Чёрный зверь мгновенно вновь стал Эльтарой.
— Уфх! — выдохнул гном. — А я уж испугался, что этих болванов и впрямь сейчас придётся убивать… А и ловок же ты, парень! — Он хлопнул Хеорта по спине.
— Нам нельзя терять времени, — глухо проговорила Эльтара. Она вся дрожала, словно от холода. — Пойдёмте в город, пока тут не собрались все ополчения баронов Фейна! И ещё мне не нравятся эти слова насчёт колдунов… Ладно, идёмте же скорее! Мне надо согреться. Эти превращения отнимают всё…
Стоявшая в воротах стража проводила троицу лживо-равнодушными взглядами. Колдуны! За такой донос можно оторвать пару-тройку весомых жёлтых кругляков в храме Хедина Хранителя… или Ракота Миротворца…
ГЛАВА IV
Аргнист знал, что будет плохо. Очень плохо. Но что настолько — он и представить себе не мог. Весь гарнизон форта насчитывал четыре десятка молодых ополченцев — простых крестьянских парней, у которых не хватило серебра, чтобы откупиться от службы, да дюжину мужиков-обозников, отродясь не то что не державших в руках меча, но даже его никогда и не видевших. Кроме этой компании, он сам, Аргнист, да ещё старый десятник Фрабар. Пятьдесят пятым в Гэсаре был отец эконом Ордена Звезды Иеронимус, но его едва ли можно было причислить к защитникам — монах сидел под замком, не переставая виртуозно ругаться. Фрабар пару раз подходил к железной двери, прикладывал ухо к металлу, и по лицу его расплывалось почти что райское блаженство.
— Эк, как забирает, шельма! Такого даже я не слыхивал… Сильны ж браниться в капитулате!
Однако, несмотря ни на что, дело всё-таки делалось. Мост разметали, выходившие на него северные ворота укрепили изнутри мешками с землёй и брёвнами. В форте хватало старого оружия — всё новое, исправное, рачительный Иеронимус уже вывез. Аргнист сильно подозревал, что немалая часть этого добра была продана на сторону — галенским разбойникам, к примеру, или баронам, — те всегда скупали любую воинскую снасть. Впрочем, теперь это уже не важно…
Ноя, рыдая и размазывая сопли по щекам, новобранцы долго счищали ржавчину с древних мечей. Баланса никакого, но всё же лучше, чем голые руки. Луков нашлось с избытком, но добрых — только два десятка. С самострелами дело обстояло получше — почти две сотни, но все старые, неподъёмные, заряжать такие — сущее мучение. Ещё нашлись кольчуги, шлемы (большей частью слишком большие) и щиты. Кое- как, с грехом пополам вооружив свой отряд, Аргнист принялся его немилосердно муштровать, Фрабар спустя некоторое время сорвал себе голос и мог только хрипеть.
Аргнист учил парней всему, что знал сам. Какие есть твари в Орде и как с ними справляться; где уязвимые места у хоботяр, броненосцев, брюхоедов и прочих; как нужно брать чудовищ в одиночку, вдвоём, втроём и вчетвером, когда один отвлекает внимание зверя, другой подрубает лапы, третий отсекает щупальца, а четвёртый наносит последний удар. Крепко спаянная, слаженно действующая четвёрка (сам Аргнист с сыновьями, например) брала одиночного хоботяру в считаные секунды. Другое дело, что хоботяры уже давно не нападают по одному.
По мере сил сотник старался углубить рвы, подсыпать валы, но на подобное у его людей уже не хватало сил. Один из мужичков-обозников пытался сбежать, но Фрабар оказался начеку и поймал беглеца, когда тот с небольшой котомкой, где оказалось кое-какое крепостное добро поменьше да подороже, уже спускался по верёвке со стены.
По всем писаным и неписаным воинским законам за подобное полагалась смерть, но Аргнист только рукой махнул. Что возьмёшь с такого человечишки? По уху дать разок да послать на неделю нечистоты выгребать.
В трудах прошло десять дней. Казалось, что о форте Гэсар все забыли, и даже отцы капитулярии не слали нарочных выяснить судьбу доверенного эконома Иеронимуса, который так и сидел в своей камере, — правда, браниться перестал и теперь лишь горько жаловался на судьбу.
И всё же нельзя было сказать, что старый сотник зря терял время. Мало-помалу из сопливых, вечно хнычущих новобранцев выделялись те, кто готов был сражаться. Таких оказалось мало, раз-два и обчелся, но главное — они появились. И Аргнист сумел сколотить себе избранный десяток, на остальных он просто махнул рукой. Придёт время — самим придётся показывать, какие они есть воины. А не сумеют — значит, их судьба такая. Одним жить, другим умирать; человек сам свою судьбу выбирает. Первый воинский закон — не связывайся с тем, кто на тот свет к Хедину Милостивцу раньше срока собрался. И его не спасёшь, и сам погибнешь. Жестоко? А то нет! Да только в войске, в настоящем войске, иначе нельзя. Не получается. Не выходит. Потому как тут нужно или зубами врага рвать, или самому подыхать. А почему с тобой при этом ещё и другие должны гибнуть?!
Каждое утро Аргнист выводил своих на крепостной двор. И — дождь ли, солнце ли — гонял до седьмого пота. Он
До защитников форта не доходило никаких вестей о том, что творится на других участках Рыцарского Рубежа. В окрестных деревнях народ тоже ничего не знал. Бои шли где-то западнее, вблизи основных крепостей Ордена.
Аргнист лишь очень большим усилием воли заставлял себя не вспоминать хутор, Дееру и сыновей. Они всё равно приходили к нему каждую ночь во снах, над которыми старый сотник не имел власти. Домашние молча выстраивались возле постели Аргниста, глядя на командира форта Гэсар с немым укором — мол, на кого ж ты нас покинул. Днем же сотник спасался от чёрных мыслей работой.
Была ночь, тёплая, тихая и безмятежная. В такую пору лучше всего гулять в обнимку с девчонкой, если ты молод, или покуривать трубочку на свежем воздухе, предаваясь неспешным раздумьям, если жизнь твоя уже идёт под уклон и последний порог приближается; всё, что угодно, хорошо делать в подобную ночь, но только не воевать. Однако приходится.
Аргниста поднял с постели заполошный крик ворвавшегося к нему часового — паренька из тех, что так и не научились лезть в драку без оглядки. Таких сотник ставил только на внутреннюю охрану форта — впереди, в дозорных секретах, сидели те, что покрепче духом.
— Отец командир! Беда! Идут… сюда идут! — Молодой воин весь трясся от страха.
— Отвечай толком! — прикрикнул на него Аргнист, отбрасывая одеяло. — Кто идёт? Откуда идёт? И, самое главное, — куда? Орденский капитулат в полном составе пожаловал, что ли?
— Орда… — выдохнул юноша, без сил опускаясь на лавку, он настолько перетрусил, что ему было уже не до нарушения субординации. В иное время он тотчас схлопотал бы от сотника добрый подзатыльник, но сейчас Аргнист и внимания на это не обратил.
— Откуда? — отрывисто бросил старый воин, поспешно натягивая подкольчужницу. — Кто весть принёс?
— Килиан… Он с передового поста прибежал, а Мром там остался… следить, значит… А весть такая — идёт Орда, и её там видимо-невидимо!.. Всё, как вы описывали… И хоботяры, и брюхоеды, и броненосцы, и иные, неведомые… Не перечесть! Идут вдоль старой тропы к мосту… то есть туда, где мост был.
— Бей тревогу, — распорядился Аргнист, облачаясь в доспехи. — Фрабара буди! Людей — на стены! Понял ли?
Юноша судорожно кивнул. Аргнист сильно подозревал, что штаны у этого горе-воителя уже давно мокрые.
Сотник вышел на крепостной двор. Гэсар ещё спал, ловя последние сладкие мгновения, потому что вот-вот должен был ударить старый колокол, вырывая защитников из объятий дрёмы. Для многих это утро окажется последним.
Подбежал запыхавшийся Килиан, сразу за ним — Мром. Крепкие парни, из лучших, кто не зажмуривался и не кричал «мамочка!», когда надо было сжать зубы и драться.
