Кью-стрит рядом с эскалаторами. Минут через пять Габриэль снова увидел ее – на этот раз она медленно поднималась из недр станции метро. Она уже не говорила по телефону и была не одна. С ней были двое агентов Картера – мужчина и женщина, каждый из которых держал ее за руку, на случай если она вдруг передумает. Задняя дверца «сабербана» распахнулась, и Сара Бэнкрофт исчезла из виду. Картер включил мотор и поехал назад, в Джорджтаун.
Глава 17
Джорджтаун
Черный «сабербан» спустя пятнадцать минут остановился у большого городского дома федерального стиля на Эн-стрит. Сара поднялась по закругленным ступеням из красного кирпича, дверь перед ней неожиданно открылась, и в затененном проходе появилась фигура. На человеке были негнущиеся брюки хаки и вельветовый блейзер с кожаными заплатами на локтях. Взгляд был странным, клинически отсутствующим, напомнив Саре консультанта, утешавшего ее после смерти Бена.
– Я Картер, – произнес он так, словно эта мысль неожиданно пришла ему в голову. Он не сказал, это его имя или фамилия, лишь то, что оно настоящее. – Я больше не изобретаю чудных имен. Я теперь работаю в штаб-квартире.
Он улыбнулся. Это была эрзац-улыбка, как и его эрзац-рукопожатие. Он пригласил ее войти, и снова возникло впечатление, что это пришло ему в голову вдруг.
– А вы Сара, – сообщил он, сопровождая ее по широкому центральному коридору. – Сара Бэнкрофт, куратор хорошо известной Коллекции Филлипса. Сара Бэнкрофт, которая мужественно предложила нам свои услуги после одиннадцатого сентября, но от них отказались. Как поживает ваш отец?
Этот неожиданный поворот разговора застал ее врасплох.
– Вы знаете моего отца?
– Собственно, никогда с ним не встречался. Он работает в «Сити-банке», да?
– Вы прекрасно знаете, на кого он работает. Почему вы спрашиваете про моего отца?
– Где он сейчас? В Лондоне? Брюсселе? Гонконге?
– В Париже, – сказала она. – Это его последний пост. В будущем году он выходит в отставку.
– И вернется домой?
Она отрицательно покачала головой:
– Он останется в Париже. Со своей новой женой. Мои родители развелись два года назад. Мой отец сразу снова женился. Он человек, живущий по принципу «время – деньги».
– А ваша мать? Где она?
– На Манхэттене.
– Часто видится с вашим отцом?
– По праздникам. На свадьбах. На каком-нибудь случайном ленче, когда он в городе. Мои родители плохо расстались. Каждый держал свою сторону, включая детей. Почему вы задаете мне все эти вопросы? Чего вы хотите от…
– Вы в это верите? – спросил он, прервав ее.
– Верю во что?
– В то, чтобы стоять на определенной стороне.
– Я полагаю, это зависит от обстоятельств. Эти расспросы что, входят в тест? Я считала, что провалилась на ваших тестах.
– Провалились, – сказал Картер. – С развевающимися знаменами.
Они вошли в гостиную. Она была обставлена с казенной элегантностью, характерной для гостиничных номеров-люкс.
Картер помог ей с верхней одеждой и предложил сесть.
– Так почему я снова здесь?
– Мир переменчив, Сара. Все меняется. А теперь скажите мне вот что. При каких обстоятельствах вы считаете правильным принять ту или иную сторону?
– Я много об этом думала.
– Наверняка, – сказал Картер, и Сара вторично увидела своего консультанта-утешителя, сидевшего на крытом цветастой материей кресле, балансируя керамической кружкой на колене и уныло убеждая ее поехать в такие места, куда ей вовсе не хотелось ехать. – Да ну же, Сара, – говорил тем временем Картер. – Дайте мне всего один пример, когда, вы считаете, надо сделать выбор.
– Я верю, что существует правое дело и неправое, – сказала она, слегка приподняв подбородок. – Наверное, поэтому я и провалилась на ваших тестах. Ваш мир затянут серыми тенями. А я склонна к тому, чтоб было чуть больше черного и белого.
– Вам это говорил отец?
Нет, подумала она, это Бен винил ее.
– К чему все это? – спросила она. – И почему я здесь?
Но Картер все еще мысленно прокручивал скрытый смысл ее последнего ответа.
– А как насчет террористов? – спросил он, и Саре снова показалось, что эта мысль только что возникла в его голове. – Вот что меня интересует. Какое место они занимают в мире Сары Бэнкрофт, где есть правое дело и неправое? Являются ли они злом или действуют законно? Являемся ли мы их невинными жертвами или сами навлекли на себя эту беду? Должны ли мы сидеть спокойно и принимать удары или же имеем право противостоять им со всей силой и гневом, какие способны мобилизовать?
– Я помощник куратора Коллекции Филлипса, – сказала она. – Вы действительно хотите, чтобы я записала на диск свое выступление о нравственности контртерроризма?
– В таком случае давайте сузим нацеленность нашего вопроса. Я всегда нахожу это полезным. Возьмем, например, того человека, который вел самолет Бена и направил его во Всемирный торговый центр. – Картер сделал паузу. – Напомните мне, Сара, в каком самолете был Бен?
– Вы знаете, в каком он летел самолете, – сказала она. – Он был в самолете «Юнайтед», рейс номер сто семьдесят пять.
– Который пилотировал…
– Марван аль-Шеххи.
– Предположим на минуту, что Марван аль-Шеххи каким-то образом сумел выжить. Я знаю, Сара, это глупо, но подыграй мне дискуссии ради. Предположим, он сумел добраться до Афганистана, или Пакистана, или какого-либо другого прибежища террористов. Предположим, мы бы знали, где он находится. Отправили бы мы ФБР с ордером на его арест или нам следовало бы расправиться с ним более эффективными мерами? С помощью мужчин в черном? Спецподразделения? Ракеты «Хеллфайр», выпущенной с беспилотного самолета?
– Мне кажется, вы знаете, как я поступила бы с ним.
– А что, если я хотел бы услышать это из ваших уст, прежде чем мы пойдем дальше?
– Террористы объявили нам войну, – сказала она. – Они нападали на наши города, убивали наших граждан и пытались уничтожить само существование нашего правительства.
– Так как следовало с ними поступить?
– Расправиться с ними наотмашь.
– Каким образом?
– Мужчины в черном. Спецподразделения. Ракета «Хеллфайр», выпущенная с беспилотного самолета.
– А как быть с человеком, который дает им деньги? Он тоже виновен? И если да, то в какой мере?
– Я полагаю, это зависит от того, знает ли он, как будут использованы его деньги.
– А если он чертовски хорошо это знал?
– В таком случае он виноват не меньше того, кто всадил самолет в здание.
– Вы бы смогли – считали бы это оправданным – участвовать в операции против такого человека?
