Шестеро крылатых меченосцев встали рядом со Старым Хрофтом. Тот уже успел срубить несколько клешней и пару выскакивавших вперёд с громким клацаньем челюстей; однако красноватая масса продолжала валить из прохода, шаг за шагом тесня Отца Дружин и воинов Эльтары.
Правда, призрачные клинки оказались даже действеннее золотого. Там, где алую плоть рассекли зеленоватые лезвия, появлялись широкие чёрные раны, обрубки начинали дымиться. И если разрубленные мечом Одина кости чудовища оставались на месте, дёргались, клацали и даже как-то пытались соединиться вновь, то клинки воинов Эльтары оставляли за собой мёртвые просеки почерневшей, обугленной плоти, откуда уже не высовывались ни клешни, ни лапы, ни пасти.
Чёрных полос и пятен становилось всё больше и больше, однако тут чудовище что-то сообразило. С хряском и мокрым хлюпаньем тварь начала выворачиваться наизнанку, мёртвые участки исчезали под напором новой массы мяса и костей, хлынувшей из тоннеля. Бестия с утробным урчанием всасывала в себя поражённые мечами места. Всё нужно было начинать сначала.
Старому Хрофту, похоже, это надоело. Он отпрыгнул назад, вбросил меч в ножны, и в тот же миг потолок пещеры содрогнулся от столкнувшихся в яростном противоборстве магических Сил. Перед Хрофтом возникла мерцающая хрустальная пирамида, острием обращенная к чудовищу. Призрачный таран ударил в сплетение костей и сухожилий, ломая, дробя, раздирая…
Пирамида Хрофта стремительно погружалась в плоть монстра. Казалось, красная змея слишком широко раскрыла пасть, пытаясь заглотить нечто явно шире глотки. Мышцы и сухожилия стали лопаться с хрустом и треском, во все стороны брызгала алая кровь, по туловищу побежали трещины.
Призрачные воины Эльтары исчезли — не хватало сил поддерживать открытыми Врата. Однако и без этого казалось, что твари настаёт конец. Если только изнемогающий Хрофт продержится ещё чуть-чуть…
Чудовище как будто бы сообразило, что его ожидает. Мокрый хруст, чавканье, хлюпанье — от алой гусеницы начали отваливаться целые пласты плоти, и каждый такой кусок тотчас же обращался в нового, яростно атакующего хищника.
Тело страшилища стремительно дробилось, бесформенные клубки едва прикрытых тонкой кожей костей и челюстей рванулись к Эльтаре.
— Держись! — проревел Старый Хрофт, отчаянно отмахиваясь от наседавших тварей. Пол под ногами саойи заходил ходуном, с потолка дождём посыпались глыбы. Они вонзались в пол, точно выпущенные из сверхмощных катапульт, дробясь в пыль и разбрызгивая вокруг себя множество острых осколков.
Это помогло, однако, лишь на время. Из коридора пёрли и пёрли новые и новые извивы бесконечного тела, тотчас же распадавшиеся на десятки и сотни свирепых монстров. Каменный ливень смял и вбил в пол первые их ряды, но на смену погибшим лезли другие. А за их шеренгами продолжала вспухать чудовищными горбами громадная змея, мутно-алая, безглазая, слепая…
Хрофт не дрогнул ни на миг. Он сражался, словно в приснопамятный день Боргильдовой Битвы; золотистый меч оставлял за собой искрошенные тела, боевые заклятия Отца Дружин жгли, давили, плющили, рвали на части подступавших демонов, однако и сил Древнего Бога не хватало, чтобы отразить этот безумный штурм.
Ловкая, гибкая тварь, избегнув и валящихся глыб, и огненных смерчей, и незримых дробящих тисков, проскользнула под мечом Хрофта и прыгнула прямо на грудь Эльтаре. Принцессу окатила волна кислой вони, липкие костяные лапы вцепились ей в плечи, и волшебница, давясь собственным криком, опрокинулась навзничь. Левый бок рванула острая боль — и Эльтара провалилась в забытьё.
Путешествие с Акциумом было, пожалуй, самым удивительным из всех, что выпадали на долю Двалина. Сотворенные из жуков лошади мчались быстрее ветра; и куда бы они ни сворачивали, перед повозкой тотчас же открывалась удобная дорога, хотя вокруг расстилались дикие чащобы. Шарабан Акциума миновал Рыцарский Рубеж и стремительно мчался всё дальше и дальше на север, в глубь подвластных Орде полуночных лесов. Они остановились в каком-то совершенно диком месте, однако Двалин, едва выбравшись поразмять ноги, ахнул от удивления, не успев даже как следует вглядеться:
— Холм Демонов!
— Вот мы и на месте… — пробормотал Акциум. Путаясь в полах плаща, маг выбирался из повозки. — И славная наша Эльтара тоже здесь… Что ж, отлично, мой добрый гном. Сейчас мне надо будет закончить одно небольшое дельце…
— Сперва сними заклятье, чародей, — глухо бросил Двалин. Его отчего-то терзали самые дурные предчувствия, вдобавок жестоко мучила ревность. Во время краткого привала Акциум увёл Ярину в кусты и… Двалину осталось только скрежетать зубами, слушая их возню. — Ты поклялся мне своим посохом!
— А, разумеется, разумеется. — Маг небрежно щёлкнул пальцами. — Ну как? Что чувствует мой добрый гном?
Двалин внезапно ощутил приятное тепло, распространявшееся по всему телу, словно он выпил бокал старого доброго вина. И его внутреннему взору словно наяву предстали высокие купольные залы Ар-ан- Ашпаранга… сородичи… братья… родовая мастерская… и та, с которой он хотел зачать своего наследника.
Сомнений не было — он мог вернуться домой.
— Благодарю тебя, маг, — гном учтиво поклонился.
— А, пустяки, пустяки, — благодушно отмахнулся Акциум. — Снимать заклятья, вдобавок наложенные любителем, — что может быть проще? А теперь я покину вас на время, мои любезные спутники…
Кряхтя и постоянно поминая свои проклятые годы, чародей начал спускаться в недра Холма Демонов. Двалин остался наверху с Яриной.
Того, что было между мной и Саатой, я не смогу описать скупыми и неверными словами на языке смертных людей. Я взорвался изнутри. Я распадался. Я жил тысячами тысяч жизней, я был богом и демоном, эльфом и гномом, человеком и троллем, а то и всеми сразу. И когда моё семя покинуло меня, я словно наяву увидел всю бесконечность Великой Сферы Миров, в единый миг объял всё Упорядоченное, проник в необозримые поля Хаоса и к Бездне Неназываемого…
Когда она поднялась, измученная, — на верхней распухшей от поцелуев губе чуть поблескивали крошечные бисеринки пота, — в глазах её я увидел счастье.
— Мне неважно, кто ты. Я люблю тебя. И мы пошли дальше.
— Ах-с-с, отлично-с-с, отлично-с-с! Вс-сё идет по плану. Эти глупцы даже-с-с не попыталис-с-сь вос- с-спрепятс-ствовать мне перейти Эгер! А теперь уже поздно: мос-ст-то наведён! Так-с-с, с-с-сперва рас-с- сширим тропку, потом начнём с-с-с-ооружать примет. С-с-стража! Где их порубежная с-с-стража? Вот чего- с-с я не понимаю. Ах-с-с, нет, нет, я ошибс-с-ся! Вон же они… только с-с-скрыты, думают, что им удас-стся с-с-спрятаться от с-с-старого Хис-с-с-са таким образом… Раз-с-с, два-с-с… ого! Дюжина-с-с! Интерес-с-сно, что они с-с-смогут с-с-сделать против моего воинс-ства!
Хисс взмахнул зелёной лапой. Сплошной поток тварей Орды потёк по наведённому через Эгер широкому наплавному мосту. На противоположном — то есть Покинутом — берегу среди помертвевших когтистых рук-ветвей Погибельного Леса хорошо заметна была широкая просека. Авангард рогачей, переправившихся первыми, двинулся к зарослям, взрывая, точно плугами, землю коронами своих рогов. Вот вывернулся один лиловый куст, второй, третий… Верные стражи Эльфрана погибали один за другим, не в силах оказать сопротивления. Сейчас, сейчас, ещё немного — и можно будет бросать на приступ всё неисчислимое войско.
А оно было и впрямь неисчислимым. На добрый день пути к востоку, северу и к югу всё было заполонено отрядами Орды. Никогда ещё в одном месте не собиралось столько этих кошмарных тварей. Им было нечего есть: войско должно было или прорваться за Тайные Горы, или погибнуть от бескормицы, либо с позором отступить обратно на полуночь.
Переправа началась. Вскоре просека в Погибельном Лесу стала шириной в четверть мили; взорам тварей открылись подножия Тайных Гор.
А наверху, бессильные что-либо изменить, парили на верных граорах порубежные воины Эльфрана. Правитель категорически запретил им ввязываться в сражение. Они могли только наблюдать.
