часа ему нужно было проконтролировать как минимум дюжину разных дел, каждое из которых требовало огромного внимания. Однако после пяти дней в номере отеля ему хотелось подвигаться.
Тони сел за руль, и они уехали из Джексона в Хаттисберг, где Барри быстро провезли по самым важным местам: мимо здания суда округа Форрест, где и огласили тот самый вердикт, мимо полузаброшенного торгового центра, который Пейтоны называли своим офисом, с «Секцией карате Кении» с одной стороны и магазином виски — с другой, и по паре районов, где плакаты с рекламой Рона Фиска встречались вдвое чаще, чем плакаты с рекламой Шейлы Маккарти. Они поужинали в ресторане в центре города под названием «206 Франт-стрит» и в 19.00 припарковались близ стадиона «Рид грин колизеум» на территории университетского городка в южном Миссисипи. Тридцать минут они сидели в машине, наблюдая за тем, как собирается толпа, в мини-вэнах, бывших школьных автобусах и красивых автомобилях, на каждом из которых красовалось написанное крупными буквами название церкви. Люди прибыли из Первиса, Попларвилля, Ламбертона. Баумора, Коллинза, Маунт-Олив, Бруклина и Сэнд-Хилла.
— Некоторые из этих городков в целом часе езды отсюда, — с удовлетворением отметил Тони.
Верующие заполонили всю парковку у стадиона и поспешили внутрь. Многие несли с собой одинаковые сине-белые таблички, на которых значилось «Спасем семью».
— Где ты взял эти таблички? — спросил Тони.
— Во Вьетнаме.
— Во Вьетнаме?
— Купил по десять баксов, всего пятьдесят тысяч. Китайская компания хотела тридцать баксов.
— Приятно слышать, что мы на чем-то сэкономили.
В 19.30 Райнхарт и Закари вошли на стадион и поспешили на свои места в верхнем ярусе, как можно дальше от возбужденной толпы внизу. Сцену соорудили на краю игрового поля, украсив ее огромными баннерами со словами «Спасем семью». Хорошо известный белый квартет, исполняющий религиозные песни (4500 долларов за ночь, 15 тысяч за уик-энд), разогревал толпу. На поле ровными рядами выстроились складные стулья, там их были тысячи, и на всех сидели люди в приподнятом настроении.
— Сколько народу вмещает зал? — поинтересовался Барри.
— Восемь тысяч, когда проходит баскетбольный матч, — ответил Тони, оглядывая поле. Пара секций за сценой пустовали. — Учитывая места на поле, я бы сказал, что мы приближаемся к девяти тысячам.
Барри остался доволен.
Вел церемонию местный проповедник, который успокоил толпу длинной молитвой, к концу его речи многие принялись махать руками, словно пытаясь дотянуться до неба. По залу проносились бормотание и шепот, когда собравшиеся неистово молились, а Барри и Тони лишь наблюдали за происходящим, вполне довольные своей безбожностью.
Квартет поддержал пыл молящихся еще одной песней, а затем уступил место черной группе, тоже поющей религиозные песни (500 долларов за ночь), которая потрясла зал весьма зажигательной версией «Рождены для молитвы». Первым выступающим стал Уолтер Атли из «Американского семейного союза» в Вашингтоне, и когда он взошел на сцену, Тони вспомнил их первую встречу десять месяцев назад, когда Рон Фиск только начинал свой путь. Казалось, с тех пор прошли годы. Атли не был ни проповедником, ни хорошим оратором. Он огорошил толпу страшным списком зол, творящихся в Вашингтоне. Он призывал сплотиться против судов, политиков и кучки других нехороших людей. Когда он закончил, толпа зааплодировала и замахала табличками.
И снова музыка. И снова молитвы. Звездой встречи стал Дэвид Уилфонг, христианин-активист, который всегда стремился приложить руку к любому крупному спору, где бы упоминался Господь Бог. Двадцать миллионов человек каждый день слушали его радиошоу. Многие отправляли ему деньги. Многие покупали его книги и кассеты. Он был образованным, имеющим церковный сан священником, с громким, безумным голосом, и уже через пять минут после начала его выступления, все присутствующие вскочили с мест и устроили ему бурную овацию. Он порицал всякую аморальность, но тяжелую артиллерию припас для геев и лесбиянок, желающих сочетаться браком. Толпа просто не могла оставаться спокойной. Людям представился шанс словесно выразить свое возмущение. Причем на публике. После третьего предложения Уилфонгу пришлось долго ждать, пока стихнут аплодисменты.
За уик-энд ему заплатили 50 тысяч долларов — деньги, которые еще много месяцев назад всплыли откуда-то из неизведанных глубин Группы Трюдо. Но ни один человек не смог бы проследить путь, по которому они добрались до конечного владельца.
Проговорив двадцать минут, Уилфонг сделал паузу, чтобы представить особого гостя. Когда Рон и Дорин Фиск поднялись на сцену, спортивная арена словно содрогнулась. Рон произнес пятиминутную речь. Он попросил их поддержать его на выборах во вторник и молиться на него. Он и Дорин сошли со сцены под несмолкаемый гром аплодисментов. Они помахали зрителям, а потом сжали кулаки в знак триумфа, затем прошли к другой части сцены, пока публика одобрительно топала.
Барри Райнхарт едва сдерживал восторг. Из всех его творений Рон Фиск, несомненно, был самым совершенным.
Спасение семей в южном Миссисипи продолжалось весь оставшийся день и продлилось вплоть до воскресенья. Атли и Уилфонг собирали целые толпы, и, разумеется, толпы восхищались Роном и Дорин Фиск.
Те, кто не поехал на встречу, подвергались неустанной рекламной атаке по телевидению. И почтальоны тоже не дремали, бомбардируя осажденные дома рекламными материалами.
Пока публичная кампания продолжалась в неистовой суматохе, в выходные за дело взялись и темные силы. Под управлением Марлина дюжина агентов прочесывала избирательный округ и восстанавливала былые связи. Они посещали старших на местных фермах, и черных проповедников в церквях, и административных сотрудников, и егерей в охотничьих домиках. Просматривались списки регистрации избирателей. Согласовывались суммы. Мешки с деньгами переходили из рук в руки. Тариф составлял 25 долларов за один голос. Кто-то называл это «бензиновыми деньгами», как будто можно было оправдать эти траты с точки зрения закона.
Агенты работали на Рона Фиска, хотя он никогда об этом не узнает. Подозрения возникнут лишь после подсчета голосов, когда Фиск получит большинство в черных районах, но Тони заверит его, что все объясняется лишь мудростью людей, разобравшихся, что к чему.
4 ноября две трети зарегистрированных избирателей южного округа отдали свои голоса.
Когда в 19.00 закрылись избирательные участки, Шейла Маккарти отправилась прямиком в казино «Ривьера» в Билокси, где ее добровольцы уже готовили праздник. Репортеров туда не допускали. Первые результаты оказались обнадеживающими. В родном округе Харрисон она получила 55 процентов голосов.
Когда Нат Лестер увидел результаты голосования по Джексону в предвыборном штабе Маккарти, он понял, что им пришел конец. Фиск получил почти половину голосов в самом спокойном районе избирательного округа. А скоро все стало еще хуже.
Рон и Дорин ели пиццу в переполненном штабе кампании в центре Брукхейвена. Как раз подсчитывались результаты по округу Линкольн, и когда разнеслась новость о том, что его соседи показали превосходную явку и отдали ему 75 процентов голосов, праздник начался. В округе Пайк, также по соседству. Фиск набрал 64 процента.
Когда Шейла потеряла округ Хэнкок на побережье Мексиканского залива, вечер для нее закончился, как и карьера в Верховном суде. Потом в течение десяти минут она потеряла еще и округа Форрест (Хаттисберг). Джоунз (Лорель) и Адамс (Натчез).
Все результаты были подсчитаны в 23.00. Рон Фиск одержал легкую победу, получив поддержку 53 процентов избирателей. Шейла Маккарти набрала 44 процента, а Клит Коули сохранил достаточно почитателей, для того чтобы заполучить оставшиеся 3 процента. Это была твердая победа, ведь Фиск потерял только округа Харрисон и Стоун.
Он побил Маккарти даже в округе Канцер, хотя и не на четырех избирательных участках в пределах города Баумор. Однако в сельской местности, где члены «Братства» вели активную полевую работу, Рон Фиск околдовал почти 80 процентов избирателей.
Мэри-Грейс разрыдалась, когда увидела последние результаты по округу Кэри: Фиск — 2238 голосов, Маккарти — 1870, Коули — 55.
Единственной хорошей новостью было то, что судья Томас Харрисон сохранил свое место, хотя это удалось ему с большим трудом.
Суматоха рассеивалась всю следующую неделю. В нескольких интервью Шейла Маккарти выступила в качестве достойного проигравшего. Она, однако, заметила: «Будет интересно посмотреть, сколько денег собрал и потратил мистер Фиск».
А вот судья Джимми Макэлвайн вел себя не столь вежливо. В нескольких статьях процитировали следующие его слова: «Я не горю желанием работать вместе с человеком, который заплатил три миллиона за место в суде».
Однако когда пришло время подавать отчеты, оказалось, что названная сумма 3 миллиона весьма далека от действительности. Кампания Фиска сообщила о поступлениях на сумму 4,1 миллиона долларов, притом что основная часть — 2,9 миллиона поступила в самом конце октября. Девяносто один процент всех полученных денег пришел из-за пределов штата. В отчете не указывались взносы от таких групп, как «Жертвы судебного произвола — за правду», «Объединение жертв» и ОВО, как и затраты на получение их поддержки. Рон Фиск подписал отчет, как того требовал закон, но задал массу вопросов о финансировании кампании. Он пытался вытянуть из Тони информацию о применяемых ими способах сбора денег, а когда получат невразумительные ответы, они обменивались любезностями. Фиск обвинял Тони в том, что тот прятал деньги, пользуясь неопытностью Фиска. Тони напряженно объяснял, что Фиску изначально гарантировали финансирование в любых размерах и что несправедливо жаловаться, после того как он его получил. «Ты должен меня благодарить, а не устраивать истерики по поводу денег!» — вопил он во время долгих и нервных встреч.
Вскоре, однако, когда до них добрались репортеры, им пришлось выступить единым фронтом.
Кампания Маккарти собрала 1,9 миллиона и потратила каждое пенни. Вексель на 500 тысяч долларов, предложенный Уилли Бентоном и подписанный всеми двенадцатью директорами СЮМ, будет погашаться еще многие годы.
Когда обнародовали окончательные цифры, в средствах массовой информации разразился настоящий шторм. Команда журналистов-исследователей вместе с «Кларион леджер» принялась искать информацию по Тони Закари из «Судебного видения», Рону Фиску и многим других спонсорам не из штата, которые выслали чеки на сумму 5 тысяч долларов. Бизнес-группы и юристы-судебники спорили в разных газетных статьях. Передовицы яростно требовали реформ. Секретарь штата потребовал от «Жертв судебного произвола — за правду», «Объединения жертв» и ОВО подробной информации по именам членов и о количестве денег, потраченных на рекламу. Но всем этим расследованиям твердо противостояли юристы из Вашингтона, имевшие огромный опыт в вопросах проведения выборов.
