— Помыться и спать, — твердо сказала она. — Именно в таком порядке.
Утро следующего дня выдалось свежим, ясным и сверкающим на солнце, как бриллиант. Как и предполагал Гринер, ночные ужасы будто подернулись дымкой, часть самых омерзительных подробностей забылась совсем, часть поблекла… Он встал рано, в отличном настроении и голодный, как волк.
Спустившись вниз, в общую залу, он застал там таких же бодрых магов, придирчиво разглядывающих меню. Через полчаса к троице присоединился Таллиесин, неизвестно как проведавший о том, что маги и ученик вернулись и в добром здравии наслаждаются в «Гузке» всякими вкусностями.
Маги рассказали Талли о своих приключениях, кое-где убавив, кое-где приукрасив. Бард охал, ахал и потрясенно кривился. При упоминании рыжего барда он скорчил особенно недовольную физиономию, но потом, видимо, решил не расстраиваться, благо день обещал быть прекрасным, да и к тому же:
— Состязание все-таки состоится! — объявил он, радостно потирая руки. — И уж там-то я отыграюсь за вчерашнее…
— Обязательно отыграешься, сладкий мой! — пообещала Тео, приобнимая его одной рукой; в другой она держала куриную ножку и периодически откусывала от нее здоровенные куски. Как ни странно, несмотря на те ужасные, судьбоносные пирожки, вкуса к курятине магичка не потеряла. — Мы пойдем с тобой, вот только мне надо забежать в замок, закончить там кое-какие дела… Кстати, чем окончилась вчерашняя потасовка?
— А-а-а, вы про Большую Рыбную Ловлю?
— Что? — засмеялась Тео.
'Видимо, это название о чем-то ей говорит', — подметил Гринер, — 'да и Дерек заулыбался'…
— Так ее прозвал народ… Солдаты, явившиеся аккурат в тот момент, когда толпа высыпала на улицу Гвоздей, принесли с собой сети, а с другой стороны подъехали три подводы со здоровенными бочками…
Маги слушали и ухмылялись.
Вечером Дерек, Тео и ее ученик, нарядившись так, что задохнулся бы от зависти не только крикун Джон, но и сам Талли, отправились таки на Состязание.
Толчея в чем-то даже превосходила вчерашнюю, насколько мог судить Гринер. Он, гордый, что частично поучаствовал в начале памятной Рыбной Ловли, то и дело дергал Тео за рукав шикарного черного в серебряную нитку камзола, и показывал, кто где стоял, когда в двери ввалилась толпа студентов. Лишь второе справа окно вызвало в нем мрачные воспоминания, но он быстро забыл о них, заслушавшись бардов. На этот раз были и песни, и игра на лютнях, на арфе и на флейтах, только вот окончания вчерашнего поединка так и не случилось, что весьма огорчило Талли. Мэтр Пери объявил, что один из противников потерял голос вследствие слишком долгой прогулки по утреннему городу; Таллиесин в ответ на вопросительные взгляды друзей сделал возмущенное лицо и зашептал: 'Это не я!'. Но когда мимо прошествовал Рикардо Рамболь, ехидно ухмыляясь, все встало на свои места.
— Он еще смеет рожи корчить, — проворчала Тео, впрочем, почти беззлобно.
Рыжий щеголял новой лютней, как две капли похожей на старую, даже печать Ассамблеи в виде поющей на ветке птички, как кисло подметил Талли, была на том же месте.
Под конец вечера намечались выступления самых лучших песнопевцев Ассамблеи, в том числе и Таллиесина, но он, откашлявшись, объявил:
— Прежде чем спеть вам, друзья мои, а я спою вам с удовольствием, ибо голоса не терял… так вот, прежде я хочу представить вам моего подмастерья…
Гринер, красный, как вареный рак, встал на табуретку и раскланялся. И уже хотел было слезть, как Талли жестом остановил его.
— Сейчас он прочтет вам стихотворение… экспромтом!
Барды снисходительно захлопали, перешептываясь между собой.
В горле у Гринера стал ком. Дышать стало значительно труднее.
Тео, сидящая рядом, подергала его за штанину, и когда он перевел на нее обезумевший взгляд, ободряюще улыбнулась:
— Считай, что это твое второе испытание в экстремальных условиях, ученик.
Гринер сравнил события прошлой ночи и этот миг… пожалуй, сейчас было страшнее. Но он собрался с духом — мы еще покажем этим напыщенным стихоплетам! — прочистив горло, дождался, пока барды утихнут и их внимание всецело будет принадлежать ему. Обвел взглядом зал… Слева беззвучно похлопал в ладоши Талли, справа улыбались Дерек с Тео. Гринер сказал:
— Я хочу рассказать вам… про то, как попал сюда. То есть не сюда, в Ассамблею, а в столицу. С чего это началось, а началось это два дня назад, я тогда был…
Кто-то захихикал, и Гринер понял, что пора переходить от прозы к делу.
Он закрыл глаза и говоря неуверенно, но потом все увлеченнее, начал:
Тео неопределенно хмыкнула.
В наступившей абсолютной тишине Гринер склонился к наставнице и спросил шепотом:
— Я правильно сделал ударение в слове 'пенделя'?
— Неважно. — Так же шепотом ответила Тео. — Они прониклись.
Зал наполнили бурные овации.
