урожайного лета. Но по возрасту, а Михаил на вид давал девушке лет двадцать, двадцать два, он никак не мог быть с ней знаком.
'Последний раз я приезжал десять лет назад, но тогда ей было не больше двенадцати лет, откуда же мне знакомо это лицо?' — ломал голову журналист.
Странное это чувство просто допекло Михаила, и, уже на крыльце магазина, он не выдержал, и спросил: — Вас как зовут?
— Ирина.
— Ирина, знаете, мне, почему-то, знакомо ваше лицо. Вы в Москву никогда не приезжали?
Девушка засмеялась, отрицательно мотнула головой.
— В столице я не была, я вообще дальше Красноярска не ездила. Но, говорят, я очень похожа на свою тётку в молодости. А вот её вы прекрасно знали.
Ирина сделала паузу, давая последний шанс своему новому знакомому, а потом с той же знакомой улыбкой нанесла свой разящий удар.
— Её зовут Наташа, в девичестве Домбровская.
Остановившись, Михаил схватился рукой за голову и, простонав, воскликнул: — Боже мой! Какой стыд, а? А ещё журналист! Ведь вы не просто похожи, вы стопроцентно похожи! Как мать и дочь, нет, даже как две сестры-близняшки.
Шалимов не кривил душой. Рост, лицо, даже голос девушки удивительно походили на одноклассницу Михаила Наташку Домбровскую. Ирина от души смеялась, этот звонкий девичий смех неожиданно вызвал откуда то из глубины души Шалимова волну неожиданного мужского желания. Журналист заметил даже, что один из передних верхних зубов девушки был слегка развёрнут боком, и это просто изумило его. Точно такой же дефект был и у Натальи. Это Шалимов помнил отлично. Михаил плёл что-то про общие с ее теткой школьные годы, но попутчица сразила его на самой середине рассказа.
— А ведь вы не только сидели пять лет за одной партой, дав ведь? Было еще кое что. Признайтесь честно? Было?
Шалимов смешался. Наташка действительно была первой любовью, и первой женщиной Михаила. Всё это теперь казалось смешным и нелепым, но он ни как не думал, что кто-то ещё кроме его одноклассников помнит об этом.
— Д-да, было, было кое что ещё, — признался он. — Ну, а вы то откуда-то знаете?
— Ну, тётка меня обожает. Своих детей у неё нет, так что всю нерастраченную любовь она выливала на меня. Мы с ней одного роста и комплекции, так что большую часть своих нарядов в школе я донашивала за ней. А сейчас мы с ней как подруги, она знает всё про меня, я про неё. Видимся только редко.
— Она сейчас, вроде бы, живёт в Красноярске? — припомнил Михаил со слов Бабича.
— Да. Заведующая секцией в магазине, большого такого, на проспекте Мира. Живёт хорошо, вот только в личной жизни не везёт. Всё меня к себе зовёт, да я не хочу её стеснять. У ней каждый год новый мужик, и каждый раз неудачно.
В интонациях голоса девушки Шалимов услышал непонятные нотки, и спросил: — А что это вы так с завистью? Вы то замужем?
— Да нет, я не про это. Я в разводе, а завидую я ей потому, что она в городе живёт, всё-таки культура там, цивилизация. А в нашей Ангарке…. Тоска зелёная. Никаких развлечений для молодёжи кроме водки и мордобоя.
— Ну почему, вот например цент культуры, — пошутил Шалимов, показывая на приземистое здание бывшей столовой, ныне, судя по вывеске, ресторан 'У Арика'.
— Шутите! — даже обиделась Ирина. — Я тут только раз была на свадьбе у подруги. Это заведение не по нашему карману, — со вздохом закончила она.
— Тогда я приглашаю вас сюда на ужин. Как вы смотрите на то, чтобы посетить данное заведение сегодня вечером? — Шалимов был готов поклясться, что ещё секунду назад он и не думал произносить ничего подобного.
Ирина недоверчиво посмотрела на журналиста.
— Вы это серьёзно или шутите?
— Более чем серьезно, — признался тот, тем более что отступать было поздно. — Во сколько у вас тут принято ходить по ресторанам?
Девушка пожала плечами.
— Шут его знает. Вечером. Не сейчас же, ближе к ночи.
— Давайте так. — Шалимов глянул на часы. — До восьми часов вечера вы успеете привести себя в порядок?
Ирина неуверенно качнула головой, и Шалимов воспринял это как знак согласия.
— Значит, встречаемся ровно в восемь на этом же самом месте. Идёт?
В глазах девушки неожиданно полыхнул явный ужас.
— Я не успею, — пролепетала она, — Дашку надо будет к матери отвести.
— Ну, вы уж постарайтесь.
Они оба посмотрели вниз, Ирина ахнула и вырвала из рук дочери пустую фольгу.
— Ты что, всю шоколадку съела!?
— Угу, — с набитым ртом, но, очень довольным тоном ответила Дарья.
— Вот овечка, опять золотуха откроется! — отчитывала мать блаженствующую девчонку. — И мне ведь ни кусочка не оставила, жадина! — совсем по-детски закончила Ирина.
Шалимов рассмеялся.
— Ну, Ирочка, уж шоколадом я вас сегодня точно закормлю.
Вернувшись домой, Михаил есть не стал, а долго ходил по квартире раздумывая над загадками собственного поведения. Женского пола он никогда не чурался, в частых командировках порой завязывая короткие, но бурные романы. Но это было раньше, до рокового взрыва. И всё, что происходило с ним теперь, было словно в первый раз.
— С ума сойти, — пробормотал он. — Что-то я совсем плох стал. Прямо как у Пушкина… вспомнить бы ещё как. А! 'Как ждёт, волнуясь молодой повеса какой-нибудь распутницы лукавой.'… Ну ладно, посмотрим.
Он немного подстриг бороду, надушился привезенным с собой голландским, жутко дорогим одеколоном. После короткого раздумья Михаил решил галстук не одевать, дабы не пугать этим строгим атрибутом даму.
Как ни странно, но Ирина опоздала всего на десять минут. Но и за это короткое время Михаил серьезно замёрз, сибирский сентябрь осторожно пробирал зябкой сыростью первых заморозков. Девушка же наоборот, летела как на крыльях и просто пылала от быстрой ходьбы и спешки.
— Давно ждёте? — спросила она сквозь сбившееся дыхание.
— По среднеевропейским нормам одно мгновение. Для женщины вы удивительно пунктуальны.
Ирина засмеялась и, уцепившись за подставленный локоть, честно призналась своему спутнику.
— Я так боялась опоздать. Когда я ещё смогу сходить в ресторан да ещё с таким кавалером. Об этом теперь весь поселок говорить будет долго. Вы сколько лет не были в Ангарке?
— Десять.
Девушка даже поперхнулась.
— Ого! Если так пойдёт, то в следующий ваш приезд мне будет уже тридцать два. Я буду такой древней старухой! Вы на меня даже уже и не посмотрите.
Шалимова смеялся долго и искренно, его забавляла и умиляла естественная простота этой сибирской красавицы.
По широкому крыльцу, украшенному красивыми чугунными фонарями в старинном стиле, нововведение нынешнего хозяина, они поднялись наверх и прошли в ресторан.
Крепкий мужик лет пятидесяти дремавший на стуле в гардеробе, встрепенулся и принял верхнюю одежду посетителей. Вечерний наряд Ирины оказался одним из разновидностей классического 'маленького чёрного вечернего платья' бархатных полутонов. Судя по всему, производители этого ширпотреба весьма сэкономили на материале. Снизу это чудо портновского искусства едва прикрывало сокровенную женскую тайну, сверху же демонстрировало почти все плечи и грудь спутницы журналиста, стыдливо скрывая разве
