революционном переходе в СССР к буржуазному обществу. Эта гипотеза основана на нескольких положениях.
В царской России переход к капитализму далеко не завершился.
В результате крушения СССР в России возникло буржуазное общество.
Тенденции развития советского общества в корне противоречили марксистскому варианту перехода к коммунизму:
переход осуществлялся не во всемирном масштабе;
государственность не исчезала, а укреплялась;
товарно-денежные отношения развивались;
буржуазное сознание народных масс расширялось;
из бюрократии и 'теневиков' возникала новая буржуазия;
национализм нарастал;
советская демократия частично отмирала, частично заменялась элементами парламентаризма.
Тенденции эти очевидны и С. Кара-Мурза не сможет их опровергнуть. Он сможет только показать, что процессы, которые протекали в СССР имели другую, нежели чем на Западе, форму. Мы с этим спорить не будем, а поставим вопрос о сущности советского общества. То что оно было переходным – очевидно. То что оно было переходным к капитализму, следует из наших рассуждений. Но было ли оно тогда капиталистическим, то есть функционаровал ли в нем капиталистический способ производства? На наш взгляд, нет, не функционировал, так как отсутствовал главный элемент капитализма (помимо найма рабочей силы) – рыночно-конкурентные отношения: купля-продажа производилась, но только плановая (теневой сектор не в счет). Поэтому единственно верный ответ на вопрос о сущности советского строя лежит в русле учений великих социалистов-утопистов XIX века: сен-симонистов и Пекера. Они создали умозрительные конструкции нового общества, наиболее полно 'совпавшие' с советской действительностью.
Возьмем для примера сен-симонистов. 'Высшая цель, к которой стремится человечество, это образование всемирной ассоциации трудящегося человечества. Современное государство, говорят сен- симонисты, должно в корне изменить свой характер; теперь оно преследует цели насилия, – в будущем же оно будет существовать для мирной организации общественного труда.
Организация эта будет покоиться, по представлению сен-симонистов, на следующих основаниях. Все средства производства будут сосредоточены в руках государства, носящего характер религиозной общины, так как государство сен-симонистов одновременно является и церковью. Распоряжение этими средствами производства, распределение их между отдельными местностями страны возлагается на центральное государственное учреждение. Его роль будет соответствовать, в хозяйственной области, современному правительству. С этим центральным государственным хозяйственным учреждением будут находиться в непосредственной связи учреждения областные, эти последние – с территориально еще более ограниченными учреждениями, разветвляющими все более и более и все теснее соприкасающимися с отдельными производителями и потребителями.
Все вместе образует сложную иерархию взаимно подчиненных хозяйственных организаций различного порядка, с центральной государственной организацией во главе. От местных организаций будут стекаться в центральную организацию сведения о величине и характере национального спроса. Соответственно этому центральная организация будет распределять между местными организациями средства производства. Для этого центральная организация будет сравнивать запросы отдельных местных организаций между собою, а также и со средствами производства, которыми располагает нация. Ежегодно будет составляться национальный бюджет, подобно теперешнему государственному бюджету. Роль актива в этом бюджету будет играть совокупность продуктов национального производства; роль пассива - спрос на продукты со стороны местных организаций, каждая из которых будет составлять свой бюджет подобным же образом. В результате должна получиться, по мнению сен-симонистов, стройная организация всего национального хозяйства, полное единство плана и подчиненность частей, полное соответствие между национальным производством и национальным потреблением.
'Во главе социального организма – говорят Базар и Анфантен – должны стоять руководящие лица, обязанность которых должна состоять в том, чтобы каждому указывать именно то место, которое ему больше всего соответствует и в его личных интересах и в интересах других. Если руководители отказывают одной отрасли промышленности в кредите, то это потому, что в общих интересах средства производства могут получить лучшее употребление; если один человек не получает орудий труда, которых он просит, то это потому, что компетентные власти признали его более способным выполнять другое дело. Конечно, ошибки свойственны людям, но нужно согласиться, что люди высшего таланта, стоящие на точке зрения общих интересов, взор которых не затемнен мелочами, имеют всего менее шансов впасть в ошибку в порученном им выборе; так как их чувства и даже личные интересы побуждают их стремиться настолько содействовать общему развитию хозяйства, и в каждой отдельной отрасли его в такой мере снабжать орудиями труда отдельные личности, насколько это допускается состоянием национального богатства и национального труда'.
Совокупность работников будет образовывать собой иерархию, в которой будут высшие и низшие, начальники и подчиненные. Правилом распределения будет 'от каждого по его способностям, каждой способности по ее делам'. Таким образом, в сен-симонистском государстве не будет ничего похожего на равенство распределения, но зато в нем должна быть строгая пропорциональность между тем, что каждый дает обществу и что он от последнего получает. Все привилегии рождения должны исчезнуть, и только личные заслуги должны получать полную оплату. При равной оплате труда, независимой от его производительности, менее производительные рабочие присваивали бы в свою пользу плоды труда более производительных рабочих. Потому сен-симонисты полагают, что именно их принцип распределения всего более согласуется с верховным требованием равноправности всех людей, что именно оплата по труду и заслугам и есть истинное равенство.' (Туган-Барановский М.И. К лучшему будущему. – М., 1996. – С. 284- 286).
М.И. Туган-Барановский при классификации разновидностей социализма и коммунизма описанную систему справедливо относит к государственному социализму (коллективизму). Отрицательное отношение к нему основоположников марксизма нами уже приводилось. Поэтому из всего выше сказанного следует, что советское общество представляло собой государственно-социалистическую переходную к капитализму систему. То есть советский строй не приводил и не мог в силу своих исторических условий и 'задач' привести к посткапиталистическому социализму. Это был докапиталистический социализм и, на наш взгляд, его вполне можно считать прогрессивным историческим явлением, ибо он способствовал тому, что менее развитое общество переходило к более высокой ступени эволюции, т.е. к уровню буржуазной формации.
Почему же так получилось, что революционное государственно-социалистическое рабоче-крестьянское движение в России приобрело прогрессивный характер (что, на первый взгляд, вроде бы противоречит воззрениям Маркса и Энгельса)? Это стало возможным в связи со вступлением мира в эпоху империализма. В свое время выдающиеся советские историки - представители 'нового' научного направления предметно показали, что в периферийных странах в условиях господства монополистического капитализма ни одна общедемократическая задача не могла разрешиться без постановки тех задач, которые мы назвали государственно-социалистическими.
Таким образом, С. Кара-Мурзе надо понять, что так называемая 'советская цивилизация' была не альтернативным путем к новой коммунистической формации, а альтернативой западному варианту перехода к буржуазному обществу. Субъективно для многих советский социализм стал началом коммунистической эпохи, но объективно это была буржуазная модернизация в форме антикапиталистического бунта модернизирующейся 'традиции'.
Обвинение четвертое: К. Маркс и Ф. Энгельс неправильно определили субъект будущей коммунистической революции. 'Социальной причиной, – пишет С. Кара-Мурза, – по которой классом-могильщиком буржуазии должен стать пролетариат, была, по Марксу, эксплуатация рабочих посредством изъятия капиталистом прибавочной стоимости. Именно пролетариат поэтому был должен и имел право экспроприировать экспроприаторов' (с. 131); 'Но это теоретическое обоснование неотвратимости пролетарской революции на Западе несет в себе внутреннее противоречие. Дело в том, что, согласно политэкономическим воззрениям самого Маркса, капиталисты были экспроприаторами вовсе не по
