— Ну, жги меня! — сипло сказал он. — Если ты мне не снишься.
Финн не стал ни смотреть, ни слушать его. Несколько человек начали поднимать головы, с испуганным удивлением или ужасом разглядывая свободного и вооруженного человека, стоявшего в дверном проеме. И одна из этих голов была седой, с морщинистым дубленым лицом, измазанным кровью, с многочисленными порезами, покрывшимися коростой и исполосовавшими лицо и худое полуобнаженное тело.
— Джош… — едва слышно прошептал Финн.
Старик выглядел ужасно ослабевшим, он едва мог поднять голову из-за ужасных ран, оставленных силовыми хлыстами. Но по его морщинистому лицу проползла улыбка, и его глаза, такие же карие, как всегда, светились выражением, в котором смешались удивление и неописуемая радость.
Финн быстро вошел в комнату, и мужчина со шрамом поднялся на ноги.
— Дружище, — сказал он хриплым голосом, — если это все-таки сон, то дьявольски жестокий.
— Не сон, — грубо бросил Финн, — я пришел за Джошем.
— Тогда ты Финн, — сказал мужчина. — Старый Джо заливал что-то там про тебя. Только, похоже, говорил он чистую правду.
Финн, не слушая, проскользнул мимо него и встал на колени перед Джошем. Старик лежал на тощей горке лохмотьев, которые, видимо, совсем недавно прикрывали спины других людей и люди эти трогательно пытались облегчить боль несчастного. Джош протянул дрожащую руку и ухватился за запястье Финна.
— Сынок… — говорил он слабым шепотом. — Я знал, что ты придешь за нами. Проклятый дурачок, сумасшедший…
— Джена здесь? — быстро спросил Финн.
— Нет, — старые глаза затуманились. — Нас… разлучили. Ее забрали в другие сани. Она пропала, сынок.
Хотя боль этих слов пронзила Финна, как копьем, он постарался, чтобы его голос оставался тихим и спокойным.
— А как ты, Джош? Сможешь идти?
Призрак хмурой улыбки появился на его лице.
— Попытаюсь. Пусть это даже убьет меня… Но мне лучше умереть где-то в другом месте, а не здесь.
— Что ты собираешься делать? — Мужчина со шрамом подошел к ним. — Как ты собираешься вынести Джоша? И как, черт возьми, ты вошел?
К этому времени уже все пленники проснулись и смотрели на Финна со смесью страха и дикой надежды в глазах.
Финн коротко взглянул на человека со шрамом.
— Нет времени для разговоров. В любую минуту могут налететь Рабовладельцы и Братья по крови.
— Только не сейчас, — к его удивлению ответил тот. — Рабовладельцы и их звери остаются наверху до рассвета. Братья по крови любят поспать. Кроме, может быть, охранников у внешнего входа. А Рабовладельцы ничуть не беспокоятся о нас особенно, когда мы находимся за огненной дверью, — он довольно ухмыльнулся. — Так что хватит времени, чтобы выбраться наружу всему нашему стаду.
Финн внимательно посмотрел на него. Как все просто. Как сказал Медведь: я так и знал. Ни Рабовладельцам, ни Братьям по крови и в голову не может прийти, что какой-то человек попытается проникнуть на базу, а поэтому нет никакого смысла быть настороже. Это чувство безопасности и превосходства, а также отсутствие воображения, о котором говорил Медведь, позволили ему захватить Рабовладельцев врасплох.
Он свирепо улыбнулся человеку со шрамом.
— Отлично, идем. Но только быстро и тихо. — Он торопливо рассказал новому знакомому о входе, который он прорезал в стене, примыкавшем к хранилищу.
Тот высоко поднял брови:
— Черт возьми, ты смелый парнишка. Показывай дорогу. Но послушай… ведь это мы копали этот туннель. Мы знаем об этом хранилище, оно в любой момент может обрушиться.
Финн пожал плечами:
— Это единственный путь.
— На этом пути нас ждет смерть, — пробормотал какой-то мужчина в толпе, и несколько других голосов одобрительно загудели. Но все мгновенно умолкли, когда мужчина со шрамом повернулся и поглядел на них.
— Кто хочет, оставайтесь подыхать здесь, ваше дело! — прорычал он. — А кто пойдет, заткнитесь и делайте то, что скажет этот паренек — или я сверну кому-нибудь шею, не успеет и кончиться ночь!
Он отвернулся от испуганных людей.
— Меня зовут Граттон, — сказал он Финну. — Ты говори, что нам надо делать, а мы уже все, что нужно, сделаем. — На его лице вновь вспыхнула широкая улыбка. — Черт возьми, дружок, но у свободы привкус пота. Мы будем у тебя в неоплатном долгу, уж и не знаю, как мы с тобой рассчитаемся.
— Мы еще не вышли, — сухо сказал Финн. — Помоги мне взять Джоша.
Быстро, но осторожно, они вдвоем подняли старика. Ноги Джоша дрожали и было ясно видно, как он сдерживается, чтобы не закричать от боли. Финн напрягся, чтобы принять на себя большую часть веса Джоша и повернулся к двери.
Тут еще одна мысль пришла ему в голову — он протянул огненное копье Граттону:
— Бери и посматривай назад. Если мы попадем в неприятность, у тебя будет возможность начать выплачивать долги.
На изуродованном шрамом лице Граттона отразился чистый восторг, и он схватил оружие.
— Почти надеюсь, что кое-кто из этого зверья спустится пониже.
— Спустится, — сказал Финн, — если мы не поторопимся. Скоро рассвет.
Он пошел к двери, наполовину волоча слабого, спотыкающегося Джоша. За ними пошло большинство мужчин, в глазах которых теперь сверкал свирепый энтузиазм. Несколько человек осталось, забившись в угол, истекая потом от ужаса. Граттон остановился перед ними, сверля их презрительным взглядом. Потом он только пренебрежительно плюнул и вышел вслед за другими из комнаты.
Финн сосредоточился на грубой мысленной карте пройденного им ранее маршрута. И все же он с трудом мог поверить в то, что случилось — как легко оказалось проникнуть на базу, найти Джоша и начать удирать, не встречая препятствий. Сейчас ему оставалось лишь вернуться к пролому в стене, так быстро и бесшумно, как он только сможет это сделать, когда за ними по пятам идет пятьдесят человек.
Но не успели они выйти в коридор, как безмолвие кончилось. На верхнем уровне, но так громко, что, казалось, всего в нескольких метрах, раздался взрыв ужасающего крика и шума. Звон металла о металл, тяжелое топанье бегущих ног и, покрывая все это, дикий звериный рев разъяренных Братьев по крови.
13. Открытие
Пока Финн обыскивал базу. Медведь послушно оставался в темноте среди деревьев у подножия холма. Это было нелегко ждать и прятаться, не в характере Медведя. Ночь была наполнена неприятными звуками — скрипом сучьев, почти неслышным шуршанием каких-то маленьких существ в траве. А еще более неприятным были те образы, что заполняли голову Медведя, — что может случиться с Финном внутри базы чужаков.
Много раз он приподнимался, чувствуя, что должен был пойти с Финном и проследить за ним, а не сидеть в безопасности под деревом. Но каждый раз он садился и вспоминал с беззвучным ревом, что его могучая грудь не позволит воспользоваться тем путем, которым прошел Финн.
Так он ждал, и его нервы совсем истрепались от тревоги. К тому времени, когда рассвет окрасил восток в розовое, его терпение — и в лучшие-то времена весьма небольшое — совсем истощилось.
Он стал думать. Все же он пойдет, поразведает, оглядится. Если Финн вернется, когда его не будет,
