исполнительной власти и присутствие на телеэкране. Роль печатных СМИ стремительно падает, их функции берет на себя Интернет. Совершенствуется технология и искусство манипулирования информацией. Политика информационного вакуума сменилась перенасыщением информационного пространства недостоверной информацией, создающей мировоззренческий хаос (это связано и с более общей культурной тенденцией постмодерна). Перепроизводство смыслов, версий, не нуждающихся в аргументах теорий, внешне не связанных друг с другом, разрушает как рациональную, так и традиционно-религиозную картину мира. При сохранении политической цензуры заказчика журналистам в остальном предоставлена свобода в создании информационной перегрузки. В случае необходимости информационный хаос позволяет достичь быстрой концентрации внимания дезориентированного сознания на нужной детали (так называемая раскрутка, когда нужные образы, факты или слухи бесконечно повторяются и за счет этого выделяются на общем фоне).
Однако воздействие телевидения на разные слои населения неодинаково. Можно выделить «доверчивые» слои, которые фактически управляются через телевидение (10–15 % российских зрителей); слои, которые доверяют телевидению по отдельным вопросам и избирательно относятся к телеканалам с различной политической ориентацией; слои, равнодушные к политической информации, а также относящиеся к СМИ как к «империи лжи» и действующие от обратного – в противоположном направлении по сравнению с рекомендациями тележурналистов. Роль этих «информационных классов» в обществе будущего будет не меньше, чем роль социальных слоев.
В последующие годы можно прогнозировать дальнейший рост влияния телевидения на массового зрителя за счет внедрения новых виртуальных эффектов, вызывающих дополнительное доверие. Несмотря на то что наиболее вероятным является углубление указанных тенденций в ближайшие годы, существуют и факторы, которые могут привести к уменьшению манипулятивной роли телевидения.
Во-первых, в случае смены государственной стратегии на просветительскую произойдет введение научных фильтров в государственных СМИ. Это позволит сделать телевидение столь же мощным инструментом просветительского проекта, насколько сегодня телевидение является каналом разрушения рациональности массового сознания.
Во-вторых, развитие Интернета в обозримой перспективе позволит ему составить конкуренцию телеканалам в информировании и применении видеосредств, что будет вести к ослаблению целенаправленного манипулирования сознанием, вынудит применять более тонкие и изощренные формы борьбы за мнения зрителей (пользователей). Продолжится рост влияния интернет-изданий на интеллектуальный слой.
Возникшее в период «перестройки» гражданское общество сохранило разветвленную структуру. Резко упала массовость гражданских движений, но сохранилась их инфраструктура и профессионализировавшийся кадровый костяк. Это позволяет прогнозировать, что в условиях нового подъема социальной активности населения гражданские организации смогут нарастить численность и усилить свое влияние.
По своей организации гражданские движения в наибольшей степени приближены к модели горизонтальных (упорядоченных сетевых или спонтанно переплетенных корневых) отношений, которые гипотетически составят одну из основ постиндустриального общества. Неформальная среда продолжит генерировать кадры, по своим навыкам и психологии склонные к участию в информационно-сетевых проектах.
Значительно расширилась роль религии и церкви в жизни общества. С конца 90-х годов нарастает тенденция противодействия нетрадиционным вероисповеданиям («борьба с сектами»). В РПЦ присутствует стремление к активизации вмешательства в политический процесс, которое может иметь заметное развитие в предстоящие годы, что существенно повлияет на баланс политических сил и общественную атмосферу.
Эволюция общественно-политической системы при сохранении существующих социально-экономических условий стоит перед альтернативой:
Усиление авторитарных черт при сохранении существующих конституционных институтов и формальных демократических процедур. Усиление политической роли контролируемого государством телевидения, пиар- технологий и административного ресурса. При этом авторитаризирующийся режим может носить как олигархический, так и популистский характер.
Укрепление либеральных политических институтов, манипулятивности управления и политической «прозрачности». Рост политического влияния бизнес-групп, связанных с транснациональным капиталом, с одной стороны, и гражданских организаций – с другой.
Перспективы «бархатной революции»
Выбор пути социально-политического развития России после серии произошедших в начале XXI века переворотов рассматривается в контексте «бархатной революции». Существует ли ее перспектива в России?
Исходя из опыта «классических» революций, революцию можно кратко охарактеризовать как социально-политическую конфронтацию по поводу принципов организации общества, преодолевающую существующую легитимность. Социально-политический, массовый характер действий, слом легитимности – это форма революции. Изменение (необязательно слом) системообразующих элементов, принципов организации общества – ее содержание.
Технология «бархатных революций», выработанная в 80-е годы в ходе реальных революций в Восточной Европе, была клонирована в XXI век для нужд переворотов, практически не затрагивающих структуру общества и выполняющих задачи смены правящей группы и передела сфер влияния мировых сил.
Такие «бархатные революции» являются не революциями в собственном смысле слова, а их имитацией.
В результате событий начала 90-х годов в России сложился режим «нормализации». Такие режимы, уже существовавшие в ряде стран Запада и Восточной Европы в 70-80-е годы, призваны стабилизировать общество после потрясений кризиса индустриального общества. Этот режим имеет собственную инерцию и после выполнения своих задач может устраняться с помощью политических скандалов (вариант «Уотергейта») и «бархатных революций» или преодолеваться в ходе сознательно проводимых властью социал-либеральных реформ.
В период правления Владимира Путина были выполнены задачи «нормализации» после потрясений конца 80-х – начала 90-х годов. Была «заморожена» обреченная на разложение неустойчивая модель олигархического (высоко-монополизированного, бюрократизированного и коррумпированного) капитализма.
Но замораживание не могло быть длительным, и в 2004 году процесс либеральных реформ активизировался. Руководство страны сочетает курс на интеграцию в глобальное сообщество с использованием некоторых советских традиций. Пока эта политика проводится односторонне – сохранение и приумножение государственно-бюрократического наследства СССР (в смысле «державно-сти», широты полномочий чиновников, номенклатурных привилегий и льгот) и в то же время разрушение низовой постсоветской социальной ткани.
Эта односторонность приводит к социально-политическому кризису, благоприятному для проведения «бархатной революции». С одной стороны, укрепление бюрократических структур вызывает недовольство как значительной части интеллигенции, так и глобальной элиты, требующей прозрачности управления в России. Электоральные механизмы теряют авторитет, СМИ и крупный бизнес могут в любой момент отказаться от лояльности президенту. С другой стороны, продолжение социально-экономической интеграции в глобальное пространство приводит к дальнейшему разрушению институтов социального государства и привычного постсоветского образа жизни (монетаризация и т. п.). В результате создаются полюса активного недовольства (пенсионеры, инвалиды, молодежь, научные работники, группы по месту жительства и др.), которые увязываются между собой гражданскими организациями.
Пока Путин играл роль консерватора и стабилизатора, большинство граждан поддерживало его курс. Поэтому в 2001–2004 годах «бархатная революция» была невозможна. Теперь в ее основе может лежать та же социал-консервативная идея, которая прежде укрепляла режим Путина – недовольство новыми преобразованиями, их неолиберальным, антисоциальным характером. Если понадобится «списать» непопулярные реформы нынешней правящей элиты на Путина, то для «революционной» смены фасада
