болтовню.
Его сильно беспокоил Финн. Он знал, что Финн так полностью и не вышел из шокового состояния, в которое его ввергло увиденное и осознанное в лаборатории Рабовладельцев. Теперь, когда они оказались в безопасности и могли немного расслабиться, это знание жестоко терзало разум Финна. Жизненная сила покинула его: он погрузился в себя, стал молчаливым, угрюмым, его окутала какая-то внутренняя тень, которая становилась все гуще с каждым днем.
Медведь знал, что это — его дело, попытаться вырвать Финна из тени, ведь только он понимал, откуда она. Но до сих пор он не имел возможности сделать что-нибудь с тех самых пор, как они вышли из туннеля, ведущего в обрушившееся хранилище.
Было раннее утро, сияющее и яркое. Как оказалось, битва и побег с базы заняли удивительно короткое время. Травянистый склон был пустынен, когда Медведь и Финн сбегали по нему, значит, Медведь был прав. Чужаки считали, что в хранилище люди оказались в ловушке, и не смогли предвидеть, что, им удастся удрать через туннель.
Но Медведь знал, что передышка будет короткой. На базе еще оставались живые Рабовладельцы, и они соберут все свои вооруженные отряды и подготовят вихревые сани для преследования во имя мести.
Финн также понимал, что они еще не в безопасности, но он был отчасти рад этому обстоятельству. Необходимость была в напряжении, бежать, может быть, еще драться, предохраняла его от размышлений. А он еще не был готов думать о том, что он видел и понял в лаборатории чужаков. И он вряд ли когда- нибудь будет готов.
Между прочими делами он был занят тем, что шел по следу людей, ведущему на юг. Меньше, чем через километр, они с Медведем догнали беглецов. Люди распластались на мягком дерне в полном изнеможении, некоторые от усталости и страха плакали. Многие ужасно ослабли от ран, полученных в битве. И, конечно, все женщины, так или иначе, — несли детей.
Только Граттон нашел в себе силы встать и радостно приветствовать Финна, в то же время настороженно поглядывая на Медведя.
— Люди дошли до ручки, — сказал Граттон. — Они не могут бежать. Это их убьет. И твоего отца тоже.
— Ну, хорошо, — холодно сказал Финн. — Он взглянул на лежащего в полубессознательном состоянии Джошуа. — Можете остаться здесь. Немного подлечиться и отдохнуть, а когда отдохнете, идите на юг. Я вернусь и попытаюсь отвести чужаков в сторону.
— А он? — спросил Граттон, бросив на Медведя взгляд.
Глаза Финна вспыхнули.
— Я тебе уже говорил, что это мой друг. Меня бы здесь не было, если бы не он. Как, впрочем, и большинства твоих людей.
Граттон сдержанно кивнул, и тут из кучи людей раздался слабый, но полный решимости голос:
— Если это так, то я обязан ему больше, чем кому-либо.
Это был Джошуа, который очнулся, услышал голос Финна и теперь пытался сесть. Финн подбежал к нему.
— Не думай о долгах, — сказал он. — Отдохни. Медведь присмотрит за тобой.
Медведь, сердито смотревший на Граттона, при этих словах расстроился.
— Лучше бы я с тобой пошел, Финн, — сказал он. — Ты же ранен.
Финн взглянул на свою рану. Хотя она все еще болела, он почти забыл о ней, да и кровь уже почти не текла.
— Со мной все в порядке, и… мне нужно побыть одному, — губы его искривились, тень внутренних мучений явно отразилась в глазах. — Я вернусь.
Потом он повернулся к лесу и исчез.
Вскоре Финн стоял в хвойном лесу у подножия склона, который вел к базе Рабовладельцев. Слегка пригнув траву, он увидел то, что ожидал. Двое вихревых саней и четыре крылатых шпиона над ними. Финн знал, что смертоносные машины могут догнать людей через несколько минут, и тогда никто не выживет.
Он спокойно вышел на открытое место.
Затем притворно испугался, будто только что увидел вихревые сани, повернулся и бросился бежать в лес, но прихрамывая, словно раненый. Он побежал на запад, далеко в сторону от следа, оставленного беглецами.
Финн бросил взгляд назад и увидела что и вихревые сани, и крылатые шпионы изменили курс и направились в его сторону.
Несколько часов подряд он заставлял гнаться за собой чужаков и их слуг. Он сосредоточился на своей тактике, и тень внутреннего ужаса забилась куда-то в дальние уголки его сознания. Время от времени он будто случайно показывался среди деревьев: чужаки и их крылатые наблюдатели бросались в атаку. Тогда Финн растворялся в лесу, заставляя преследователей метаться в поисках туда-сюда, пока не приходилось вновь появляться и поддразнивать их своим видом.
За эти часы он увел преследователей далеко на запад, в заросшие и болотистые районы дикого леса. Там он оставил их, занятых механическими, по своему обыкновению, поисками, и невидимый ускользнул на юг.
Тем временем Граттон и остальные, подгоняемые свирепым нетерпением Медведя, перевязали самые серьезные раны — с помощью целебных трав, собранных по указанию Джошуа — и нашли в себе силы продолжить поход.
Медведь предложил свою мощную руку для поддержки и вскоре они целиком ушли в беседу. Ни боль, ни слабость не мешали Джошу желать узнать все, что произошло с его сыном с тех пор, как в их деревню прилетели Рабовладельцы. А Медведь, со своей стороны, хотел рассказать кому-нибудь о том зловещем эффекте, которое произвело на Финна открытие, сделанное в лаборатории Рабовладельцев.
Больше всего он хотел потолковать с Финном. Но когда в конце дня Финн присоединился к ним, уверенный, что теперь они в безопасности, времени для разговоров не оставалось. Финном овладела такая усталость, что он едва дождался, пока Медведь перевяжет его рану, и уснул.
В следующие дни, когда маленькая группа людей продолжала изнурительное путешествие, времени для разговоров тоже не было. Финн проводил все дни без отдыха, странствуя по дикому лесу, разведывал, что ждет впереди, охотился, чтобы накормить людей. И к ночи он становился молчаливым, отчужденным, погружался в свои мрачные мысли. Все остальные наслаждались обретенной свободой и, поглощенные утомительным путешествием, ничего не замечали. Но Джошуа беспокоился, и Медведь явно был взволнован.
Итак, дождливым вечером на лесной полянке Медведь раздраженно вышагивал туда-сюда, ожидая возвращения Финна. Когда Граттон оставил Джошуа и присоединился к остальным. Медведь подошел к старику. Жилистое тело Джошуа почти обрело свою прежнюю силу, но в его глазах было такое же беспокойство, что и у Медведя.
— Попытаемся поговорить с ним сегодня? — спросил Джошуа.
— Если удастся насесть на него, — пророкотал Медведь. — Он гложет себя изнутри — скоро совсем ничего не останется.
— Эти проклятые отметины… — начал Джошуа.
— Не отметины. Эти отметины просто опознаватель — Рабовладельцы помечают ими всех людей, родившихся на базе. — Медведь взглянул на узор из точек на своей руке, менее заметный теперь, когда сожженные волосы слегка отросли. — Финна убивает то, что они означают. Он не может жить с сознанием того, что он…
— Один из Монстров, которых сотворили Рабовладельцы, — произнес чей-то голос из-за спины Медведя.
Медведь повернулся. Финн тупо смотрел на них, его глаза потемнели от боли и ужаса, словно перед ними стояло какое-то кошмарное зрелище, не видимое остальным.
— Ага, — сказал Медведь таким же бесцветным голосом. — Один из нас, монстров.
Финн резко сел, его лицо искривилось.
