Сильвия откинула со лба пряди русых волос.
— Харроу рассчитывает на совершенство, — выдохнула она. — И его друзья тоже.
— Как и ваш отец, — сухо отозвалась Тори, — но он беспокоится не из-за своих цветов. — Тори попробовала очередной стебель. Ощутив под перчаткой шип, она отметила куст для новой прививки.
— Знаю. Папа беспокоится из-за меня. Я чувствую себя как жертвенный детеныш луа.
— А я думала, вы обожаете Харроу, — заметила Тори, желая, чтобы Сильвия не доверялась ей с такой готовностью. Ничто так эффективно не вызывает жалость к себе, как ее проявление в ком-то другом.
— Я обожала всех своих мужей, — с печальной улыбкой ответила Сильвия, — но недолгий срок.
Не способная придумать тактичный ответ на эту бесспорную истину, Тори кивнула с пониманием, которое было искренним лишь наполовину. Она заметила Нгору, которая при виде Сильвии быстро скрылась за кустом. Не то чтобы стромви по-настоящему не любили Сильвию, но очень немногие из них чувствовали себя комфортно в ее обществе. Тори им сочувствовала. В Сильвии ощущалась какая-то испорченность, словно нечто многообещающее пошло не в том направлении.
— Вы видели Риллессу этим утром? — спросила Сильвия. — Мне нужно еще раз показать ей свадебный танец. У Калема не хватает терпения обучить ее.
— Я сегодня еще не заходила в дом.
— Наверное, мне снова придется вытаскивать ее из комнаты, — проворчала Сильвия. — По-моему, эта женщина окончательно выжила из ума. Вся эта чушь насчет того, что за ней наблюдают, уже начала надоедать.
— Риллессе не хватает работы. Ей нравилось собирать информацию для статистиков-прили.
— Калонги правы. Семейный успех не должен заменять индивидуальную продуктивность. — После этого лицемерного изречения Сильвия обмахнулась широкой белой юбкой. — День будет душный. Надеюсь, к свадьбе погода станет прохладнее. Вы присоединитесь к нам за ленчем?
— Разве меня ожидают? — Вопрос слегка удивил Тори. От рассвета до сумерек она обычно оставалась в поле с работниками-стромви. В полдень они подкреплялись манной — пищей, созданной биохимиками-сувики для нужд почти всех видов Консорциума. Общая пища, утверждали калонги, способствует миру и согласию.
— Пожалуйста, приходите, Тори. Папа держится куда более дружелюбно в вашем присутствии, а я хочу, чтобы он был в хорошем настроении перед прибытием гостей. Он жутко злится с тех пор, как я послала Харроу купить мне свадебный подарок у того ювелира на Калки. По папиному поведению можно подумать, будто я велела Харроу потратить его деньги. — Сильвия слегка коснулась покрытого перчаткой запястья Тори и заявила с присущей Ходжам самоуверенностью: — Скажу Талии, чтобы она приготовила для вас место.
И прежде чем Тори успела ответить, Сильвия поспешила назад к дому. Тори скорчила гримасу, представив себе полные горечи оскорбления Калема, заразительную нервозность Риллессы и льстивые реплики Сильвии. Калем и Сильвия редко посещали ферму Ходжа одновременно и в течение последних пяти спанов не останавливались здесь больше чем на месяц. Тори не получала удовольствия от нынешнего исключения из правил. Достаточно трудно иметь дело и с одним Бирком. Она научилась ценить отсутствие Ходжа, впервые оставшись на ферме только со стромви и деетари.
Первые годы, проведенные на Стромви, казались теперь Тори блаженно простыми, хотя ей приходилось стараться изо всех сил, чтобы доказать Бирку свою скромность и преодолеть подозрения Нгури относительно причин устройства на работу на Стромви. Правда, ее намерения слегка изменились, когда она осознала, что Бирк нанял ее только ради укрепления связей с дядей Пером. Тори никогда не стремилась использовать свои непростые отношения с дядей Пером для осуществления собственных планов. Она никогда не стала бы искать работу у человека, старающегося установить тесные связи с дядей Пером. Но к тому времени, когда Тори начала понимать Бирка, она слишком привязалась к Стромви, чтобы пожелать уехать.
Тори не знала степени законности дел Бирка с дядей Пером и тщательно оберегала свое неведение. Ферма Ходжа производила вполне легальные продукты отличного качества, и ферма была единственным аспектом бизнеса Ходжа, который ее заботил. Здешние проблемы не представляли особой сложности: Бирк, Харроу Фебро, эксперименты Калема… Будучи еще ребенком, Тори узнала о дяде Пере куда больше, чем хотела знать, и не собиралась повторять своей ошибки.
Возможно, Тори чувствовала бы большую нужду все знать и во все вмешиваться, если бы верила, что ее присутствие на ферме Ходжа вносит значительный вклад в другие дела Бирка. Сомнительные обязательства дяди Пера по отношению к ней заканчивались за пределами Арси. Тори постаралась достаточно твердо обосноваться на ферме Ходжа, прежде чем Бирк осознал границы интереса дяди Пера к детям своих наложниц.
Тори смогла покинуть Арси и доказать, что способна на нечто большее, чем ее наследственная профессия. Она была удовлетворена избранной целью, хотя прибытие детей Бирка сделало ферму Ходжа гораздо менее приятным местом.
— Я зажгу пять костров радости, когда свадьба Сильвии останется в прошлом, — пробормотала она, глядя в бледно-лиловое небо.
Завершив инспекцию роз-первогодков, Тори вернулась к своему сараю, заперла в сундук корзину, перчатки, шляпу и фартук и поднялась на чердак, служивший ей домом последние пять местных лет — почти шесть спанов по стандартному исчислению Консорциума.
Так как стромви не способны быстро подниматься по лестнице, Нгури установил у ее подножия старый ржавый гонг, чтобы работники-стромви могли вызывать Тори. Большинство ее посетителей — стромви, соли и деетари — игнорировали гонг. Они просто щелкали, кричали или свистели согласно предпочтениям своего вида. Все формальности на ферме Ходжа были ограничены основным домом — замысловатым двухэтажным строением, которое высмеивали стромви и которым гордился Бирк.
Тори криво усмехнулась, подумав о Бирке Ходже. Нгури на редкость проницателен. Тори не сомневалась, что сможет повлиять на Бирка, если решит воспользоваться методами, которым ее обучали. Откинув темные волосы с лица, она поднесла к нему цветастую шаль. Яркий шелк отлично подходил к ее румяным щекам и блестящим глазам. «Прабабушка гордилась бы нашим сходством», — подумала Тори.
Она могла бы управлять Бирком, так как достаточно хорошо его изучила. Он восхищался силой и презирал слабость, и ей ничего не стоило сыграть на этом предпочтении. Эстетические вкусы у него практически отсутствовали, если не считать мимикрии под чужие пристрастия. Правнучке Мирель незачем беспокоиться о своей привлекательности для мужчин, принадлежащих к ее виду. К тому же Бирк был одним из самых одиноких людей, каких когда-либо встречала Тори, презирающим своих детей и одновременно зависящим от них. Иногда Тори интересовалась, почему человек, так высоко ценящий семейные принципы, испытывает такой недостаток в родне. Члены Консорциума обычно располагают большим выбором тех, с кем могли бы поддерживать родственные отношения.
Тори скорчила гримасу, вспоминая о своих двойственных чувствах ко всему, напоминавшему семью. Она переписывалась с мамой и Лилой, но была рада, что находится далеко от них, используя предлог трудной адаптации соли к условиям Стромви. Тори была бы счастлива больше никогда не видеть дядю Пера, а ее краткий брак с Арнодом обернулся катастрофой. Она чувствовала себя куда ближе к Нгури и к другим стромви, чем к собственной семье, хотя никогда и никому не доверяла на ферме Ходжа свои былые и нынешние эмоции. Тори ощущала себя в безопасности на Стромви в основном потому, что никто не приставал к ней с вопросами. Наконец-то она нашла место, где ей хотелось жить. Другое дело — как далеко ей придется зайти, чтобы остаться на Стромви.
Спасаясь от наследственного ремесла на благословенной Арси, Тори попала в ловушку соблазнов весьма негостеприимной для соли планеты. «Здесь тебя ждет спокойное и безопасное будущее, — сообщила она своему отражению, — вдали от воспоминаний об Арноде и следствии. Тебе приходилось закрывать глаза на многое, куда худшее, чем Бирк. Если бы ты хоть раз была в состоянии решить, чего хочешь на самом деле, то по крайней мере одно из пророчеств Нгури легко могло бы сбыться».
— Хотела бы я, чтобы Бирк нравился мне так же, как Нгури, — с тоской вздохнула Тори. Она тряхнула головой, позволив волосам опуститься на плечи, и упрекнула себя: — Не будь дурой, Виктория. Как часто доказывала прабабушка, практичность не нуждается в привязанности.
