очень типичная реакция, совсем как у человека. Давай, машина. Клянусь, если бы мы вдвоем поработали над тобой, то быстро заставили бы тебя рыдать и плакать. Как настоящего человека.
— Хороший был выстрел? — спросила его Уильямс. Барнс поднял оружие и прицелился.
— Ты же знаешь, я никогда не промахиваюсь.
— Я тоже. — Она ткнула пальцем в направлении двери. — Коннор тебя вызывает.
Барнс немного опустил винтовку и недоверчиво обернулся.
— Зачем? Это же ты у нас вляпалась по уши. Ты решила привести на базу этого заблудившегося щеночка.
Произнося последние слова, Барнс быстро поднял ружье и выстрелил. Как и все предыдущие пули, эта тоже с мелодичным звоном отскочила от неуязвимого тела, висевшего в центре шахты.
Уильямс насмешливо фыркнула:
— Возможно, именно поэтому меня послали тебе на смену.
Она протянула руку. Барнс посмотрел на руку, потом прямо в лицо.
Разве он не должен получить официальный приказ о смене, перед тем как отправится с докладом к Коннору?
Впрочем, сегодня поднялась такая суматоха перед предстоящей атакой, что все процедуры, вероятно, сокращены, если только от них совсем не отказались. Уильямс снова потянулась за оружием.
— Ну же, давай его мне. Я тоже хочу попрактиковаться. — Барнс все еще колебался, и она нетерпеливо закатила глаза. — Ты не доверяешь мне свое оружие? Считаешь, если я пилот, так не способна стрелять стоя? Я попадаю в цель не хуже тебя. — Она выхватила у него винтовку, и Барнс почти не сопротивлялся. — Если тебе нужны доказательства, сейчас я их представлю.
Блэр повернулась и прицелилась в Маркуса. Их взгляды на мгновение встретились.
— Правая ключица. Спорим, я смогу его развернуть?
Не медля ни секунды, она выстрелила. В закрытом помещении снова раздался протяжный звон. Райт стал медленно поворачиваться на цепях, пока не оказался к ним спиной. Барнс не шевельнулся. Опустив дуло, Уильямс немного прищурилась и сделала вид, что хочет вернуть оружие.
— Неплохое развлечение. — Она немного помолчала, затем добавила: — Хочешь, я пойду к Коннору и скажу, что ты не придешь?
Сержант встрепенулся:
— Нет. Конечно нет.
Он протянул руку, чтобы забрать оружие, но Уильямс уже прицеливалась.
— Другое плечо. Надо развернуть его обратно.
Ее второй выстрел вернул Райта в прежнее положение. Наконец Барнс улыбнулся:
— Ладно, пилот, ты меня убедила, что умеешь попадать в цель с близкого расстояния. А теперь давай усложним задание, хорошо?
Он подошел к лебедке и, пока Уильямс не успела его остановить, отключил стопор, удерживающий цепь.
Райт, гремя оковами, пронесся до самого дна шахты и рухнул на бетонный пол. Такое падение стало бы смертельным для любого человека. Он должен был разбиться.
Но вместо этого Райт медленно поднялся на ноги, тряхнул головой и прислонился к стене, глядя на Барнса и Уильямс снизу.
Сержант, увидев, что гибрид выжил, высокомерно хмыкнул и повернулся к выходу.
— Присматривай за ним, ладно? Не знаю, зачем меня вызвал Коннор, но я не задержусь. — Он кивком указал на пленника. — Посмотрим, сколько царапин ты на нем оставишь с такого расстояния, пока я не вернусь.
После ухода Барнса Уильямс молча застыла на месте, словно чего-то ждала. Затем она отложила ружье.
Райт увидел, что на него сверху падает какой-то предмет. Он едва успел отскочить в сторону. Предмет приземлился с глухим стуком, и Райт сразу узнал в нем дорожный ранец Уильямс. Маркус недоуменно уставился на сумку, но неожиданно раздавшийся звон заставил его снова поднять голову.
Уильямс воспользовалась другим концом его цепи и теперь быстро спускалась вслед за брошенным ранцем. На такой скорости большинство людей начали бы кричать или по меньшей мере зажмурились бы. Но не Блэр Уильямс. Она легко приземлилась на пол и, не говоря ни слова, бросилась к туго набитому ранцу. Сначала она достала какую-то одежду и бесцеремонно отбросила ее в сторону. Пока Райт пытался понять, что происходит, она вытащила и запалила компактный газовый резак. Резак был не слишком большим, и язычок пламени был довольно мал, но достаточно горяч, чтобы разрезать его оковы.
Откуда ему это известно?
Не успел Маркус удивиться своей способности оценивать температуру пламени, как Уильямс начала резать стальные зажимы, охватывавшие его запястья и привинченные к цепи. За темными защитными очками ему не были видны ее глаза, но он безошибочно узнал знакомую усмешку и полный сарказма голос:
— Надеюсь, пламя тебя не слишком беспокоит?
Он хотел, чтобы пламя, почти касавшееся его тела, причинило боль. Он хотел ощутить жжение
