Приложение № 5:
Из открытых источников
Мне было легко в детстве. Я ничего не выдумывал, мне никто не подсказывал. Просто играл в деда. Не в революцию, не в Чапаева, а в своего собственного семейного героя — Щорса.
Его имя нависало над нашей семьей и как благословение, и как проклятие. Почти вся мужская линия — военные. Кого провернуло в мясорубке Второй мировой без остатка, кого проглотила предвоенная тьма. Жена героя была арестована. Кто-то остался на обочине славы. И никто из нас не увидел зарю коммунизма.
Когда кончились детские игры с отцовским кортиком, который почитал я прославленной саблей, — пришло понимание тайны. Она свято хранилась в доме, но давала о себе знать нечаянно брошенным словом, взглядом, именем…
А тайны, в общем-то, нет.
Без нимба святого от Революции, которым окружил его Сталин, судьба Щорса — судьба человека чести.
Его корень дал такой мощный сгусток крови в одной нашей семье, что ничто происходящее в России сегодня меня не пугает. Жизнь наладится. Дети выберут себе для игр новых героев.
Что поделаешь, так устроен мир. В общем, справедливо и жестоко устроен.
Только нужно-то — держаться правды.
Часть 5
Подозрительный диагноз
Заведение Мейера Зайдера, открытое им до революции, устояло и при Временном правительстве. Когда к власти пришли большевики, дела предприимчивого пройдохи пошатнулись настолько, что впору было думать о закрытии, а самому молиться, чтобы не расстаться со свободой. Сменившие большевиков деникинцы весьма благосклонно отнеслись к промыслу, которым занимался Зайдер, и в немалой степени способствовали его возрождению. Пика расцвета заведение Мейера, или как его еще называли, Майорчика, достигло, когда одесские бульвары заполнились молодыми людьми в экзотической форме греческих, французских, английских, румынских солдат и офицеров, которые всерьез и надолго оттеснили не столь щеголеватых петлюровцев и даже неотразимых польских легионеров.
Недостатка в выгодной клиентуре не было, и Майорчик молил своего бога, чтобы приятная иностранная речь как можно дольше звучала под цветущими одесскими каштанами. Конечно, предпочтение отдавалось экипажам с дредноутов, стоявшим на одесском рейде, которые обслуживались в первую очередь и по высшему разряду. Но содержатель увеселительного заведения не отказывал в услугах и соотечественникам, особенно если они были в форме деникинской армии, с контрразведкой которой в Одессе считались. Поэтому, когда однажды в полдень на пороге дома, где обитали предназначенные для наслаждений за плату южные красавицы-смуглянки, появился могучего телосложения артиллерийский капитан, хозяин был с ним столь же предупредителен и улыбчив, как с иностранным клиентом. Правда, слегка смущало то обстоятельство, что гость пожаловал слишком рано, но ведь кто поймет этих военных, может, на фронт ночью отбывают, вот и прислали загодя квартирьера — места застолбить.
«Где у вас ключ от чердака? — повелительным басом произнес вошедший. — Дайте его сюда!..»
Майорчик испуганно взглянул на гостя, хотел было возмутиться, но вид капитана-артиллериста явно не располагал к выяснению цели визита. Поняв это, Зайдер дрожащими руками протянул ключ. Капитан подбросил его вверх, ловко поймал и, сопровождаемый хозяином, обратился к нему с последней ступеньки лестницы: «Надеюсь, вы поняли, что сегодня к вам не заходил ни один капитан?»
Весь остаток дня владелец публичного дома провел в мучительных раздумьях. Не сразу, безусловно, но все же он догадался, кто посетил его заведение. Имя знаменитого бессарабца было на устах у всей Одессы. Его произносили кто с ужасом, кто с восхищением. Молва приписывала ему дерзкое нападение на тюрьму и освобождение арестованных большевиков-подпольщиков, диверсии на железной дороге, изъятие крупных партий оружия и переправку его партизанам за Днестр. К вечеру до ушей Мейера Зайдера долетел и вовсе невероятный слух: неуловимый налетчик средь бела дня напал на деникинскую контрразведку и устроил там жуткую перестрелку, но ушел невредимым, прихватив с собой груду секретных документов. Налетчик был облачен в форму артиллерийского капитана.
Майорчик слыл в Одессе весьма удачливым человеком. Его супруга, до замужества завсегдатай городских панелей, была обладательницей бесценного бриллиантового колье и, пребывая в хорошем настроении, не раз хвасталась бывшим подружкам, что, если бы не шаткость положения в Одессе, в которой частенько постреливали, они с муженьком были бы счастливыми обладателями шикарного особняка с видом на море. Соблазн увеличить и без того немалое состояние был настолько острым, что Зайдер несколько раз порывался двинуть в контрразведку, которая после нахального налета неуловимого бессарабца установила за его поимку крупную денежную сумму. И каждый раз инстинкт самосохранения, а может, и природная трусость удерживали его от опрометчивого поступка.
Ближе к полуночи «капитан» спустился с чердака. Изысканным слогом героев Вальтера Скотта поблагодарив хозяина пикантного заведения за оказанное гостеприимство, он попросил у него гражданскую одежду, предложив взамен свою военную форму. Майорчик от блестящего капитанского мундира отказался, быстро сообразив, какие неприятности могут его ожидать, если мундир налетчика, которого наверняка кто- либо заметил во время перестрелки, обнаружит деникинская контрразведка. Цивильный костюм, хоть и с большим сожалением, он вручил незнакомцу. Тот быстро переоделся, вынул из портфеля парик, который прихватил с собой, отправляясь на операцию, и водрузил его на свой круглый, совершенно голый череп. Парик изменил внешность гостя до неузнаваемости. Перед Майорчиком стоял дородный, холеный господин с барственными манерами. Прощаясь, он неосмотрительно бросил фразу, которую Майорчик, к сожалению, не забыл: «Я ваш должник…»
Семь лет спустя, в ночь на шестое августа 1925 года, Мейер Зайдер выстрелом из маузера уложил своего должника — легендарного героя Гражданской войны, комкора, удостоенного трех орденов Красного Знамени и революционного почетного оружия Григория Ивановича Котовского. Именно он был тем самым «капитаном», который нашел кратковременное убежище в увеселительном заведении Майорчика после успешного налета на деникинскую контрразведку.
Подлинное имя убийцы сорокачетырехлетнего полководца тщательно скрывалось свыше шестидесяти лет. Более того, в десятках книг, энциклопедий, справочников оно вообще не упоминалось. В первой Советской энциклопедии, например, о гибели Котовского сказано так: «Предательски убит в совхозе «Чабанка». Формулировка 1937 года без изменений воспроизведена в БСЭ 1953 и 1965 годов. Что касается более поздних изданий, то они представляют собой образчики чудесных метаморфоз. Так, в Большой Советской Энциклопедии, выпущенной в 1973 году, сведения о том, где и как погиб Котовский, отсутствуют совсем. Приведенная там туманная формулировка «Похоронен в Бирзуле» (ныне город Котовск Одесской области. —
