тезоименитства, даже у такого богатого человека как царь, один. А стачка — это праздник, который всегда с тобой. Можно немного побунтовать сегодня после обеда, затем предаться политической борьбе за стаканом водки в субботу вечером. Побастовать-полентяйничать еще недельку. После завершения стачки проявлять политическую активность во время перекуров, клеймя гнид и кровопийц, кои хоть и пошли на уступки, время, пока забастовка продолжалась, оплачивать не стали… Ну, ничего, товарищ оратор скоро объяснит что делать, и, главное, кто виноват. А народ у нас добрый, доверчивый. Сочувствовать и верить умеет, а, главное, любит. Тысячу лет верил в доброго князя, царя, отчего бы не поверить и товарищу оратору? И надо бы задуматься, посидеть над чертежами, но некогда — кто-то привычно ставит на красное.
— Эй! На кормовом посту! — кричала Ольга через переговорное устройство. — Немедленно прекратить такие разговоры у меня на борту! Не то заставлю идти пешком!
Лейтенант удивленно подымал бровь:
— Эта самобеглая телега принадлежит нашей милой даме?
— Хуже… — отвечал Игорь. — Она этот вагон спроектировала!
Моряк удивленно качал головой, проводил рукой по ряду заклепок. Делал это аккуратно, словно боялся, что это мираж, и от прикосновения он рассыплется.
— Впрочем, что-то изготовить могут. — продолжал Игорь. — Например, сделать миниатюрный работающий токарный станок в бутылке. Собрать тот же фрезерный станок из дерева, да так, чтоб без единого болта — только на гвоздях и шипах, выковать пальму из чугуна. На Нижегородскую выставку иные страны, скажем, трактор привезут, локомотив электрический — а мы чугунную пальму!..
— Игорь! — неслось из трубы?
— А?
— Сделай одолжение — заткнись…
На какой-то большой станции, где шумели огромные магистральные локомотивы, толкались словно уличные драчуны юркие маневровые паровозики, матросы сошли, чтоб ехать далее уже каждый в свою сторону, в свою деревню.
Последним уходил лейтенант, он долго крутил усы, наконец, улучив момент, подошел к Ольге:
— Где бы мы с вами еще могли увидеться?
— Если суждено нам еще встретиться — увидимся. Если нет — так и жалеть об это не следует.
И бронетрамвай катил дальше. Делал это не быстрей, чем курьерские поезда, но дорога по здешним меркам предстояла недальней, спешить тоже вроде не было резону.
Если на пути вдруг заканчивались рельсы, вагон поднимался, ставился на иные, широкие колеса. Ехал далее со скоростью пешехода, пока снова не появлялись рельсы.
Однажды ранним утром вагон прокатился мимо станции, где Рихард провел полтора дня. Но местный смотритель не то спал и не услышал локомотива, не то был уже далече.
Раз, в районе станции Нижнезападной, перед вагоном рванули рельсы, полоснули из пулеметов. Но пули отскочили от брони, в ответ Рихарад и Евгений без промаха дали из горного орудия. Затем, вагон обполз место взрыва и продолжил свой путь.
Но вот, пришел момент, когда Ольга заявила: поезд дальше не пойдет. Дальше — либо на своих двоих, либо на четырех, конских ногах. Игорь остался караулить вагон, остальные двинулись дальше, к пещере Ву.
Порой, на привалах Евгений крутил ключ, думал, а не проще ли выбросить его в какой-то омут, зарыть и забыть где? И мир останется таким как есть: пусть и безумным, но привычным.
Но что толку: тот хаотичный станок наверняка выполнит другой ключ совершенно непохожий на этот, но подходящий к замку. А, может, настанет миг, когда тому замку наест быть закрытым, и он откроется просто от дуновения ветра.
И вот наступил тот день, когда цель была достигнута.
— Еще не поздно передумать — предупредил Евгений.
— Нетушки… — ответил Клим.
Остальные просто покачали головами.
Ольга вставила ключ, попыталась его провернуть. Но вот беда: болванка, которую некогда предложил Игорь, была круглой в сечении. Ее трудно было провернуть. Девушка пошарила в карманах, что она искала, осталось неизвестным. Но это было и неважно.
В замке что-то зашумело, щелкнуло. Дверь приоткрылась сама, словно от сквозняка. Послышался звук, словно кто-то облегченно выдохнул.
За дверью открывались огромные залы.
В одном действительно были сложены сокровища.
Камни драгоценные, граненые искусно, были разложены по лоткам, словно в иной мастерской болты и гайки по цвету, размерам, формам. Магу оставалось только прийти, взять нужный для магической машины элемент.
Тут же лежало золото слитками, в количестве достаточном, дабы свести с уа дюжину Скупых Рыцарей.
В другом зале находилась библиотека.
Сотни этажерок были заполнены свитками, рукописными тетрадями. Дальше стояли книги. Иные из них были окованы металлом, поднимались, очевидно с помощью лебедки… Да и у других книг вид был такой важный, что казалось: возьми такую в руки и сразу станешь мудрее.
Дальше имелась комната с оружием, рядом — помещение было занято под диковинные машины, механизмы. Хоть и велик был соблазн остаться там, Ольга заглянула туда лишь на минутку.
Крутились маховики вечных двигателей, запущенные рукой, которая, возможно, давно обратилась в прах.
Стоял токарный станок, в него была зажата золотая болванка. Стружка от нее валялась в корыте. Казалось, волшебник, было, что-то точил из нее, да отошел, может, ненадолго. И как только вернется, закончит.
А следующий зал не был большим. Но понять было легко: именно он является главным, может быть центральным в этих пещерах. Сюда сходились все коридоры. Вероятно, строитель этих чертог желал попадать в этот зал из любого помещения как можно быстрее.
Из четырех световых колодцев, по углам падал свет. Он попадал в какую-то машину, состоящую из драгоценных камней, зеркал и линз.
И четыре луча, брошенных этими машинами, сходились в центре зала. Там, на подставке стояло большое, размером с бычью голову, яйцо.
Свет от машин, доходя до яйца, рассеивался, окутывал его словно коконом.
Ольга подошла ближе, протянула руку. Ожидала почувствовать жар, но нет, было тепло и только. Когда девушка коснулась сияющего кокона, машины в углах комнаты замерли. Свет и кокон пропали.
— Ну вот, ты все поломала… — проговорил кажется Рихард.
Но тут треснуло яйцо, кусок скорлупы упал на землю. В образовавшееся отверстие просунулась морда удивительного и удивленного существа. По форме морда напоминала не то ящерицу, не то крокодила. После, обломав края отверстия, выбралось на вершину яйца. Странным был его цвет: ярко рыжий, огненный, почти красный.
Походило оно на…
— Динозавр. — заключил Евгений. — Тварь глупая, злобная и прожорливая.
Меж тем, животное осматривало помещение и присутствующих с нескрываемым интересом.
— А отчего он красный? — почему-то шепотом спросил Рихард.
— А какого цвета он должен быть? Кто-то раньше видел живого динозавра.
Удивленное существо повело туловищем, будто отряхиваясь. Из-за его спины показались красные перепончатые крылья.
— Благодарствую.
— Дракон… — первым произнес Аристархов, все же дракон.
— Какая прелесть! — удивилась Ольга. — Кстати, а кто знает, чем кормить дракона?
Будто подтверждая выводы присутствующих, дракончик попытался пустить огонь. Но пока у него
