ждущую ненасытную пасть, и столкнут её, Эльтару…
Речь обвинителя закончилась. Теперь, согласно обычаю, могла говорить либо сама обвиняемая, либо тот, кто хотел бы выступить в её защиту.
У Эльтары сил говорить не осталось; она лишь попыталась отыскать глазами взор отца, однако правитель сидел, угрюмо уставившись в пол.
— Я хотел бы сказать, — внезапно произнёс Айалан.
Собрание недовольно загудело, но традиции блюлись в Эльфране свято. Помешать молодому воину (и, как оказалось, сильному колдуну!) никто не дерзнул. Как не дерзнул никто и уйти во время его речи.
Негаданный защитник Эльтары оказался и умён, и красноречив. Он напомнил собравшимся, что Первая Заповедь есть Первая Заповедь и нарушать её, конечно же, негоже; однако тот давний закон не предусматривал появления Орды. Обвиняемая же поступила в строгом соответствии с канонами… нанесённый удар должен был оказаться смертелен… но тварь подпитывали силами откуда-то извне, и только потому она выжила. Доказательства? Извольте взглянуть… Вот, вот и вот — скрытые каналы, вот маскирующее заклятие…
Замелькали разноцветные пятна и полосы. Айалан углубился в дебри высшего магического анализа, давая изрядную фору самому титулованному чародею.
— Он же был простым воином! — донёсся до Эльтары приглушённый шёпот лорда-обвинителя. — И чтобы так разбираться в магии…
— …Таким образом, обвиняемая не могла произвести за краткий миг сложных магических действий… и хоть мы имеем дело с нарушением Первой Заповеди, но, учитывая такие обстоятельства… высокое собрание могло бы и смягчить кару…
Наступила неловкая тишина. В самом деле, едва ли кто в этом зале всерьёз желал смерти Эльтары: гибель принцессы уже ничему бы не помогла. И если она на самом деле не могла предвидеть последствия…
Эльтара внезапно ощутила общую неуверенность. Айалан таки поколебал их!
Однако нашёлся один, который стал настаивать. Лорд Дома Пайорилтов.
— Первая Заповедь создавалась не для тех, кто уже совершил преступления! — начал он, поднявшись со своего места обвинителя. — Неотвратимость возмездия — для остальных! Они должны знать — и знать твёрдо! — что за содеянное непременно последует расплата. Щадить никого нельзя. Это послужит хорошим уроком!
— Но если враг уже вызнал расположение Эльфрана и дорогу к нам, то откуда ж возьмутся нарушители Первой Заповеди в будущем? — притворно удивился Айалан. — Как можно выдать то, что и так известно?! Не кажется ли почтенному лорду, что Первая Заповедь просто утрачивает силу?
Казалось, глава Дома Оседлавших Валы на мгновение растерялся. Он помедлил с ответом, и пальцы его чуть резче, чем следовало, стиснули эфес иззолочённой шпаги.
— Открывшие местоположение нашей страны и тайны прохода рано или поздно умрут, — мрачно бросил он наконец. — К этому делу сейчас надлежит приложить все наши силы и всю мощь наших чародеев. Нежданно искусный в волшбе Айалан из Дома Пенных Валов мог бы оказать здесь неоценимую услугу — если, конечно, он ещё числит Эльфран своей родиной.
После таких слов поединок становился неизбежен.
Однако молодой воин лишь рассмеялся, с улыбкой глядя прямо в глаза взбешённому лорду.
— То есть почтенный глава Дома Пайорилтов предлагает бросить народ Эльфрана в хаос наступательной войны, обратить всю нашу силу в оружие, сотворить такое же оружие из Камня Тоэй, заставить трепетать от наших боевых заклятий весь Астрал? Так мы выдадим себя уж наверняка. Нескольких разведчиков проще убрать обычными мечами и стрелами…
— Да простят меня благородные лорды, но сейчас здесь имеет место суд, а не заседание Коронного Совета, — вмешался правитель. Эльтара вновь попыталась поймать взгляд отца, и вновь ей это не удалось. — Изрекли свои речи обвинение и защита. Да станет теперь законом решение благородного собрания. — Правитель закончил положенную этикетом фразу и медленно опустился на место.
Айалан как будто тоже растерялся. Если бы ему удалось втянуть лордов в длительный спор…
—
—
—
—
Эльтара не могла пустить в ход магию — здесь собрались куда более сильные чародеи. Ей оставалось лишь покориться своей участи…
«А вот Двалин или Эльстан не стали бы, — внезапно подумалось ей. — Они-то предпочли бы умереть в бою… А я… стою и жду и ещё на что-то надеюсь… За пределами Эльфрана я была иной… К счастью для лордов и леди, здесь собравшихся…»
И тут высокое собрание высказало свою волю.
Благородное сословие Эльфрана, собравшееся на Круге Справедливости, молча поднялось, выражая тем самым согласие с обвинением. Сидеть не остался никто, кроме Айалана.
У Эльтары подкосились ноги. До этого она не знала страха смерти. Даже опасное путешествие к Холму Демонов, даже схватка с Хиссом не заставили её страшиться слепого Ничто; время не имело власти над обитателями Эльфрана, однако в бою они погибнуть могли. Но как раз, сражаясь, принцесса ничего не боялась. Сейчас же её затопил всепоглощающий страх — поглотил, накрыл с головой, точно волна неосторожного пловца. Её, Эльтары, вот-вот не станет! Она растворится, исчезнет, точно огонёк задутой ветром лучины! Её никогда больше не будет! Её босые ноги никогда не ступят на мягкую траву предгорий, её руки никогда не раздвинут упругих лоз прибрежных зарослей, её глаза никогда не увидят красоты Эльфрана Вечного, они закроются, вытекут, испарятся… И всё её тело, так и не узнавшее до сих пор, что же такое любовь, воспеваемая менестрелями, обратится в крошечную горстку праха…
Смертные волей-неволей привыкают к своей участи. И потому, сами того не ведая, презирают Костлявую, утверждая, что, мол, «двум смертям не бывать, а одной не миновать». Ну а как быть бессмертному? Каково ему чувствовать, что мир вокруг него сейчас исчезнет, поглощённый вечной ночью, после которой уже никогда не наступит рассвет?..
— Эрмион! Поднять приговорённую. В Звёздный Зал её!
Голос правителя остался сух и спокоен. Казалось, он не отправляет на смерть собственное дитя, а расправляется с докучливым насекомым, безо всякой злобы, походя прихлопывая жужжащую тварь…
Рослые воины, отряд Эрмион, личная гвардия правителя, младшие дети его Дома, встали по бокам Эльтары. Заученным движением, равнодушно подхватили её под руки и поволокли вперёд…
Ужас совершенно парализовал принцессу. Она не могла ни двинуться, ни закричать, ни заплакать, ни даже взмолиться о пощаде. Быть может, мать взывала к ней в эти самые мгновения, но страх оказался слишком силён. Он заполнил сознание Эльтары до самых его потаённых глубин…
Дорога до Звёздного Зала была не из длинных. Вот знакомые хрустальные занавесы, хрустальный купол над головой — и в середине Камень Тоэй на своём постаменте.
На миг перед глазами Эльтары мелькнуло напряжённое лицо Айалана.
А потом Вечный Король — принцесса не могла больше называть его отцом — подошёл к Камню, негромко прошептал что-то, прижимаясь губами к самой поверхности, и Тоэй начал послушно подниматься вместе с постаментом. Открылась чёрная дыра, разверстая ненасытная утроба, пожиравшая всех, до кого могла дотянуться. И кто знает, не из её ли глубин во времена оны кто-то неведомый продиктовал первым обитателям Эльфрана содержание Заповедей?
Эрмион, гвардейцы Эльфрана, подтащили Эльтару к самому краю, выказав при этом чувств не больше, чем при переноске мешка с песком. Ни о каком «последнем слове осуждённого» или о его же «последнем желании» и речи не шло. После вынесения приговора обречённый на смерть ещё до собственной телесной гибели вычеркивался из мира живых.
— Исполняйте приговор!
